Без единого свидетеля - Джордж Элизабет

Последнее слово по какой-то причине заставило двух турок с новой силой залопотать на своем наречии. Наконец младший повалился на колени.

— Я не делал! Я не делал! — закричал он, и на пижамных штанах расползлось темное влажное пятно. — Он уходит с другим. Я вижу это. Я вижу.

— Что происходит? — потребовал объяснений Линли, обращаясь к Татлисесу. — Вы обвинили его…

— Недостойный! Недостойный! — вопил Татлисес, осыпая голову племянника ударами. — Какими гадостями ты занимаешься в моей гостинице? Ты не догадывался, что поймают?

Юноша закрывал голову руками и причитал:

— Я не делал!

Линли оттащил управляющего в сторону, и Барбара встала между двумя турками.

— Объясняю в последний раз, вы оба, так что запишите себе на лбу, что сейчас скажу, — прикрикнула она. — Вот этот тип привел мальчика в гостиницу, а вот этот ушел с ним. Вы сколько угодно можете обвинять один другого, но учтите, что в этой дыре мы пересажаем всех, вплоть до последней крысы, за сводничество, сутенерство, педофилию, да за что угодно, уж найдем за что. Поэтому предлагаю взяться за ум, а не то в ваших документах появится жирная красная печать наискосок.

Она увидела, что эти слова не пропали даром. Татлисес оставил племянника в покое. Тот вжался в стену возле своей комнаты. Оба они будто переродились в одно мгновение. Возможно, Татлисес действительно имеет договоренность с дружками из МИМа об использовании гостиницы «Кентербери» в сомнительных целях, возможно и то, что он собрал целый сундук добра, сдавая номера для гомосексуальных контактов с несовершеннолетними, но, похоже, убийства не входили в его список допустимых прегрешений против закона.

— Этот мальчик… — сказал он, показывая на фотографию Дейви Бентона.

— Так, хорошо, — подбодрила его Барбара.

— Мы почти уверены в том, что он ушел отсюда живым и здоровым, — сказал Линли управляющему. — Но все же существует вероятность, что его убили в одном из ваших номеров.

— Нет-нет! — Познания племянника в английском языке чудесным образом улучшились. — Не с альбиносом. С другим мужчиной. Я вижу это.

И он повернулся к своему так называемому дяде и что-то долго втолковывал на понятном им обоим языке.

Татлисес перевел. Мальчик на фотографии пришел с альбиносом, и они вместе поднялись в тридцать девятый номер, который был заказан ранее другим человеком. Он к тому времени уже был там. Мальчик ушел с этим вторым мужчиной позднее. Часа через два, не больше. Нет, мальчик не выглядел больным, пьяным, одурманенным или каким-то еще, хотя, сказать по правде, Ибрагим Сельджук не приглядывался, у него не было на это никаких причин. И это был не первый раз, когда альбинос приводил мальчика, который после этого уходил с другим мужчиной.

Ночной клерк добавил, что мальчики были разными, и мужчины, оплачивающие номер, были разными, но мужчина, сводивший их вместе, всегда был одним и тем же: тем самым альбиносом, который изображен на полицейском снимке.

— Это все, что ему известно, — закончил Татлисес.

Барбара еще раз попросила Ибрагима посмотреть на фотороботы. Похож ли человек, который заказывал номер в последний раз, на одного из мужчин, изображенных на рисунках?

Сельджук изучил портреты и выбрал тот, где был изображен мужчина помоложе.

— Может быть, — сказал он. — Это похоже немного.

Итак, необходимое подтверждение получено: Миншолл говорит правду — по крайней мере о том, что касается гостиницы «Кентербери». Поэтому существовала вероятность, пусть невысокая, что в гостинице может обнаружиться еще что-нибудь. Линли попросил, чтобы ему показали тридцать девятый номер.

— Там вы ничего не увидите, — засуетился Татлисес — Комнату тщательно убрали. У нас все номера убираются после каждого постояльца.

Однако Линли был тверд, и всей компанией — за исключением Сельджука, которому было дозволено вернуться в кровать, — они опустились этажом ниже. Татлисес извлек из кармана ключ и открыл для Линли и Хейверс номер, в котором Дейви Бентон встретил своего убийцу.

