Лев Троцкий - Георгий Чернявский

Прошел лишь год, и Сталин, начав поворот к индустриализации страны и став ярым приверженцем строительства Днепровской ГЭС, попытался перечеркнуть инициативу Троцкого, заявив, что его собственные слова по поводу «покупки граммофона» неправда. В ответ Троцкий 13 апреля 1927 года выступил со специальным заявлением, в котором привел цитату из сталинской речи, а в следующие годы не раз тыкал в нос Сталину его неосторожные слова о сравнении Днепростроя с крестьянским граммофоном.[916]

Рассматривая экономическое развитие как проявление культуры, Троцкий во многих выступлениях подчеркивал, что борьба за качество продукции есть борьба за культуру. Именно так называлась его обширная статья, приуроченная к восьмой годовщине Октябрьской революции.[917] Повторяя ставшее общим местом положение, что победа нового строя зависит от повышения производительности труда, Троцкий был далек от позитивной оценки достижений в этой области. Более того, статья выявляла растерянность автора, ибо, выдвигая задачи в самой общей форме, он оказывался не в состоянии конкретизировать пути их реализации.

Когда вопрос переходил в практическую плоскость, прекрасные предначертания повисали в воздухе. Отмечая, что в основу деятельности частного предпринимателя лягут личная заинтересованность и «хозяйский глаз», автор оставлял в стороне заинтересованность, а «хозяйский глаз» подменял «общественным контролем», то есть все той же бюрократической машиной, против которой вел столь энергичную борьбу.

Вопросы духовной культуры

Именно в 1925-м — начале 1926 года, когда Троцкий был фактически отстранен от ответственных управленческих функций, но еще не перешел к открытой оппозиционной деятельности, он особое внимание уделял проблемам культурного развития, обобщив свои взгляды, в основе которых лежали воззрения Маркса и Энгельса, но которым он придал оригинальную форму.

Наиболее концентрированно эти взгляды он выразил в статье «Культура и социализм», опубликованной в начале 1927 года.[918] Интересен был подход к самому понятию культуры. Признавая ее сущность как всего созданного, усвоенного, завоеванного человеком, Троцкий обращал особое внимание на ту «драгоценнейшую часть культуры», к которой относил отложившиеся в сознании человека приемы, навыки, сноровку, выросшие из материальной культуры и перестраивающие ее, как и всю человеческую жизнь. Троцкий призывал к тому, чтобы марксистская критика науки была осторожной, иначе она может вылиться в лицемерие, фамусовщину. В науке, культуре, повторял он, голое командование может принести только вред. Здесь надо «учиться учиться».

Троцкий писал о глубочайших противоречиях, характерных для страны: первая в мире по количеству томов Публичная библиотека в Ленинграде и процент неграмотных больше, чем в любой другой европейской стране; гигантские проекты Днепростроя и семейные избиения в деревне. Так с «черного хода» Троцкий вновь и вновь противопоставлял отсталость российской глубинки западноевропейской культуре, убеждая читателей, что желанный социализм может быть достигнут только в содружестве группы цивилизованных наций.

Отставной нарком продолжал следить за литературой и искусством, прилагал усилия по привлечению колебавшихся писателей на сторону большевистской власти, проявляя большую, нежели другие партийные лидеры, широту взглядов.

Наиболее одобрительно Троцкий отзывался о писателях и поэтах, которые членствовали в партии или комсомоле и были его политическими единомышленниками. Фактически он открыл молодежного поэта Александра Безыменского, написав предисловие к первому крупному сборнику его произведений и к первой поэме.[919] Глашатаю перманентной революции пришлись по душе исполненные страсти стихи поэта:

Только тот наших дней не мельче, только тот на нашем пути,Кто умеет за каждой мелочью революцию мировую найти.

Сам Безыменский был почитателем Троцкого, назвал в его честь своего сына. Лев Александрович Безыменский через много лет стал известным российским специалистом по истории Германии и Второй мировой войны. В течение некоторого времени Безыменский-старший поддерживал Троцкого, даже подписал заявление 93 комсомольских деятелей, выражавших с ним солидарность,[920] но вскоре счел благоразумным перейти на официальную позицию.

Троцкий приветствовал появление и другого юношеского поэта, Александра Жарова, с удовольствием цитируя его «Песню о червонце» в предисловии к сборнику «Поколение Октября», выпущенному издательством «Молодая гвардия» в 1924 году, где обращал особое внимание на то, как поэт мастерски увязывает воедино великие потрясения с малыми вопросами быта.[921] Жаров позже отплатил злобными стихами, проклинавшими «троцкизм».

А прославленный карикатурист Борис Ефимов рассказывал в 2003 году, как в 1924-м, когда вышел в свет первый альбом его рисунков, он был представлен Троцкому. Между ними произошел диалог, который художник помнил и спустя почти 80 лет. Троцкий воскликнул: «О, да вы совсем молодой!» Ефимов ловко ответил: «В моем возрасте, Лев Давидович, за вами было уже два побега из ссылки». Любезностью ответил и Троцкий: «Что ж, а за вами много хороших рисунков». Просмотрев альбом, Троцкий «благословил» творчество Ефимова и написал предисловие к новому изданию его произведений,[922] опубликованное и в газете «Известия» 24 июля 1924 года. В дальнейшем, создавая карикатуры и плакаты, угодные советским верхам, Ефимов не раз издевался над Троцким в рамках своего художественного жанра.

Широкий отзвук получила речь Троцкого, произнесенная 9 мая 1924 года на совещании в отделе печати ЦК РКП(б),[923] посвященном политике партии в области художественной литературы. Оставаясь мировоззренчески в пределах коммунистического единовластия, Троцкий в то же время выступал за допустимую в этих пределах свободу эстетического выражения, то есть предлагал, чтобы писателей держали на как можно более длинном поводке. Он резко полемизировал с «напостовцами» (группой литераторов, сплотившихся вокруг редколлегии журнала «На посту»,[924] наиболее активную роль среди которых играл старый знакомый Троцкого и бывший муж его недолгой любовницы Ф. Ф. Раскольников). Троцкий не жалел сарказма, пройдясь и по недавнему возвращению Раскольникова с дипломатической службы послом в Афганистане: «После долгой отлучки Раскольников выступил здесь со всей афганской свежестью — тогда как другие напостовцы немножко вкусили от древа познания и наготу свою стараются прикрыть». Решительно возражая против негативного, презрительного отношения к попутчикам, Троцкий давал определение тем, кого он сам, а за ним и «пролетарские литераторы» стали так именовать: «Попутчиком мы называем в литературе, как и в политике, того, кто, ковыляя и шатаясь, идет до известного пункта по тому же пути, по которому мы с вами идем гораздо дальше».