Хранитель драконов - Робин Хобб

Преодолевая грызущее ее изнутри нетерпение, Элис обратилась к юноше:

— Я не знаю, где Тимара. Ты смотрел повсюду в лагере?

Он склонил голову и взглянул на Элис так, словно она сморозила какую-то глупость.

— Еще до того, как пришел сюда. Небозевница, скажи, пожалуйста, где сейчас Тимара?

Драконица ответила кратко:

— Охотится. Мы заняты.

Она осторожно дернула головой, чтобы напомнить Элис: следует продолжать очищать шкуру. Женщина вернулась к работе.

— Где охотится? — не отставал Рапскаль.

— В лесу. Уходи.

— Лес большой.

Похоже, Рапскаль не понимал, что не следует злить такую большую драконицу. Элис почувствовала, как изгибается тело Небозевницы, и поняла, что та уже загребает когтями влажную землю. Элис поспешила отвлечь ее:

— Здесь, возле самого уголка глаза, выпала чешуйка. Не моргай, пока я ее не уберу.

Как ни странно, Небозевница послушалась. Элис держала чешуйку на кончике пальца и разглядывала, дивясь. Та походила одновременно на рыбью чешуйку и на перо. На ней виднелись линии, скорее всего указывавшие, сколько лет она росла, а края чешуйки разветвлялись на тоненькие отростки. Она была глубокого синего цвета, много синее, чем самый прекрасный сапфир. Элис наклонилась, глядя на то место, с которого отслоилась чешуйка, и с удивлением увидела, как перистые края одних сплетаются с краями других чешуек, смыкая покров.

— Это невероятно! — в восторге выдохнула Элис. — Седрик, ты можешь зарисовать это для меня?

— Конечно! — с готовностью ответил тот.

Элис вздрогнула, только теперь заметив, что он отложил планшет и встал у нее за плечом.

— Но чтобы сделать это правильно, мне нужна твердая поверхность, яркая лампа и цветные чернила. У меня на «Смоляном» все это есть. Давай я отнесу эту чешуйку в безопасное место.

Он уже протянул руку, как вдруг Небозевница приподняла голову. Ее язык, длинный и раздвоенный, как у ящерицы, вполне соответствовал размерам ее тела, и когда он выстрелил вперед, Элис показалось, будто толстый влажный кнут вспорол воздух между нею и Седриком. Это случилось молниеносно — и вот уже чешуйка, снятая с пальца Элис точным аккуратным движением, исчезла.

— Нет! — в ужасе вскрикнул Седрик.

— Мое принадлежит мне, — твердо ответила драконица.

— О, Небозевница! — горестно воскликнула Элис. — Мы только хотели зарисовать ее. Часть знаний, которые я ищу, — это знания об устройстве ваших тел. Ты ведь вчера позволила Седрику зарисовать твой коготь. — Она вздохнула. — Я просто хотела сделать точный, в натуральную величину рисунок чешуйки.

— Чешуйки? — спросил Рапскаль. Элис с удивлением обнаружила, что он все еще здесь. — Может быть, у меня есть… вот!

Он наклонился и провел рукой по грубой ткани своих штанов. А когда выпрямился, на его ладони лежал сверкающий рубин. Эта чешуйка была значительно крупнее, чем синяя, росшая у Небозевницы около глаза, — размером с розовый лепесток. Правда, роз такого сияющего алого цвета не бывает. Элис затаила дыхание. Взяв в руки столь небрежно предложенное сокровище, она удивилась его тяжести. Чешуйка оказалась очень увесистой, хотя и полегче мелкой монеты. Годовые кольца и перистые края были куда заметнее, чем на чешуйке Небозевницы.

— Она выпала у Хеби, когда я ездил на ней сегодня во время летательных упражнений. Мне показалось, что я зацепил ее коленом, но Хеби сказала, что ей совсем не больно.

— Ездил на ней? Ты сидел на спине у дракона?

Элис была потрясена.

— Это отвратительно! — взъярилась Небозевница.

Она вскинула голову, и на миг Элис испугалась, что драконица ударит кого-нибудь из них. Седрик невольно отпрянул, но Рапскаль остался невозмутим.

— Хеби не против. Она скоро научится летать и не хочет бросать меня. Мы упражняемся каждый вечер, и я высматриваю препятствия — камни и бревна, чтобы она могла сосредоточиться только на беге и махании крыльями.

— Вы оба глупцы. Драконы не разбегаются перед тем, как взлететь, и мы никому не позволяем ездить на себе. Унизительно даже помыслить, что она это сделала. Она позорит всех нас. Ты негодяй, а она полоумная ящерица!

— Что она говорит? — спросил Седрик.

Рапскаль сжал кулаки и шагнул к драконице.

— Возьми свои слова обратно и не смей так говорить о Хеби! Она красивая и умная, и она научится летать. Потому что ей хватает смелости, чтобы попробовать, и ума, чтобы понять, что я помогаю ей. Потому что люблю ее!

— Что происходит? — вопрошал Седрик дрожащим голосом.

— Небозевница! Прошу тебя, укроти свой гнев, прекрасная королева! Это всего лишь глупый мальчишка, недостойный твоей ярости!

Элис сама была удивлена тому, как спокойно прозвучал ее голос, когда она решительно встала между разъяренной драконицей и ее целью. В кулаке она сжимала драгоценную чешуйку и, пока говорила, незаметно сунула ее в сумку. Элис не сводила глаз с драконицы. Глаза Небозевницы пылали медью и алым, словно кипящий котел с расплавленной рудой. Ее огромная голова моталась над ними туда-сюда — словно у змеи, решающей, жалить или нет. Как Небозевница огромна! Одним движением челюстей она может перекусить мальчишку пополам.

— Рапскаль, уходи сейчас же, — бросила ему через плечо Элис. — Тимары здесь нет. Спасибо за чешуйку. Я верну ее Хеби сразу же, как только Седрик закончит зарисовку.

— Но… — начал было Седрик.

Элис продолжала говорить, обращаясь к юноше со всей убедительностью старшей сестры:

— Рапскаль, уходи же! Если я увижу Тимару, я передам ей, что ты ее искал. А сейчас не беспокой прекрасную, великодушную, могущественную и заставляющую нас трепетать Небозевницу.

Возможно, твердость ее тона наконец заставила мальчика осознать, какой опасности он подвергается.

— Я ухожу, — сказал он мрачно, повернулся и зашагал прочь.

Но, отойдя на безопасное расстояние, он остановился и снова обернулся к Небозевнице.

— Эй, Небозевница! Хеби научится летать задолго до того, как ты вообще сможешь оторвать от земли свою огромную синюю могущественную задницу! Она станет настоящим драконом намного раньше тебя, королева-выпендрежница!

А потом он повернулся и удрал — как раз в тот момент, когда Небозевница выдохнула ему вслед горячее, но лишенное яда облачко взвеси.

Грефт приблизился к ней. Он пристально смотрел на нее, и Тимара осознала, что отвечает ему таким же пристальным взглядом. В глазах Грефта горели голубые огоньки Дождевых чащоб, так же как у нее. Что-то изменилось в его улыбке и его взгляде, когда он произнес:

— Я хотел бы помочь тебе, Тимара.