Это было жалкое подобие покоев для сладострастных утех. Центральным элементом комнаты была двуспальная кровать, покрытая стеганым покрывалом цветочной расцветки, которая прекрасно скрывала следы человеческих слабостей — от пролитого алкоголя до физиологических выделений. У стены стоял светлый деревянный комод, исполняющий при надобности и функции письменного стола: к нему был приставлен стул от другого гарнитура. На комоде, сдвинутые в угол, разместились чайные принадлежности, в том числе сомнительной чистоты заварочный чайник и еще более грязный электрический чайник. На узком окне висели занавески — то ли выцветшие, то ли пыльные, то ли и выцветшие, и пыльные; пол покрывал коричневый, весь в разномастных пятнах ковер.

— «Савой», должно быть, бьется в агонии из-за такого конкурента, — заметила Барбара.

— Первым делом пришлем сюда команду криминалистов, — сказал Линли. — Я хочу, чтобы здесь изучили все до последнего квадратного дюйма.

— Эту комнату убирали, — протестовал Татлисес — Вы ничего не найдете. И здесь не было ничего такого, что…

Линли повернулся к управляющему.

— Меня не интересует ваше мнение по этому вопросу, — отчеканил он. — И буду признателен, если вы оставите его при себе. — И Барбаре: — Вызывайте экспертов. Оставайтесь в комнате до их приезда. Затем найдите регистрационную карточку, заполненную при сдаче этого… — Он затруднился сразу подобрать верное слово. — Этого… места, и уточните, что там за адрес указан. Сообщите в участок на Эрлс-Корт-роуд обо всем, что здесь происходит, если они еще не в курсе. Говорите только с их суперинтендантом, ни с кем младшим по званию.

Барбара кивнула. Она почувствовала прилив возбуждения — и от понимания, что расследование движется, и от ответственности, возложенной на нее. Это было почти как в былые времена.

— Будет сделано, сэр, — сказала она и вынула из сумки мобильный телефон, глядя, как Линли выпроваживает Татлисеса в коридор.

Линли остановился, выйдя из гостиницы. Он никак не мог избавиться от ощущения, что они бестолково размахивают кулаками, целясь во врага, который уворачивается куда более ловко, чем наносятся удары.

Он позвонил в Челси. К этому времени Сент-Джеймс уже, должно быть, успел прочитать и проанализировать очередную порцию отчетов, которые пересылали ему из Скотленд-Ярда. Возможно, надеялся Линли, Сент-Джеймс обнаружил то, что придаст следствию новый импульс. Но на звонок ответил не старый друг, а автоответчик, который голосом Деборы сообщил, что дома никого нет. Оставьте, пожалуйста, сообщение после гудка.

Линли прервал связь, не оставив сообщения, и сразу набрал номер мобильного телефона друга. На этот раз повезло. Сент-Джеймс ответил и сказал, что у него вот-вот начнется встреча с банкиром. Да, он прочитал отчеты, и там есть два интересных момента… А вот через полчаса у него будет время побеседовать… Не подъедет ли Том на Слоун-сквер?

Договорившись о встрече, Линли двинулся в путь. От того места, где он сейчас находился, до площади было пять минут езды — при условии, что движение не застопорилось. Оказалось, что нет, и Линли без особых проблем двигался к реке. Со Слоун-авеню он свернул на Кингс-роуд и, пристроившись за автобусом одиннадцатого маршрута, медленно, но верно стал продвигаться к площади. Там тротуары были сплошь заполнены пешеходами, спешащими из одного магазина в другой. Людно было и в «Ориель Брассери», где Линли удалось занять столик, из-за которого как раз в момент его появления в кондитерской поднялись три женщины, нагруженные двумя дюжинами пакетов.

Он заказал кофе и стал ждать, когда Сент-Джеймс закончит дела Его столик стоял у окна, поэтому он заметит друга, когда тот будет пересекать площадь и шагать по аккуратной, обсаженной деревьями дорожке, ведущей мимо фонтана к военному мемориалу. В это время суток в центре площади было пустынно, и только голуби выискивали под скамьями съедобные крошки.