Мир Реки: Темные замыслы - Филип Фармер

Работа на верфи велась и днем и ночью. После установки бимсов началась сварка корпусных листов. Батацитор и гигантские электрические моторы находились на стадии завершения, а сборка погрузочной системы подходила к концу. Огромные подъемные краны перемещались по широким рельсам и приводились в движение электрической энергией.

С обоих концов Реки в Пароландо стекались люди. На катамаранах, галерах и каноэ они проплывали порою тысячу миль только для того, чтобы взглянуть на сказочный пароход.

Посовещавшись, Сэм и король Иоанн решили, что при таком скоплении любопытных вражеские агенты получили слишком уж большую свободу.

— Кроме того, у людей появляется соблазн похитить наш пароход, — добавил Клеменс. — Зачем же вводить их в искушение, если они и без того создают нам массу проблем?

Иоанн не принял шутливого тона Клеменса. Он подписал приказ, согласно которому из страны надлежало изгнать всех неграждан, за исключением послов и курьеров. Однако эта мера не мешала многочисленным судам курсировать возле берега, пока любопытные пассажиры глазели на чудесное судно. По указанию Иоанна вокруг верфи начали строить вал из глины и камней, но в нем имелось множество проходов, через которые грузовые корабли подвозили к причалам древесину, руду и кремний. Более того, поскольку равнина плавно поднималась к холмам, туристы могли видеть и фабрики, и подъемные краны, и даже огромный корпус парохода.

Через некоторое время поток туристов иссяк. Слишком многие из них попадали по пути в граалевое рабство. Разнесся слух, что путешествовать в этот сектор Реки стало опасно.

Прошло еще шесть месяцев, и запасы древесины в этом районе подошли к концу. За три — шесть недель бамбук вырастал на порядочную высоту, но, чтобы дерево достигло полной зрелости, требовалось не меньше шести месяцев. Все государства на расстоянии пятидесяти миль в обе стороны от Пароландо едва набирали древесину для своих нужд.

Торговые агенты Клеменса заключали договора со все более удаленными странами и городами. В обмен на древесину они поставляли туда железную руду и стальное оружие. На месте падения метеорита оставалось еще много крупных осколков, поэтому Сэм не тревожился о запасах металла. Однако добыча железа требовала огромных затрат труда и рабочей силы. Рудник превратил центральную часть Пароландо в бесплодную, изрытую ямами местность. И чем больше древесины ввозилось в страну, тем больше людей, материалов и машин приходилось привлекать для изготовления оружия и прочих товаров. Кроме того, требовалось строить все новые и новые грузовые корабли, на что уходила немалая часть полученной древесины. А сколько людей стали матросами и охранниками на рудовозах и грузовых баржах! Сколько кораблей пришлось фрахтовать у соседних государств, расплачиваясь все тем же оружием и железно-никелевой рудой!

Строительство шло полным ходом, и Сэм трепетал от восторга, наблюдая за рождением огромного корабля. Он с радостью оставался бы на верфи с рассвета до заката, но бывал там только по два-три часа в день. Административные обязанности поедали его время, как голодные крокодилы. Клеменс пытался переложить часть своих забот на Иоанна, но экс-монарх брался лишь за те дела, которые давали ему дополнительную власть над армией и позволяли оказывать давление на оппозицию.

Попытки уничтожения близких Сэму людей больше не повторялись. Стража по-прежнему охраняла по ночам дом Клеменса, но Иоанн выжидал. Возможно, он решил отложить свою месть до того момента, когда корабль будет построен.

Однажды Джо Миллер сказал:

— Зэм, а вдруг ты ошибзя назчет Иоанна? Возможно, он вполне доволен, что зтанет вторым на корабле?

— Разве может саблезубый тигр лишиться своих клыков?

— Не понял…

— Иоанн прогнил до ядра, — ответил Сэм. — Он родился с червоточиной в сердце. Короли старой Англии всегда считались аморальными ублюдками, и единственная разница между ними и Джеком-Потрошителем состояла в том, что они действовали с благословения церкви и государства. Но безнравственность Иоанна превзошла все пределы, и в Англии стало традицией не называть своих королей этим именем. Иоанна не могла вынести даже Церковь, с ее великой терпимостью ко злу в высших инстанциях власти. Папа наложил интердикт[73] на весь народ и заставил Иоанна лизать свои башмаки, как какого-то нашкодившего щенка.

Но я уверен, что, даже целуя ногу Папы, Иоанн высосал немало крови из его святейшего большого пальца. Говорят, что, обняв на прощание Иоанна, Папа долго потом проверял свои карманы, но так и не нашел именных часов. Я пытаюсь растолковать тебе, что этот человек не может измениться — даже при всем его желании. Он всегда останется хищником — помесью гиены и скунса. Джо запыхтел сигарой, не уступавшей по размерам его носу.

— Мне кажетзя, ты не прав, — сказал он. — Люди могут менятьзя. Взгляни на взех этих шанзеров, на Геринга, на зебя. Ты говорил, что в твое время женщины нозили одежду, которая закрывала их тела от шеи до лодыжек, и вы возбуждализь, увидев зимпатичную ножку или бедро! А теперь ты воротишь ноз, даже когда тебе показывают голую…

— Знаю-знаю! — оборвал его Сэм. — Конечно, старые привычки и то, что психологи называют условными рефлексами, могут иногда меняться под воздействием среды. Поэтому я и утверждаю, что люди, до сих пор не избавившиеся от расовых и сексуальных предрассудков, просто не пользуются тем, что предлагает им мир Реки. Человек может меняться, хотя…

— Ага! Значит, уже может?! — взревел Джо. — Но ты взегда говорил, что жизни людей, их мызли и позтупки определены задолго до появления человечезтва на Земле. Разве не так? Ты еще говорил, что это филозофия детерминизтов. Тебе нравитзя думать, что взе фикзировано на звоих мезтах и что люди дейзтвуют как шезтеренки большой машины! Но тогда зкажи мне, Зэм, — как ты можешь верить, что человек меняетзя зам по зебе?

Клеменс нахмурил густые брови, и его светло-голубые глаза сверкнули над ястребиным носом.

— Ты должен понять, что наши теории тоже заранее предопределены, — сказал он медленно. — И если они противоречат друг другу, я тут совершенно ни при чем!

— Тогда зкажи мне, ради небез, какой змызл вообще говорить об этом? — воскликнул Джо, вскидывая огромные ладони. — Зачем нам зтроить пароход или делать что-то другое? Почему бы тебе не здатьзя на волю зудьбы?

— Потому что я ничего не могу изменить, — ответил Сэм. — Как только два первых атома во Вселенной врезались друг в друга, моя судьба была предопределена, включая все мысли, чувства и действия.