Джура - Георгий Тушкан

— Есть много желающих быть наместниками и правителями, — сказал он, — но я за вас, Тагай, если вы избавитесь от мелких страстишек.

Имам Балбак увидел Кзицкого лежащим на диване. Возле него стоял врач и мокрым бинтом вытирал кровь с его лица.

— Ранен? — подходя, быстро спросил Балбак.

— В меня стреляли. Я же говорил вам, господин имам, что в стране делается черт знает что!

— Одну минутку! — прервал его имам и обратился к врачу: — Серьезное ранение?

— Нет, не очень. Разбит нос, — с легкой усмешкой ответил врач.

— Начали стрелять. Я соскочил. Упал… — Кзицкий встал с дивана и сжался под насмешливым взглядом Балбака.

Имам Балбак отпустил врача.

— Я же просил отправить меня в Индию, — сказал Кзицкий. — В России стало невозможно работать. И здесь нас ненавидят, говорят, что все зло от англичан и тех, кто им служит. Они стреляют в нас, европейских офицеров, помогающих басмачам. Это не жизнь. Я больше не могу так, не могу, понимаете? Не мо гу, не мо гу!

— Прекратите истерику! — крикнул имам Балбак. — Из за вашей оплошности всех бывших белогвардейцев, работавших ранее на границе, большевики выслали в глубь страны. Несколько наших агентов арестовано. А выстрелы в нас? Мы приняли меры. Выловлено много агитаторов. Мы помогаем уничтожать подпольные народно — революционные организации страны. Близость Советской страны возбуждает умы, и крестьяне хотят получить земли помещиков… Это соседство влияет и на положение в Индии. Оно и там нам вредит. Я пошлю вас, Кзицкий, но не в Индию, а на Памир. И вы, Кзицкий, после захвата Советской Киргизии, Таджикистана, Узбекистана и Туркмении будете военным министром Среднеазиатского халифата. Но это будет зависеть от вашей энергии. Вы будете моими глазами и ушами. Я не слишком доверяю другим. Пойдемте.

В большой комнате на коврах сидело много людей. Шараф, получивший большое повышение, сидел рядом с Кипчакбаем. Тагай держался несколько в стороне.

Когда приветствия смолкли, имам Балбак сказал:

— Ибрагим бек, после того как ему удалось прорваться со своими джигитами на Памир, встретил некоторые затруднения в своем продвижении… — Имам замолк, стараясь своим единственным глазом уловить впечатление, произведенное его словами на собравшихся. — Слухи относительно частичных поражений сильно преувеличены. Правда, сопротивление пограничных и внутренних войск на Советском Памире возросло, но… — Балбак поднял вверх указательный палец правой руки, — никогда ещё не было такого удобного момента для нападения. Наши единомышленники, баи, за нас. Все отряды вторжения подготовлены. Ибрагим бек отвлек на себя силы. Наше дело — ударить в тыл, но как? — Указательный палец Балбака поднялся ещё выше. — Открытого боя не принимать!

Все удивленно смотрели на него.

— Наша задача — проникнуть в глубь страны и объединить баев на борьбу. Для каждой группы разработана особая тактическая задача. Каждый руководитель познакомится с инструкцией. Ваши джигиты — не просто джигиты, а командиры будущих отрядов. Все же нам необходима первая победа. На успех осады погранпостов рассчитывать не приходится. Надо захватить Заалайскую крепость, где находится добровольческий отряд. Это создаст впечатление силы. Сейчас начальник добротряда, недавно назначенный вместо Козубая, заболел. Его замещает наш человек, Линеза. Кроме крепости, надо захватить Горный кишлак в горах Алайского хребта. Эти победы подхватят наши люди. Это толкнет многих на присоединение к нам. Чтение инструкции и ужин заняли много времени. Наконец имам Балбак отпустил собравшихся, ещё раз напомнив им, что сейчас все поставлено на карту и настало наконец время выступать. Тагаю, Кзицкому и Шарафу Балбак предложил остаться. Тагаю имам Балбак вручил фирман Ага хана, призывавший всех исмаилитов подняться на врагов, которых им укажут пиры. Кзицкому он дал распоряжение захватить крепость. Шарафу дал приказание овладеть Горным кишлаком.

— Вы должны знать то, что я не мог сказать другим, — начал имам Балбак, обращаясь к оставшимся. — Положение очень серьезное. Если мы теперь же не поднимем всех исмаилитов, не организуем всех баев и недовольных, дело для нас может кончиться плохо. Мой предшественник Черный Имам в тысяча девятьсот шестнадцатом году, во время киргизского восстания, угрожал русским, в случае если они не выполнят всех его требований, спустить озеро Иссык Куль в Чуйскую долину. Тысячи киргизов по его приказу уже начали рыть канал, но… правда, из этой угрозы ничего не вышло. Без воды Средняя Азия превратится в такую же пустыню, какой стала некогда цветущая страна, теперь пустыня — Такла Макан. Полив земель возможен при наличии плотин, распределительных шлюзов, заградительных щитов, каналов. Если бы воду удалось отвести, все живое погибло бы.

Пункт «С» — это Сарезское озеро в горах Памира, и в случае неудачи интервенции мы можем устроить потоп. Большевики слишком любят свой народ и под угрозой потопа должны пойти на многое. В случае неудачи каждый из троих — Тагай, Кзицкий и Шараф — спешат к Сарезскому озеру. Там же встретите людей Абдуллы из Афганистана. Люди эти привезут пироксилиновые шашки: придут три каравана по пять лошадей. Надо засесть у озера, минировать завал, сдерживающий воды озера, и послать письмо красным с угрозой: если они не освободят Памир и не выпустят пленных, то будет взорван завал перемычка. Воды озера ринутся с высот Памира на поля и кишлаки Средней Азии и смоют их с лица земли. Это страшная вещь, и красные побоятся.

Балбак помолчал.

— Только сейчас я узнал, — сказал он снова, — что в крепости все подготовлено. Шараф, расскажи все, что знаешь!

— Я тайком был у Линезы. Он говорит: надо действовать скорее, пока не вернулся начальник. Линезе не верят и должны его сменить. Он требует за крепость десять тысяч золотом, а за каждого джигита — по сто рублей. Он обещал испортить оба пулемета в крепости и услать на операцию побольше джигитов. В Маркан Су, как и раньше на границе, конные разъезды. Только их теперь больше. Есть кавалеристы в Алайской долине и около Мургаба.

— Обязательно надо склонить на нашу сторону очень влиятельное лицо, — сказал имам, — старика Садыка. У Юсуфа тогда не получилось. Ты с ним говорил, Шараф?

— Он ни на что не соглашается. Я еле спасся от комсомольцев, — ответил Шараф, помрачнев. — Но я знаю друга его детства, нашего исмаилита. Я дал необходимые указания.

— Молодец, Шараф! Теперь — в Горный кишлак! Я надеюсь, господин Кзицкий, вы не испортите дела.

Тагаю Балбак дал распоряжение пробраться с людьми в Каратегин. Там его будет ждать мулла Сатой, который проведет его в урочище Бель, где он соединится с басмаческим отрядом Ибрагим бека из Афганистана.