Дежавю - Татьяна Шмидко

Наверное, во мне что-то умерло вчера, потому что меня сей монолог не особо затронул.

– Так чего ты тянешь тогда? К чему весь этот спектакль с фальшивой дружбой? Что тебе нужно от меня? – спросила я у нее, сложив руки на груди.

Нубира усмехнулась и ответила:

– Не такая уж ты и дура, как кажешься на первый взгляд!

– Я всего лишь следовала совету Прайма. – Ужас, когда же глаза перестанут наполняться слезами при упоминании его имени? – Он не раз говорил, что вы намного страшнее и коварнее, чем я могу себе представить!

– Да-да. Ни любви, ни привязанностей… Но я с ним не согласна!

В дверь постучали и она крикнула:

– Входите!

Зашла служанка с подносом. Она, словно неживая кукла, прошла в комнату и оставила еду на столе. Потом поклонилась и с таким же отсутствующим лицом, вышла. Снова тревожный вопрос повис в голове: а почему я не под гипнозом? Что им от меня нужно?

Нубира налила мне вина в кубок и протянула со словами:

– Выпей, от вина твой запах не будет таким аппетитным.

Меня передернуло от ее слов; я встала с кровати и подошла к столу. На подносе лежали сыр и виноград, а также свежий хлеб. Руки сами потянулись к едва теплой буханке, и я с наслаждением вдохнула ее запах.

– Словно дома очутилась… – сказала я рассеянно.

– А где твой дом? – спросила невзначай Нубира.

– Далеко отсюда, – ответила я уклончиво.

Нубира негромко зарычала, а потом сказала со злостью:

– Я знаю, что на юго-западе! Миравел не пускает нас, иначе я бы давно бежала в том направлении.

– Но зачем? Что тебе там нужно? – спросила я осторожно.

Нубира с минуту смотрела на меня, видимо, что-то продумывая, а затем сказала:

– Ты понимаешь, что сказочно богата?

Я в ответ только рассмеялась.

– Я? Да у меня из всех богатств только медальон и два серебряных гребня. Все.

– Покажи! – сказал Нубира, требовательно протянув руку. Меня ее бестактность уже не удивила. Я поняла, что она, скорее всего, сама их возьмет, если я ей откажу, поэтому вытянула их из-за пазухи и протянула гребни Нубире.

Она схватила их и, рассмотрев, сразу же потеряла к ним интерес.

– Это дешевка, им не больше ста лет, – ответила она, протянув их обратно.

Я забрала их и снова спрятала за пазухой. Мне они были дороже всего на свете!

– Я так и думала. Он ничего тебе не сказал? Не говорил о том, что невероятно богат? Вернее, уже был богат?

Я отрицательно покачала головой, понимая, что это же было очевидным, как я не подумала об этом? Прожив столько лет, неужели он не разбогател на торговле или в войнах? Ведь он упоминал о торговых делах, Венеции… Как же я этого не понимала?

– Нет, мне было все равно, если честно, но он что-то говорил о Венеции…

– Нет, мы там были. Там пусто, все разграблено до нас. Но должно же у него быть еще какое-то место, где он хранил свои артефакты! Мы были в его парижских, датских владениях, но ничего не нашли…

– А по какому праву вы… – спросила я, начиная закипать от ее делового тона, с которым она обсуждала свои планы заполучить наследство Прайма.

– Ой, брось нести всю эту околесицу про честность и порядочность. Прайм, как дракон, насобирал такое громадное количество артефактов, что подумать страшно! Теперь его нет, и Миравел считает себя правопреемником Прайма просто по той простой причине, что он глава последнего выжившего клана.

– А Миравел не думал о том, что, благодаря Прайму, он выжил?

– Понимает и благодарен за его героический поступок – один, без помощи уничтожить целую армию оборотней-гиен… Поверь мне, они действительно ужасны! Но жизнь продолжается, и тот, кто захватит его сокровища, получит колоссальные средства в свои руки! – сказала она с жадным блеском в глазах.

Мне все стало ясно – Миравел, Нубира и, наверное, все остальные думают, что я знаю, где Прайм спрятал свои сокровища, только поэтому я и жива до сих пор. Я тяжело вздохнула. И объяснять им, что я понятия не имею об их местонахождении, – бесполезно. Как же мне выкрутиться? Это был тот редкий момент, когда я пожалела, что сбежала от Рании. Ее придирки и замужество со стариком показались мне детской игрой по сравнению со смертельным водоворотом алчности и интриг, в который я попала.

Значит, мне жизненно важно поддерживать веру в то, что я знаю такой тайник. Придется кормить их намеками и тянуть время, пока я не найду способ сбежать от них. Но времени у меня нет. Завтра истечет срок, данный Мравелом на принятие решения – хочу я стать вампиром или умереть. Интересный выбор. Либо я стану мертвой, либо живым мертвецом. И если говорить честно, то оба варианта меня не устраивали.

Меньше всего мне хотелось стать бессмертным монстром, для которого имеют значение всего две вещи – кровь и деньги. Но для начала мне нужно было как-то выбраться отсюда… Тяжелые капли дождя забарабанили по крыше.

– Что-то весна никак не начнется… – сказала Нубира. – Этот дождь окончательно размоет дорогу к замку и пару дней в город будет просто не выбраться! Ах, какое невежество! Ты бы видела римские дороги в период расцвета империи! Лучше и мечтать нельзя – каменные, ровные, чистые! А тут что? Где не земля – там вода, где не то и другое – то помои. Адель, ты видела хоть одно чистое лицо? Я соскучилась по ним, если честно! Тут лица немытые, грязные, то после оспы, то с прыщами! Ты можешь мне объяснить, почему люди перестали мыться, а? Это же такая дикость! Руки, ноги, задницы не моются вообще. Я, к счастью, в воздухе не нуждаюсь и поэтому могу бывать в городе. Но как ты это выдерживаешь?

– Не без труда! – сказала я отвлеченно. – Мой отец был новатором в сфере медицины и считал, что мыться нужно не реже раза в неделю. Его дед участвовал в последнем крестовом походе и, вернувшись, рассказывал о том, что на Востоке моются часто и все – бедняки, богачи, мужчины, женщины и дети. Там считает позором ходить грязным. Это правда?

– Да, правда. Ты слышала про Китай?

Я кивнула головой.

– А ты начитанная. Так вот, в Китае чистота возведена в ранг культа! Там неприлично вонять и носить вшей в волосах. Там даже пользуются надушенной бумагой после похода в отхожее место! А тут отправляются друг другу на голову в прямом и переносном смысле. Ты знаешь, почему я никогда не выступала во Франции?

– Что значит «выступала»? – спросила я с удивлением.

– Пела, милая моя, пела! – она вдруг произнесла нараспев невероятно красивым голосом. – Я «оперная певица».

Я меня дух перехватило от красоты ее голоса. У меня даже появилась капля уважения к ней из-за таланта.