Шань - Эрик Ластбадер

— Вот уж никогда бы не подумал. Я и не предполагал, что Блустоун способен на такое.

— Негодяй! — Неон Чоу с размаху влепила ему пощечину. — Ты знаешь, как тяжело это отразилось на твоем дяде?

Джейк не шелохнулся. Лишь его карие глаза сверкали из-под полуопущенных век.

— Ну же, давай, — продолжала она. — Ты можешь напутать кого угодно, Чжуань. — Она буквально выплюнула последние слова, точно они жгли ей язык. — Да только не меня. Я не боюсь тебя.

— Все, о чем я прошу, так это делать то, что тебе поручили, — спокойно ответил он. — Если тебе кажется, что это чересчур, так и скажи. В конце концов, ты подруга моего дяди, а не моя. Я думаю, ты найдешь, чем занять себя.

— Ты действительно негодяй.

— Я думаю, тебе следует перестать видеться с Блустоуном, — внезапно заявил Джейк. Ее глаза широко открылись.

— Почему?

— Твое поручение было ошибкой. Считай, что ты уже свободна от него.

— Но я не хочу этого. Или ты запрещаешь мне продолжать?

— Я сказал тебе, что это было ошибкой, вот и все. Кроме того, ты сама говорила, как сильно переживает Цунь Три Клятвы. Я не хочу причинять ему, горе.

— Но ты хочешь добыть секреты Блустоуна. Не так ли?

— Всегда можно найти другие способы.

Он вовсе не собирался сообщать ей, что на самом деле другого пути у него не было. В противном случае она могла предъявить ему непомерные требования.

— Какие же? Расскажи хоть об одном, — настаивала она. — Я по-прежнему думаю, что у меня наилучшие шансы. Рано или поздно, но он уронит что-нибудь на мою подушку или, быть может, мне удастся подслушать ночную беседу.

Джейк, казалось, глубоко ушел в свои мысли.

— Ладно, — согласился он в конце концов. — Я согласен на еще одну попытку. Но, — предостерег он ее, — если через неделю ты не принесешь мне информацию, мы ставим крест на этой затее.

На лице Неон Чоу появилось неуверенное выражение.

— Неделя — очень маленький срок, — заметила она.

— Это все, на что ты можешь рассчитывать. — Джейк взглянул на часы. — И на твоем месте я постарался бы извлечь из этого времени максимум пользы.

Неон Чоу молча кивнула. Она тут же спустилась в свою каюту и, быстро собравшись, исчезла с джонки.

Джейк проследил за ней глазами. Неон Чоу выделялась в любой, самой пестрой толпе. Блисс перехватила его взгляд.

— Джейк... — начала было она, но он знаком призвал се к молчанию.

Увидев, что Цунь поднялся на палубу, Джейк направился к нему.

— Все сделано, — буркнул старик. Он даже не пытался скрыть своего унылого настроения. — Если это хоть что-то значит для тебя, то могу сообщить, что реакция Сойера оказалась точь-в-точь такой, как и моя. Однако он выполнил твое распоряжение. Облигации поступили на биржу.

— Хорошо, — отозвался Джейк, собравшись уходить.

— Чжуань!

— Да, дядя.

— Блисс рассказала мне, что произошло в доме Маккены, и, признаюсь честно, меня это встревожило.

— Мы все встревожены, дядя.

— Нет, я говорю не о ситуации, а лично о тебе.

Джейк молча наблюдал за ним.

— Она поведала мне, что ты сделал с Белоглазым Гао.

— Я не должен...

— Она признала и свою вину. Пытка...

— Мы сделали то, что было необходимо сделать, — грубовато отрезал Джейк. — Не более того.

— Насколько я понял, игра идет на очень крупные ставки.

— Боюсь, даже более крупные, чем мы думаем.

Цунь изо всех сил старался понять намек, заключенный в словах племянника. Да, — опять подумал он. — Джейк сильно изменился. Его дух блуждает во мраке где-то вдали от нас. Неужели это неотъемлемая часть поста Чжуаня? Коли так, то я не желаю подобной участи ни для одного из своих сыновей.

—Правда ли, что Чень Чжу жив? — промолвил он наконец.

— Во всяком случае, это было похоже на правду, дядя.

— И вы с Блисс намереваетесь отыскать его?

—Да.

Цунь Три Клятвы тяжело вздохнул. — Там, в Шань, на каждом шагу подстерегает смертельная опасность. — Знаю.

— Если ты прав насчет Чень Чжу, то теперь это его владения. Там находится центр могущества нашего врага.

Джейк серьезно взглянул в глаза собеседнику. — Дядя, если я не сделаю этого, то нам всем придет конец в самом ближайшем времени.

— Тогда, разумеется, тебе следует отправиться туда, Чжуань.

— Я хорошо позабочусь о ней, дядя. У меня нет никого ближе, чем твоя боу-сек.

