Сага о викинге: Викинг. Белый волк. Кровь Севера - Александр Мазин

– Можно я его убью? – попросил старшего брата Хальфдан Рагнарссон.

– Много чести, – буркнул Бьёрн, который наконец сообразил, что переругиваться с Хрондю ниже его достоинства.

Наконец до туповатого Хрондю доперло, чем пахнет. И он закрыл волосатый ротик.

У Бьёрна явно руки чесались: прикончить мерзавца.

Однако просто прирезать его Рагнарссон не мог. Это не понравилось бы другим «морским» ярлам.

– Будь ты воином, я спросил бы с тебя как с воина, – сказал Красавчику Бьёрн. – Но ты сбежал, как крыса. Крыса ты и есть. С крысы я спрашивать не стану. Убирайся и помни: увижу тебя еще раз – раздавлю сапогом. Как крысу.

И пошел завтракать.

А Красавчик со своими загрузился на корабль и двинул к противоположному берегу – от греха подальше.

Но свое гнусное дело он сделал. Весть о том, что проклятые язычники появились в Нантском графстве, распространилась подобно пожару. И все, кто мог, немедленно отступили под защиту мощных нантских стен. Действительно мощных. Разведчики наши подобрались к ним совсем близко и, вернувшись, составили подробное описание.

– Это хорошо, что все мышки собрались в одной норке! – самонадеянно заявил Хальфдан. – Не придется собирать их запасы по всей земле франков.

Но остальные, в частности наш ярл и руководитель похода Бьёрн, оптимизма младшего Рагнарссона не разделяли. Зависнуть на месяцы под стенами Нанта, положить половину войска… А там, глядишь, еще какое-нибудь франкское воинство подоспеет. Тот же Карл Лысый. С Рагнаром ему, возможно, и не сладить, а вот с нами – легко. То есть не легко, конечно. Драка будет мощная. Но закончится скорее всего не в нашу пользу.

Так что я был готов собственноручно отвертеть голову этой жадной и глупой твари Хрондю. И не я один. Вовремя он убрался.

Словом, перспективы у нас были нерадужные. Впору развернуть драккары и двинуть обратно.

Мне эта мысль показалась небезынтересной. Добычу мы взяли неплохую, а там, на Сёлунде, меня ждала прекрасная невеста…

Увы, в девятом веке умеренность не входила в скандинавские добродетели. Робко высказанное предложение не поддержал никто. Как же можно уходить, если веселуха только начинается?

И тут жизнь в очередной раз продемонстрировала свою полосатость. Нашему войску привалила удача. Вернее, приехала. На хорошем франкском жеребце.

Именовалась удача графом Ламбертом.

Глава восьмая,

в которой хускарл Ульф Черноголовый становится еще богаче

Граф Ламберт Нантский. Вернее, бывший Нантский. Король Франции Карл лишил Ламберта этого законного владения. Послал, как говаривали в мое время, в дальнее сексуальное путешествие. Без выходного пособия.

Естественно, граф обиделся. И рассердился. Но дать волю своему гневу не рискнул… до нашего появления. А тут такой прекрасный повод!

Вот что обида делает с человеком! Графу было глубоко пофиг, что мы – язычники и чужестранцы. Оскорбленное самолюбие (и тоска по утраченному имуществу) сжигало его изнутри, напрочь испепелив все мысли о загубленной душе и прочих мелочах. Какая на хрен душа, когда речь идет о целом графстве!

Дикие язычники и добрый христианин Ламберт нашли общий язык легко и непринужденно. Выпили, закусили, обсудили детали. Условия договора были просты, как закуска датского рыбака. Всё, что будет взято, – наше. Всё, что останется, включая сам город Нант и окрестности, – Ламбертово.

По-моему, граф был готов еще и приплатить, лишь бы воткнуть шило в задницу ненавистного короля Карла и подлых нантцев, не поддержавших графа в его законных, как он полагал, правах.

Но приплачивать графа не заставили. Он и так внес неплохую долю в общий котел. Свою личную дружину в количестве трехсот головорезов. И замечательную идею о том, как задрать его неверной женушке подол. Под «женушкой» подразумевался Нант, а под «подолом» – солидные каменные стены, вставшие над правым берегом Луары.

