Огненный бассейн (Сборник фантастических романов) - Кристофер Джон

Кончив уроки, я пошел в гостиную. Здесь были Ильза и папа; он наливал выпивку, и они разговаривали. Входя, я услышал слова Ильзы: “Любой приступ опасен. Он ведь так давно болеет”.

— Я только хотел сказать, что день–два можно подождать, — ответил папа.

— Тогда может быть поздно.

— Что-нибудь с Швейцдедом? — спросил я.

Папа кивнул:

— Сердечный приступ. — Он продолжал, обращаясь к Ильзе: — По тому, что она говорила, положение не безнадежное. Он ведь даже не в реанимации.

— Но оно безнадежное для нее. — Ильза жалобно посмотрела на папу. — Я не хочу уезжать. Ты знаешь. Но…

Она замолчала. Папа подошел к ней, она обняла его. Я смотрел в окно. Два дрозда дрались из-за оранжевых ягод ползунка, покрывавшего заднюю стену.

Папа сказал:

— Закажу билет на первый же рейс. А как Анжела?

— Ты думаешь, ей лучше лететь со мной?

Конечно, лучше, подумал я. В этот момент я увидел, как Анжела подъезжает к дому и прислоняет к стене свой велосипед. Ильза тоже увидела ее и позвала в дом. Она объяснила, что у дедушки был сердечный приступ, что она должна лететь в Швейцарию, чтобы повидаться с дедушкой и бабушкой, и что Анжеле лучше лететь с нею.

— Когда? — спросила Анжела.

— Как только папа возьмет билеты. Завтра.

— И я пропущу соревнования Пони-клуба?

Анжеле этим летом купили пони — маленького шотландца с отвратительным характером по кличке Принц. Он дважды кусал меня и все время старался лягнуть, но Анжела сходила из-за него с ума. Она уже несколько недель готовилась к соревнованиям Пони-клуба.

— Я забыла о Пони-клубе, — сказала Ильза.

— Если ты хочешь, чтобы я летела…

— Нет, оставайся. Если дедушке не станет хуже, я скоро вернусь.

Анжела обняла маму. Она умела добиваться своего без всяких неприятностей в отличие от меня.

Я подумал о Швейцдеде. Плотного сложения, краснолицый, он всю жизнь провел на высоте более 1500 метров над уровнем моря. Он хорошо говорил по-английски, потому что содержал гостиницу, но я никогда с ним подолгу не разговаривал. Совсем другое дело Анжела; я чувствовал, что он радуется ей даже больше, чем Ильзе. Жаль, что ей больше нравится пони.

У людей разные приоритеты. Я сожалел о его сердечном приступе, но не о том, что улетает Ильза. Конечно, лучше бы она взяла с собой Анжелу, но нельзя иметь все сразу.

3

Через неделю после отъезда Ильзы в Швейцарию я наконец посмотрел Триппи-шоу. Папа отсутствовал, и Марта взяла Анжелу с собой в магазин. Анжела вначале отказалась идти, потому что хотела смотреть телевизор; чтобы она тут не болталась, я пообещал ей записать шоу. Я включил телевизор и стал смотреть.

Шоу представляло собой смесь мультипликации, игры живых актеров, рекламных кадров и абстрактных кадров, в которых использовались все старые и некоторые новые компьютерные приемы. Мультик очень живой и реалистичный — почти ожившие картинки, а в абстрактных кадрах полно изображений треножников. Все сопровождалось музыкой, казавшейся вначале хаотичной, но потом постепенно резкие звуки как-то увязывались друг с другом.

Я слышал, что это комическое шоу, где триподы выступают как глупые гиганты, которые бродят повсюду и попадают во всякие недоразумения — например, ноги их запутываются и они падают, такого рода шутки. Сначала все так и было, но позже отношение изменилось. Во второй части рассказывалось о девушке, плененной и связанной отвратительным драконом, и о рыцаре, который пытается освободить ее. Похоже на исторический комикс, он в сверкающем вооружении, она в длинном платье, а на голове такая штука, которую, кажется, называют “покрывало”.

Попытки рыцаря все кончаются нелепой неудачей. Некоторые из них забавны, я раз-два рассмеялся. Но постепенно зрелище становилось не забавным, а пугающим. На лице девушки отчаяние, рыцарь дрожит от страха, а дракон становится зловещим и вдвое увеличивается в размере.