—Моя жемчужинка. — Слезы заблестели в глазах старика. — Да, ты прав. Времена меняются. И причем гораздо больше, чем мне приходило в голову. Ши Чжилиня уже нет с нами. Ты стал Чжуанем. Моя боу-секбольше не ребенок. Однако нелегко понять и признать все это.

Интересно, что он в первую очередь подразумевает под словом “это”?— подумал Джейк.

Безумие росло, точно снежный ком. Находиться рядом с ней было все равно что стоять рядом с бушующим пламенем, вырвавшимся из-под контроля. Неудивительно, —думал Хуайшань Хан, — что полковника Ху больше нет в живых.Сидя в роскошной хижине генерала Куо, он походил на бесформенную груду свиного жира. Никогда прежде он не переживал так сильно из-за того, что одно его плечо было выше другого. Это обстоятельство служило ему физически ощутимым напоминанием о колодце. Хотя, возможно, еще большим напоминанием о том злоключении, перевернувшем всю его жизнь, была Ци Линь. Ее глаза горели, как раскаленные угли. Однажды, давным-давно, Хуайшань Хану уже довелось увидеть нечто подобное. Он отправился на север Китая охотиться на уссурийских тигров. И вот однажды ночью один из этих огромных, кровожадных зверей забрел на стоянку, устроенную Ханом и сопровождавшими его охотниками. Он до сих пор явственно помнил, эти огромные, совершенно круглые желтые глаза, излучавшие свет в непроглядном мраке ночи. Они так долго светились в кромешной тьме, что Хуайшань Хану в конце концов стало казаться, что весь мир исчез и остались лишь он сам и страшный ночной хищник.

В какой-то момент Хан вдруг понял, что в течение следующей минуты решится вопрос его жизни и смерти. Решится без его участия. Стоило ему сделать хоть малейшее движение, и тигр, не раздумывая, прыгнул бы на него.

Его судьба всецело зависела от этого зверя. Или, возможно, от Будды, обитавшего во всех живых существах.

Он не удивился, когда тигр отвернулся и два желтых огня погасли. Ему показалось, что одновременно пропал, растворился во мраке необычный мир, полный дикой, необузданной мощи и неистощимой энергии, открывшийся ему в глазах зверя. Ужасная, созданная самой природой разрушительная машина снова стала частью ночи.

В течение многих лет Хуайшань Хан не раз проводил бессонные ночи, пытаясь расшифровать послание, адресованное ему Буддой посредством этих глаз. В конце концов он решил, что суть этого послания такова; воплощение звериной жестокости — тигр не убивает всех подряд, а если убивает, то не испытывает ни малейшего раскаяния.

И вот теперь, сидя в грязном плетеном кресле, предложенном ему генералом Куо, Хуайшань Хан всматривался в угольно-черные глаза Ци Линь и чувствовал, что перед ним та же самая жуткая разрушительная машина из его прошлого.

Он принудил себя взять ее руку. Перевернув ладонь Ци Линь, он стал разглядывать ее, точно хиромант, пытающийся по переплетениям линий отгадать прошлое и будущее человека. Однако Хуайшань Хана занимало совсем иное. Рука, которую он видел перед собой, была такой хрупкой, такой белой, такой изысканно прекрасной. И именно эта рука, он знал, поставила точку в конце жизненного пути полковника Ху. В ней было что-то от завораживающей красоты того зверя, продолжавшего каким-то образом сохранять странную власть над его душой, Он вспомнил, как тогда в его груди вдруг вспыхнуло непреодолимое желание ласково прижаться к бархатным глазам тигра. Ему захотелось подобраться вплотную к источнику этой странной власти, действие которой он остро ощущал на себе. И разве эта девушка, внучка его заклятого врага, не обладает той же обманчивой притягательностью?

Было безумием думать так, верить в подобную власть. Однако безумие давно стало постоянным спутником Хуайшань Хана. Частица зияющей черноты колодца продолжала жить в его душе долгие годы после того, как генерал Куо вытащил его из кошмарной дыры, навсегда ставшей его миром.

Он закрыл глаза и содрогнулся. О, тот колодец! Мир, обреченный на вечное проклятие. Генерал Куо спас его, но Хуайшань Хан чувствовал, что продолжает обитать в том мире. В мире колодца. Целую вечность он провел там, дожидаясь помощи, и с тех пор страшная, мучительная боль навсегда поселилась в его сердце. Всмотревшись в глаза Ци Линь, Хуайшань Хан с ужасом понял, что на самом деле он уже давным-давно мертв. Его жизнь оборвалась в беспросветном мраке бездонной дыры.

И еще он понял, что никогда не был более живым, чем в те мгновения, когда завороженно смотрел в желтые, беспощадные глаза, вспыхнувшие перед ним во тьме ночи. Теперь он сознавал, сколь многим обязан той встречей со свирепым хищником. Протянув трясущиеся морщинистые руки к Ци Линь, он приблизил очаровательную головку девушки к своему лицу. Ее щеки пылали, словно согретые таинственным солнцем, горевшим во тьме, а кожа ее была такой же бархатной, какой являлась ему во снах шкура уссурийского тигра.