Большой город не станет сам себя сажать в осаду без необходимости. Останавливать торговлю, завоз припасов, въезд-выезд и прочее. Даже появление где-то в окрестностях значительного вражеского войска ничего не меняет. Тем более если идет активный процесс своза ценностей под защиту городских стен. А стены у Нанта, как сказано выше, отличные. При правильно организованной обороне хрен возьмешь. Тем более что следует учитывать специфику нашего войска. Норманы – парни крутые. Смерти не боятся, врага нашинковать – легко и с удовольствием. Надо – под кипяток полезут, под стрелы, под смолу горящую. Но только если есть шанс добраться до ворога. А тупо перемалывать войско под крепкими стенами может позволить себе какой-нибудь европейский король или азиатский халиф. Нормальный норманский конунг будет в этом случае громко послан или окажется вынужден сам переть на стену в первых рядах. А первым, как известно, лучшие куски. В том числе и каменюки с бревнами, коими осажденные ломают лестницы и головенки атакующих. При всей немереной крутости тех же Бьёрна с Хальфданом и их твердой уверенности в поддержке Одина, склонности к самоубийству у Рагнарссонов замечено не было. Под горячий смоляной дождик они не пойдут.

Единственный вариант – напасть внезапно. Пока ворота не заперты, посты не расставлены, смола не разогрета… Тогда хоть какой-то шанс.

Вопрос – как?

Все подходы по суше стараниями поганца Хрондю теперь кишмя кишели заставами и патрулями. О нашем появлении узнали бы загодя и приняли меры. А сама Луара именно в это время года мало подходила для судоходства. Сплошные мели, камни и прочая гадость. Представьте себе: наша флотилия драккаров и кнорров, ощупью пробирающаяся в этом речном лабиринте. В виду городских стен. Обхохочешься.

И что теперь делать?

Оказалось, да. Делать. Есть вариант. У обойденного с наследством Ламберта.

Фишка состояла в том, что господин граф и его люди были коренными нантцами и прекрасно знали фарватер. Замаскировать большие кнорры под купцов. А затем – вверх по течению, с попутным ветерком или без оного, зато под управлением грамотных лоцманов.

Риск был изрядный. Если в городе просекут, что мы не купцы, а вороги, то наши кораблики враз окажутся под огнем крепостных орудий. Одна бочка с горящей смолой, разбившаяся о палубу, – и конец кнорру. Да и от стрел толком не укрыться. Словом, дерзость необычайная. На то и был расчет.

Наш хирд в передовую группу не взяли. Бьёрн не то чтобы обиделся за ограбленный без него монастырь, но зарубку в памяти сделал. Брата Хальфдана он отослать в арьергард не мог, а нас – запросто.

Хрёрек в общем не возражал. Если план Ламберта не сработает, лидерам будет обидно и больно. Смертельно больно.

Ветер был попутный. Повезло. Лишенные характерной национальной принадлежности – зубастых носовых украшений, корабли скользили вверх по течению с отменной быстротой. Граф Ламберт был на флагмане. Вместе с Бьёрном Рагнарссоном, завернувшимся для конспирации в большой трофейный плащ, взятый в Ванне. Все прочие были замаскированы не хуже. Даже грести хирдманам было велено с прохладцей. Дабы по могучему маху в них не признали северян.

Надо сказать: фальшивые купцы были далеко не единственными судами, рассекавшими Луару в этот ветреный день. Рыбаков и торговцев хватало. И почти все пенили воду так же бодро, как и наш флот. Никто ничего не заподозрил…

Когда мы, задние, увидели стены Нанта, кораблики Бьёрна уже входили в гавань. Спокойно так, неспешно, сбросив ход. Надо полагать, ребятишки Ламберта перекидывались словечками с местной братвой. На хорошем средневековом французском.

В гавани же кипела мирная жизнь. И ворота Нанта – настежь… Неужели получилось?

Один за другим пузатые морские суда швартовались к берегу. И вопреки обыкновению норманов, никто сходу не бросался в бой. Бьёрн понимал: надо накопить силы, а уж тогда…

«Тогда» наступило, когда у нантского причала встал восьмой кнорр, а вдали, на излучине, показались первые носы норманских драккаров. Однако поскольку характерные носовые фигуры с них были сняты, то признать в них сходу драккары викингов мог только очень заинтересованный и внимательный специалист. Специалистов в Нанте хватало. Заинтересованных – тоже. Внимательных не нашлось.

Люди Ламберта и замаскированные викинги Бьёрна выгрузились на берег. И сразу двинулись к воротам. Народ почтительно расступался перед вояками… И всё бы получилось, если бы кто-то из местных не признал Ламберта и не выразил свое открытие громким воплем, который тут же подхватили другие нантцы.

Опальный граф не смутился. Приветливо помахал народу латной перчаткой… Но старший привратной стражи, видимо, не относился к числу сторонников графа. И дал команду закрыть ворота перед носом «законного» нантского правителя. Неудивительно. Графа ведь сопровождал изрядный воинский отряд, а охрана города была составлена из лояльных королю людей. А как же иначе?