Сердце волка - Вольфганг Хольбайн

Штефан промолчал. Что бы он сейчас ни сказал — все было бы впустую. Роберт не хотел его слушать. Ему надо было выговориться.

— Вспомни ту аварию, — продолжил Роберт. — Мне кажется, что ты так до конца и не понял, что в результате той аварии случилось с твоей женой.

Он сказал «с твоей женой», а не «с Ребеккой» или «моей сестрой», как будто пытался возложить на Штефана всю ответственность за ту давнюю трагедию. Штефан с удивлением подумал, что, наверное, в этом и заключалась причина его откровенно неприязненного отношения к Роберту в течение всех лет их знакомства. Подобное объяснение казалось настолько простым, что, пожалуй, и было единственно правильным. Вероятно, Роберт искренне считал, что Штефан так и не ощутил в надлежащей мере ответственности за то, что произошло с Ребеккой.

Тем не менее он сказал с упреком:

— Ты прекрасно знаешь, что это не так. Я две недели просидел возле ее кровати в больнице…

— Может, ты и пистолет из ее рук выхватил? — В словах Роберта звучала ирония.

Штефан удивленно уставился на своего шурина.

— Не очень подходящий момент, чтобы тебе об этом рассказывать, — сказал Роберт после небольшой паузы. Затем он горько рассмеялся. — Впрочем, любой момент был бы неподходящим. Я не хотел, чтобы ты знал об этом, хотя, наверное, это было неправильно.

— О чем ты не хотел мне рассказывать? — спросил Штефан.

Он, конечно же, понял, что имел в виду Роберт. Ему просто не очень хотелось об этом услышать от него.

— Это произошло как раз в моем доме, — начал Роберт. Он попытался глотнуть из своего пустого стакана, затем слегка поморщился и показал пальцем куда-то вверх. — На втором этаже, прямо над нами. В комнате, где она сейчас спит.

— Она… — начал Штефан.

— …попыталась покончить жизнь самоубийством, — перебил его Роберт. — Да. Она нашла один из моих пистолетов, но он оказался незаряженным — по чистой случайности. Если бы в нем были патроны, то я не успел бы ей помешать. — Он так сильно наклонился вперед, что расстояние между ним и Штефаном уменьшилось вдвое. — Пойми, Штефан: она нажала на спусковой крючок. Это была не просто угроза, и не попытка привлечь к себе внимание, и не какая-нибудь подобная ерунда. Она действительно нажала на спусковой крючок.

— Я об этом ничего не знал, — прошептал Штефан.

Он был шокирован.

— Ну конечно, ты об этом не знал! — фыркнул Роберт. — А что ты вообще знаешь?

Он резко встал, подошел к бару и снова наполнил свой стакан. На это раз его рука так сильно дрожала, что он лишь с трудом умудрился не пролить коньяк. Если бы Штефан не был так сильно поражен услышанным, его обеспокоило бы состояние шурина. Обычно Роберт редко употреблял алкоголь, да и всегда пил в меру.

Наполнив стакан, Роберт почему-то не стал из него пить, а просто стоял со стаканом в руке и смотрел куда-то в пространство. Штефан подумал, что ему вроде бы надо радоваться такому обескураженному виду шурина и тому, что ему наконец удалось сбить с Роберта спесь. Однако Штефан почему-то не испытывал радости. Ни малейшей.

— Та пьяная свинья, которая врезалась в Ребекку… — снова заговорил Роберт. Его голос был настолько тихим, что, не будь теперь у Штефана обостренного слуха, он, наверное, не смог бы разобрать ни слова. Тем не менее Штефан содрогнулся от той боли, которая чувствовалась в этих словах. — Он не просто сломал ей несколько костей и убил ее еще не родившегося ребенка. Это ты смог понять?

Между прочим, это был ребенок и Штефана, однако он не стал напоминать шурину об этом. Роберт все равно бы его не услышал: он всецело был занят собственными переживаниями.

Роберт вдруг повернулся так резко, что часть содержимого его стакана выплеснулась на пол.

— Понял или нет?

— Я не совсем…

— Конечно, не понял! — перебил его Роберт.

Штефан осознавал, что Роберт в любом случае прервал бы его, и именно этими словами. Независимо от того, что Штефан ответил бы. Возможно, Роберт уже давно ждал подходящего случая, чтобы высказать ему все это.

— Он убил Ребекку, неужели непонятно? — Роберт говорил очень эмоционально. — Он ее не просто ранил — он убил в ней какую-то часть ее! Ты сидел рядом с ней, когда она отошла от наркоза и еще много дней после этого, но, когда она решила покончить жизнь самоубийством, рядом с ней был я! Знаешь, когда это произошло? В то самое утро, когда ее выписали из больницы и ты привез ее сюда!

Именно в то утро врач сообщил Штефану и Ребекке, что они уже никогда не смогут иметь детей. Штефан тогда, конечно же, почувствовал, как сильно это известие шокировало Ребекку. Но чтобы до такой степени?!

— Я ничего об этом не знал, — пробормотал он.

— Конечно, нет! — воскликнул Роберт и пренебрежительно фыркнул. — Ты привез ее сюда, а затем помчался в свою чертову редакцию на какую-то очень важную встречу. В то самое время когда твоя жена нуждалась в твоем участии как никогда раньше!

— Почему ты раньше мне об этом не говорил? — спросил Штефан.

— Потому что Ребекка была против, — ответил Роберт. — Она меня, наверное, задушит, если узнает, что я тебе все рассказал.

— Зачем же ты все-таки рассказал мне об этом, и именно сейчас?

Этот вопрос был уже лишним. Штефан, осмелившись восстать против «всемогущего Роберта», теперь нанес ему удар ниже пояса. Быть может, Роберт и сам интуитивно понимал, что между ними происходило. Это был вовсе не какой-то там заурядный спор: Штефан вывел тянувшееся между ними целых десять лет противостояние на новый уровень и этот спор мог стать решающей битвой. Кто бы в ней ни выиграл, их отношения после этой ночи уже никогда не будут такими, как раньше.

— А затем, чтобы ты не наделал каких-нибудь глупостей, — ответил Роберт. Он вдруг показался очень уставшим. — Я хочу, чтобы ты осознал, как много значит этот ребенок для Ребекки. Он для нее не просто ребенок — он — ее жизнь. Я знаю, что у тебя на этот счет совсем другое мнение. Может, ты и прав. Но это не имеет никакого значения. Ни для Ребекки, ни для меня.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Штефан.

— Если ты отнимешь у Ребекки этого ребенка, то ты убьешь ее, причем не в переносном смысле, а в прямом. Она не сможет пережить потерю еще одного ребенка. Да и я этого не допущу.

«Красивые слова, как будто звучат со сцены, — подумал Штефан, — хотя и сказаны, по-видимому, со всей серьезностью». Однако Ребекке, пожалуй, угрожала смертельная опасность именно потому, что она пыталась оставить у себя Еву.

— Итак?

— Что — итак?

— Так что все же происходит? На вас ополчились родственники девочки или же кто-то другой? Я не смогу вам помочь, если не буду знать, что является причиной всей этой возни. Ребекка рассказала мне про эту… Соню. Или как там ее зовут?