История твоей жизни (сборник) - Тед Чан

И я подумала, может быть, так я смогу вернуть Гарретта. Ведь если у Гарретта нет калли, то вдруг он снова в меня влюбится. Помните, раньше я говорила, что, вероятно, без калли мы бы не были вместе? Ну, может, калли как раз нас теперь и разделяет. Что, если Гарретту захотелось бы снова быть со мной, если бы он увидел, как я взаправду выгляжу.

Летом Гарретту исполнилось восемнадцать, но он так и не отключил свою калли, потому что не придавал ей особого значения. Сейчас он учится в Нортропе. Поэтому я ему позвонила – просто по-дружески, – и пока мы болтали о том о сем, спросила, что он думает о проекте внедрения обязательной калли у нас в Пемблтоне. Он ответил, что не понимает, из-за чего такой шум, а потом я сказала, как мне хорошо теперь без калли, и предложила ему тоже попробовать, чтобы самому увидеть ситуацию со всех сторон. Он согласился, что это разумно. Я не слишком нажимала, но прибавила еще пару фраз.

Дэниэл Таглиа, профессор компаративистики в Пемблтонском университете:

Студенческая инициатива не будет иметь силы для преподавательского состава, но, со всей очевидностью, будет оказано давление на преподавателей также принять каллиагнозию. Поэтому я не считаю преждевременным свое решение высказаться против.

Это только самый последний пример сорвавшейся с цепи политкорректности. Люди, ратующие за калли, действуют из наилучших побуждений, но на самом деле они только подкрепляют в нас инфантильность. Сама мысль о том, что нас следует оберегать от красоты, оскорбительна. А в следующий раз студенческая организация станет настаивать, чтобы мы приняли музыкальную агнозию, лишь бы не чувствовали себя ущербными, когда слушаем одаренных певцов или музыкантов.

Когда смотрите соревнование по легкой атлетике на Олимпийских играх, вы чувствуете себя дохляком? Ну конечно, нет. Напротив, вы испытываете восхищение; вас вдохновляет то, что существуют столь исключительные индивидуумы. Так почему же нам не чувствовать того же по отношению к красоте? Феминизм заставил бы нас извиняться за такую реакцию. Он хочет заменить эстетику политикой, и в той мере, в какой он преуспел, он нас обеднил.

Присутствие рядом человека красоты мирового класса может быть столь же волнующим, как концерт мирового значения сопрано. Одаренные личности не единственные, кто извлекает выгоду из своих талантов, мы все становимся богаче. Или должны были бы стать. Лишать себя такой возможности было бы преступлением.

Реклама, оплаченная «Народ за этичную наномедицину» (голос за кадром):

Я тут слышала, твои друзья говорят, что калли – это круто, что все умные ребята уже ее получили? Тогда тебе, может, стоит послушать тех, кто вырос с калли.

«После того как мне отключили калли, я, в первый раз встретив непривлекательного человека, попросту отшатнулась. Я знала, что это глупо, но просто не сумела с собой справиться. Калли не помогла мне повзрослеть, а, напротив, помешала стать зрелой. Мне пришлось заново учиться общаться с людьми.

Я пошла учиться графике. Я работала день и ночь, но у меня ничего не получалось. Мой преподаватель сказал, что у меня просто нет чутья, что калли эстетически меня оглушила, лишила восприимчивости. Мне ни за что не вернуть то, что я потеряла.

С калли родители все равно что были у меня в голове, цензурировали мои мысли. Теперь, когда я ее отключила, то осознала, с каким надругательством жила».

Голос за кадром:

Если люди, которые выросли с каллиагнозией, ее не рекомендуют, это вам о чем-нибудь говорит?

У них не было выбора, но у вас он есть. Что бы ни говорили ваши друзья, травма мозга – дурная вещь.

Мария деСоуза:

Мы никогда не слышали о «Народе за этичную наномедицину», поэтому собрали на них информацию. Пришлось покопать, но, оказывается, это совсем не стихийная общественная организация, а ширма для промышленного пиара. Ее создали несколько недавно сплотившихся компаний по производству косметики. Нам не удалось связаться с людьми, которые снялись в рекламном ролике, поэтому мы не знаем, что из сказанного ими правда. Даже если они честны, они далеко не типичны: большинство отключающих калли никакой ненависти к ней не испытывают. И, несомненно, есть преуспевающие график-дизайнеры, которые выросли с калли.

Это напомнило мне рекламу, которую я недавно видела. Ее выпустило модельное агентство, когда движение калли еще только набирало ход. Это был плакат с лицом супермодели и подписью: «Если вы перестанете считать ее красивой, кто от этого потеряет?» У новой кампании та же основа, по сути, она говорит «вы пожалеете», но вместо петушисто-нахальной позы у нее теперь тон озабоченно-предупреждающий. Это классический пиар: прикрыться приличным именем и создать впечатление, будто вы третья сторона, которая блюдет интересы потребителя.

Теймера Лайонс:

Мне этот ролик показался полным идиотизмом. Я ведь не целиком за проект – я не хочу, чтобы люди за него голосовали, – но нельзя же голосовать против по ложным причинам. Если ты растешь с калли, тебя это не калечит. Я не вижу, почему кто-то должен меня жалеть. Я со всем прекрасно справляюсь. И именно поэтому мне кажется, люди должны проголосовать против: потому что видеть красоту – это прекрасно.

И вообще я снова говорила с Гарреттом. Он сказал, что ему только что отключили калли, говорил, что пока все клево, хотя и немного странно, а я ответила, что и сама поначалу чувствовала то же. Наверное, забавно было: я вела себя как заправский профи, хотя и избавилась от своей всего пару недель назад.

Йозеф Вайнгартнер:

Едва ли не первый вопрос, какой возник у ученых относительно каллиагнозии, есть ли у нее «избыток», иными словами, воздействует ли она на восприятие красоты, содержащейся не в лицах. По большей части ответ, казалось бы, отрицательный. Каллиагностики как будто с удовольствием смотрят на то же, что и остальные. Иными словами, мы не можем исключать возможность побочных эффектов.

В качестве примера рассмотрим «избыток», наблюдаемый у прозопагностиков. Один прозопагностик, фермер по профессии, обнаружил, что не может различать отдельных коров. Другому стало сложнее узнавать модели машин – если вообще можно такое себе вообразить. Эти случаи наводят на мысль, что иногда модули распознавания лиц мы используем и для других задач. Мы можем не отдавать себе отчета в том, что тот или иной предмет для нас походит на лицо (машина, например), но на нейрологическом уровне мы воспринимаем его как лицо.

Сходный «избыток» возможен и среди каллиагностиков, но поскольку каллиагнозия тоньше прозопагнозии, любой «избыток» измерить сложнее. Роль моды в дизайне машин, например, неизмеримо больше, чем ее роль в моде на лица, и нет единого мнения, какая из машин самая привлекательная. Возможно найти каллиагностика, которому смотреть на одни марки автомобилей нравится больше, чем на другие, но никто пока не пожаловался.