Горькие плоды смерти - Элизабет Джордж

– Не смей ее так называть! – Маккеррон шагнул мимо супруги в дом. – Ее имя Шэрон. Или называй ее по имени, или помалкивай.

– Помалкивать буду в могиле, – бросила женщина ему в спину. – Ведь именно на это вы и рассчитывали, не так ли? Строили ваши Большие Планы. И чем же все это кончилось? Полиция забрала компьютеры – твой и мой, и все, что так или иначе связывает тебя с нею… После чего копы нагрянут и к ней. Помяни мои слова, так оно и будет! И если среди твоих вещей они ничего не найдут – в моих-то вещах даже нечего искать, – они наверняка поедут к этой твоей грязной шлюхе…

– Я, кажется, тебя предупредил, Каро! – процедил хозяин дома сквозь зубы.

Он не узнал собственный голос. Это был не голос даже, а сдавленный рык. Мол, еще слово, и я за себя не ручаюсь.

– …как только поймут, что то, что, по их мнению, сделала я, на самом деле – дело рук кого-то еще, кому от этого куда большая выгода… – продолжала разоряться его жена.

– А теперь послушай меня! – Он даже схватил ее за руку. – Шэрон ничего не нужно.

– Вот как? – фыркнула Каролина.

– Ты не понимаешь, потому что куда тебе! Тебе нужно все. Ты готова высосать из мужчины последние соки. Мне следовало понять это, еще когда ты вечно жаловалась на Фрэнсиса, когда ты мертвой хваткой впилась в Уилла и Чарли, не давая им даже…

– Ты сам не понимаешь, что ты несешь! И отпусти мою руку. Ты делаешь мне больно.

Больно? Поймав себя на том, что ему чертовки приятно это слышать, Маккеррон резко крутанул ей руку.

– Бог мой, я тогда потерял голову. И ты это знала, – заявил он громко. – Это было частью твоего плана. Вскружить мужику голову, а потом высасывать из него все соки.

Каролина попыталась вырвать руку, но муж лишь сжал ее еще сильнее.

– Отпусти, кому сказано! – взвизгнула она. Алистер уловил в ее голосе страх, и ему вновь стало приятно. Однако уже в следующий момент к Голдейкер вернулось самообладание, как это всегда бывало во время их ссор.

– Хорошо, попробую понять, – сказала она, гордо вскинув голову. – Шэрон не пользовалась тобою, как это делала я. Шэрон, в отличие от меня, ничего не требовала взамен. То есть я… Кто я такая? Интриганка? Демон? А кто же тогда она? Кто она такая, Алистер?

– Добрая и порядочная женщина, вот кто, – ответил мужчина. – Вот только я минут на десять позабыл про ее порядочность и доброту. Я увидел в саду дерево и вспомнил, что она говорила мне. И я подумал… Нет, она никогда не пошла бы на такое, и теперь мне это понятно. Потому что она с самого начала говорила правду. Ты же с самого начала не имела ни малейшего понятия о том, что это такое.

Маккеррон резко отпустил руку Каролины – вернее, отшвырнул ее от себя. Запястье ее было багровым, довольно отметил он, завтра на этом месте появится синяк.

– Ты с ума сошел, – заявила его супруга.

– Не спорю, – ответил он. – Зато я впервые чувствую себя нормальным человеком.

Линли она не убедила. Да, подробность любопытная, сказал он Барбаре, однако погоды она не сделает, потому что – и она сама это знала – невозможно доказать, что Каролина Голдейкер хотя бы раз прослушала то, что Клэр Эббот надиктовала на цифровой диктофон.

Это почему же? Каролина, нажав не на ту кнопку, точно так же, как и Хейверс, могла обнаружить еще два файла. Однако, в отличие от Барбары, она вполне могла предположить, что в третьем файле записано очередное письмо, которое ей нужно отпечатать, и решила в этом убедиться.

Впрочем, сержант знала: это не более чем предположение, и пусть даже оно и проясняло картину того, что произошло, но если они попробуют использовать его в качестве доказательства, то в два счета с треском вылетят из кабинета королевского прокурора. Кроме того, кисло подумала Барбара, это лишь еще больше убедит Изабеллу – Изабелла, Изабелла, вечно эта стервозная Изабелла! – что все их расследование есть не более чем пустая трата и без того скудных денежных и человеческих ресурсов. И, разумеется, остается открытым вопрос, почему эта запись все еще присутствует на диктофоне.

– Потому что она еще не перенесла ее на бумагу, – сказала девушка.

– Тем не менее, – начал Томас, но она его перебила:

– Послушайте, сэр! Вы же сами знаете, что неопровержимых улик нам не найти. Но когда мы соединим те, что имеем – а мы это сделаем, – данная запись станет скрепляющим звеном в цепочке наших доказательств.

