Английские эротические новеллы - Алекс Новиков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Права была моя матушка!» — Баобхан О’Сит умылась водой и вернулась монашке. — Сейчас ты сделаешь мне то, что твои подруги называют Oscula asinum! Проще говоря, хорошенько вылижешь мою попку!
— Нет, ни за что! — Неожиданно зло крикнула Селина.
— Как хочешь!. — Баобхан О’Сит стала угощать монашку звонкими оплеухами.
— Пожалуйста, хватит. — попросила Селина, чувствуя, как из разбитой губы вытекает капелька крови…
— Ты согласна поработать язычком? — Спросила вампирша, слизывая солоноватую кровь.
— Да… — Заплакала Селина.
Баобхан О’Сит грациозно запрыгнула на пленницу села ей на лицо.
Измученная монашка рыдала, но все равно старалась лизать.
«Эта молоденькая и вкусная монашка лижет мне попку, потому что я приказала, а у несчастной НЕТ выбора! — Баобхан О’Сит возбудилась снова. — Правильно говорят, монашки знают только в грешных ласках!»
Паломница теперь приласкала сама себя, а потом ущипнула оба соска Селины, что та начала лизать еще активнее.
— Твой язык не только псалмы петь умеет! — засмеялась женщина, стала ласкать соски пленницы пальчиками и ртом.
«Откусит! Как она слизывала мою кровь! — Селина замерла от ужаса. — тело покрылось холодным потом, который пошел вампирше на закуску. — Этой ночи я не переживу!»
А в это время матушке Изольде не спалось. Конечно, не рез и не два женщины, что приезжали в монастырь брали на ночь в кельи монашек для времяпровождения, но ощущение неправильности происходящего не покидало настоятельницу.
«Святый боже! До нее постепенно стал доходить весь ужас того, что происходит в монастыре. Да я же сама парила ее в бане! У нее на теле совсем нет волос! Так волосы не сбриты! Их просто нет!!»
Матушка Изольда села на своем ложе, чувствуя, что ночная рубашка прилипла к телу. Это кого же я пустила в монастырь? Где были мои глаза?
Ей вспомнились слова из книги покойного отца Гая: «Потому как ни упорны эти злые духи, как ни упрямы, в своем нежелании повиноваться велениям заклинателя, приказывающего оставить тело одержимого — достаточно, однако, произнести несколько стихов Священного Писания, возложить реликвии или приблизить священные изображения, чтобы тотчас услышать, как они зарычат устами бесноватого, и увидеть скрежет его зубов, волнение, дрожь, — словом, все признаки страха. А у нашей гостьи никакого страха нет. Но выбрала-то она монашку, так полностью и не очистившуюся от чар сил тьмы! А что теперь делать?»
Монахиня наскоро оделась и побежала к священной реликвии просить совета и укрепления сил.
С появлением монахини реликвия стала светиться, а делал она это крайне редко, в минут наивысшей опасности.
— Sacra Reliquia![259] — матушка преклонила перед реликвией колени — и научи, что мне делать!
И тут в ее голове прояснилось: Баобхан О’Сит это же Баобхан-сит! lamia Mulier.[260] И сила у нее в волосах, как у легендарного Самсона! Реликвия, дай мне сил выгнать вампира из обители!
— Dominus. dimitte nobis, peccatorum![261] Теперь надо было вооружиться ножницами и спешить. А вот спешить под дождем, — весьма опасно! Матушка споткнулась и очень ушибла коленку.
Дальнейший путь до кельи она проделала хромая и читая молитвы.
* * *Вампирша и не догадывалась, что ее тайну раскрыла Священна Реликвия. Сейчас в ее полной власти была монашка, и она хотела этой властью воспользоваться. «Права была моя матушка, которая говорила, что не теплая кровь самое вкусное, а страх и все, что его сопровождает весьма пикантная закуска! Вот именно поэтому мне так нравилось резать голубков не торопясь! И мужья… А эта девушка… Как она дрожит!»
Баобхан О’Сит снова вооружилась утешителем и тщательно поимела пленницу. Она видела, что это действие оказало возбуждающий эффект на Селину.
— Ну пожалуйста, я не хочу… — Селина дергалась на привязи, как бабочка в паутине.
Баобхан О’Сит взяла ее за подбородок и посмотрела в глаза и снова засунула кляп в рот монашке.
— Тебе, малышка, наверное, тяжело больно и страшно. — Сказала женщина, ласково погладила монашку по голове. — Ничего, грех этой ночи ты отмолишь… если останешься жива!
Волосы у мучительницы растрепались, и сейчас тона очень походила на ведьму, собирающуюся лететь на шабаш.
Увидев страшные клыки, придающие паломнице сходство с волком, Селина заплакала.
«Что делать, твои страдания рождают мое удовольствие, — Сказала мучительница, — а монастырю приносят доход! Значит, потерпишь!»
Груди растянутой на ремнях Селины, манили Баобхан-сит. Она подергала за соски, помяла груди, целовала шею, наслаждаясь пульсацией сонных артерий, и заплаканное лицо монашки ее тело.
«Кровушку из нее я еще успею попить! — Баобхан О’Сит вынула кляп изо рта и дала жертве выпить воды. — О, сейчас я ее еще помучаю!»
— Спасибо. — Дрожащим голосом сказала Селина. «Ну, почему нет Инкуба? А молитвы от этой дамы явно бессильны! Она же молилась вместе со всеми! И священную реликвию целовала, хоть и брезгливо поморщившись!»
А сейчас, грешница, вампирша с монашки, и расстегнула ремни, — ты перевернешься на живот и вытянешь ноги! Селина уже знала, что справиться с гостей нет никакой возможности.
«Дожить бы до утра! А утром матушка Изольда что-нибудь придумает!» — Девушка послушно вытянула, Баобхан О’Сит связала ей лодыжки и запястья ремешками, еще чуть-чуть помяла ее прелести, потом вернула кляп на место.
Теперь продолжим воспитание монашки по Соломону! Она положила девушку на живот себе на колени, чтобы было удобно отшлепать красавицу. «Ох, и тяжелая у нее рука!» Из Глаз Селины снова потекли слезы.
Ладошка раз за разом опускалась на вздрагивающие белые ягодицы. Селина стонала при каждом ударе.
Вампирше, снова освободившей рот монашки от кляпа, не пришлось долго убеждать ее лизать пальчики на ногах.
«Хорошо работает!» — Баобхан О’Сит развязала ноги, но руки за спиной монашки развязывать не стала.
Теперь Селина, давясь, тщательно вылизывала каждый пальчик и пяточки.
— Умница. — Похвалила Баобхан О’Сит монашку, после чего ножками стала играться с ее грудями, сжимала соски между пальцами ног, чуть сдавливала ее прелести, а рукой ласкала сама себя.
Потом они лежали рядом. Вампирша всем своим телом впитывала страх и ужас, накопившийся в теле монашки.
Глаза Селины были красными от слез, попка — вишнево-красная от тяжелой ладошки.
«Мы с людьми можем делать все, что хотим! — Баобхан О’Сит продолжала играть с ее грудью. — Как она дрожит! И готова послушно выполнять все приказы! Четыре раза я была замужем, и четыре раза мужики отдавали мне все свое состояние, и четыре раза я их хоронила! Наивные! Никто из них так и не понял, с кем он связал свою судьбу! А теперь у меня есть вкусная монашка… Вон какая, совершенно мокрая от пота и обессиленная!»