В кульминационной сцене дракон прижимает рыцаря лапой, пробивает когтем его вооружение, в пыль льется самая настоящая кровь, а челюсти дракона движутся к голове девушки. Музыка становится отрывистой и резкой и сопровождается барабанным боем — как смертная казнь. Крупный план лица рыцаря — он мертвее самого мертвого. У меня мурашки побежали по коже.

И тут на горизонте появляется трипод — на фоне рассвета, музыка меняется. Появляется тема триппи с добавочными ответвлениями, играет оркестр со всеми инструментами — от органа до охотничьего рога. Звучит это энергично и обнадеживающе. Серебряные щупальца мягко сверкают, вовсе не тем жестким металлическим блеском, который я так хорошо помнил, они слетают с неба — одно освобождает девушку, другое поднимает рыцаря, а третье пронзает копьем раздутую грудь дракона.

Девушка свободна, рыцаря возвращают к жизни, и вдвоем на его лошади они уезжают в рассвет. Дракон вначале распадается до костей, а потом просто в пыль. А трипод господствует в сцене, и восходящее солнце образует ореол вокруг его капсулы. Опять тема триппи и громкий голос, повторяющий: “Да здравствует трипод! Да здравствует трипод! Да здравствует трипод!” Снова и снова.

Я просмотрел все шоу, и оно определенно не скучное, но никакого желания смотреть следующее у меня не было. Я знаю, что многие с ума сходят от этого зрелища. Как Анжела — впрочем, и многие взрослые тоже стали фанами.

Я перемотал ленту и включил воспроизведение, чтобы проверить запись. Началась передача об антиквариате, которую записывала Марта. Я подумал, что перемотал слишком много, но какой-то человек продолжал мямлить об изъеденном червями письменном столе. И тут я понял, что случилось. Со мной такое случалось и раньше. Я нажал кнопку записи, но не настроил видик на нужную программу.

Когда они вернулись, я был в своей комнате. Я слышал, как остановилась машина, хлопнула дверца, Анжела позвала меня. Я подумал, что лучше покончить с этим сразу. И пошел в гостиную.

— Где она? Кассета? Ты не надписал ее?

— Нет, я пропустил передачу. Прости.

— Что?

— Я смотрел по телевизору и забыл переключить программу.

— Это не забавно, Лаури. Где кассета?

Я покачал головой, и она поняла, что я говорю серьезно.

— Ты не можешь! — Голос ее перешел в вой. — Не можешь! Не можешь! Нельзя быть таким противным!

Вошла Марта, увидела, что Анжела плачет, и спросила, в чем дело. Я сказал:

— Я забыл записать Триппи-шоу. Вернее, не забыл…

Марта холодно сказала:

— Ты ей пообещал.

— Знаю. Я хотел записать. — Плач становился все громче и отчаяннее; мне пришлось говорить очень громко. — Но я думаю, что детям не стоит смотреть эту программу. И тебе не понравилось бы, если бы ты видела. Ты всегда была против насилия на экране и…

Лицо у Анжелы было бледное и напряженное. Без всякого предупреждения она кинулась на меня, как маленький, но свирепый бык. Я схватил ее, чтобы не упасть, и бык превратился в дикую кошку, отчаянно царапающуюся. Я слышал, как Марта потрясенно говорила: “Анжела…” — и после этого был слишком занят, защищаясь. Глупо — ей ведь только семь лет, и она не слишком велика для своего возраста, — но мне понадобилась вся сила, чтобы удержать ее. В конце концов я умудрился прижать ее к лестнице. Она еще какое-то время боролась и кричала, потом обмякла.

Анжела продолжала лежать, я встал.

— Что ты ей сделал? — спросила Марта.

— Ничего. Только постарался не дать ей убить меня.

Я почувствовал, как что-то стекает по щеке, поднял руку — она в крови. Марта склонилась к Анжеле:

— Анжела, что с тобой?

Анжела не ответила, но рыдания возобновились, на этот раз не яростные, а жалкие. Марта сказала, что нужно уложить Анжелу в постель. Мы практически отнесли ее.

Вечером Марта обсудила происшествие с папой. Анжела все еще была в своей комнате, и папа сходил ее проведать.

Вернувшись, он сказал:

— Кажется, все в порядке.

— Я беспокоюсь, — сказала Марта. — Она была… ну, в ярости.