– Когда вы соедините те, что имеете, – буркнул Линли.

Он также сообщил, что отправил подробный отчет суперинтенданту Ардери, и та дала им еще двадцать четыре часа. Но на большее пусть даже не рассчитывают, сказала Изабелла. Если к этому моменту сержанты Хейверс и Нката не добудут неопровержимых улик, они должны передать все, что у них имеется, в управление полиции Дорсета, а сами вернуться в Лондон, прежде чем она будет вынуждена выяснять их местонахождение.

Так что у Барбары были все основания волноваться. А ведь как она надеялась, что эта запись станет их снайперским выстрелом! И как же было неприятно слышать, что Линли не считает это даже струйкой из водяного пистолета. Что делать? Хейверс вздохнула и продолжила обыск кабинета Клэр. Она все еще безуспешно пыталась найти хотя бы что-нибудь, когда из управления полиции Дорсета ей позвонил Нката и сообщил нечто такое, от чего у нее тотчас же поднялось настроение.

– Есть! – доложил он. – Целая тропа хлебных крошек, Барб. Мы тут искали яд и нарыли сразу целых четыре, причем азид натрия – один из них; и, главное, мы обнаружили заказ! Все, конечно, было стерто с компа, но для здешних ребят невозможных вещей не бывает.

– Отлично! – воскликнула Барбара и решила немедленно позвонить Линли. Было уже поздно, отпущенные им двадцать четыре часа неумолимо тикали, так что нужно было пошевеливаться.

– Пора ее брать, – сказала девушка напарнику, после чего сообщила про найденную на диктофоне запись. – Вот тебе и мотив, если хочешь знать мое мнение. Я заеду за ней домой и доставлю в отделение. Если б ты встретил меня там, скажем, через часик, мы могли бы…

– Есть небольшая проблема, – ответил Уинстон.

«Господи! – подумала Хейверс. – Что еще?»

– Что за проблема? – спросила она вслух.

– Оба компьютера.

– Что с ними не так?

– То, что мы нашли. Были использованы оба компа – Алистера и Каролины. Но есть и еще кое-что. Дело касается Лили Фостер. Послушай, я сейчас туда возвращаюсь. Я все объясню, как только буду там.

Девушка хотела потребовать, чтобы он ей все объяснил сейчас. Но ей требовалось время переварить услышанное. Оба компьютера? А еще Лили Фостер… Ею овладело нехорошее предчувствие.

Оставалось только ждать. Сержант курила, мерила шагами комнату и снова курила. Она обошла весь дом Клэр: кухню, гостиную, веранду… Укрывшись от ветра, Хейверс курила на крыльце дома. Нката возвращался из Южного Дорсета, и, как и везде в этом графстве, прямой дороги в Шафтсбери не было, разве только если отрастить крылья. Так что, пока она ждала, в ее распоряжении была уйма времени, чтобы досконально изучить не только то, что они имели на Каролину, но и собственное стремление взвалить вину именно на нее.

Не слишком приятное занятие. Ведь вполне может статься, что она вслепую бредет навстречу катастрофе, причем лишь по той причине, что помощница Клэр лично у нее не вызывает симпатий. Но ведь Каролина уже объявила себя потенциальной жертвой убийцы, что вполне могло соответствовать истине.

К тому моменту, когда, наконец, приехал Уинстон, Барбара выкурила столько сигарет, что у нее щипало в глазах. Да и воняло от нее наверняка так, что хоть святых выноси.

В ответ на его вопрос «Барб, ты хоть когда-нибудь делаешь передышку?» девушка пулей бросилась наверх, чтобы прополоскать рот, что, по большому счету, было бесполезно: табачным дымом провоняло все – волосы, одежда и, наверное, даже кожа.

Пока Уинстон жарил им яичницу, Барбара приготовила кофе и подрумянила тосты. Ни он, ни она толком не обедали, однако пришлось довольствоваться скудным ужином. Пока тот готовился и пока они его ели, Нката ввел напарницу в курс дела, и Хейверс была вынуждена признать, что по части прямых улик у них и впрямь негусто.

Уинстон заглянул в свой блокнот. Во-первых, компьютер Алистера, сказал он. На нем производился поиск яда. Причем выбором номер один был гидрохлорид фенметразина, который, помимо всего прочего, вызывал тахикардию…

– Понятно, – сказала Барбара, – сердечный приступ, коллапс кровообращения, кома.

Возможно, убийца отказался от него по той причине, что вероятность смерти была не слишком велика.

Следующим шел хлоралгидрат, угнетающий центральную нервную систему. Судя по всему, этот препарат был отвергнут по той причине, что имел чересчур замедленное действие.

Третьим был амитриптилин, способный вызвать сердечный приступ. Этот тоже не подошел, в первую очередь потому, что заполучить его в свои руки можно было только по рецепту врача.