Дитя океана - Алина Углицкая

Подручные палача развели огонь, тирн Бирон проверил заклепки на кандалах и отошел, его место занял маг-дознаватель.

— Глупая, маленькая шелки, — произнес он так тихо, что я едва расслышала. — Ты слишком много взяла на себя.

От неожиданности, я уставилась ему прямо в лицо, скрытое в тени капюшона. Он знает! Знает! Эта мысль билась в мозгу перепуганной птицей. Но откуда? Кто сказал?!

— Кто… — выдохнула я, разлепляя губы и чувствуя, как на них лопается кожа. На подбородок стекла струйка крови.

— Ты хочешь знать, кто тебя предал? — маг усмехнулся, протянул руку и большим пальцем погладил мою губу. Потом растер кровь между пальцев и втянул ее запах, поднеся руку к своему носу. В тусклом свете сверкнуло кольцо дознавателя — черный оникс в оправе из серебра. — Тот, кто тебя спас.

— Райзен!!! — я дернулась в цепях, и острые кораллы вонзились в плоть, рассекая кожу. Под ошейником стало мокро, по шее побежала кровь. — Нет, твой дуэргар доставил нам немало проблем. Мы еле нашли способ вас разделить, ведь рядом с ним ты была практически неуязвима.

Разделить? Я не могла понять, что я слышу. Райзен ушел не сам? Его вынудили? Но тогда к чему та записка?

— Что вы сделали? — прохрипела я, слизывая с губ текущую кровь. На вкус она была соленой, как морская вода.

— Это уже не важно, — маг опять усмехнулся. — Теперь ты в наших руках, а скоро придет и его очередь. Пусть не думает, что ему позволят укрыться. Ни один фейри не может пересечь Границу и остаться безнаказанным. Но ты не переживай, — он потрепал меня по щеке, как собаку, — твоя смерть не будет напрасной, она послужит на благо государства.

Он отступил, собираясь уйти, полы плаща взметнулись, словно крылья ночной птицы.

— Стойте! — я дернулась вслед за ним, уже не обращая внимания на боль, огненным кольцом охватившую раненую шею. — Я хочу знать, кто меня предал.

Дознаватель молча подошел к выходу и открыл дверь. Я, затаив дыхание, следила за ним. Уже на пороге он оглянулся и произнес:

— Джос Иммерли, — и закрыл за собой дверь.

Я остолбенела.

Отец? Предатель — мой отец?! Я не могла в это поверить. Как? Когда? Почему? Заныло сердце, будто чья-то ледяная рука с силой сжала его. Я обвела глазами комнату пыток и столкнулась с изучающим взглядом палача. Он смотрел на меня так, словно я была бездушным камнем, из которого сейчас ему предстоит вырезать забавную вещицу.

— Говорят, у фейри нет души, — пробасил он, подходя ближе и беря меня за подбородок, — говорят, по ту сторону смерти их ничего не ждет. Давно хотел это проверить.

Я ответила слабой улыбкой. Что мне теперь ваши пытки? Разве способна боль от ран сравниться с болью предательства? Папа… ну как ты мог?

Пару секунд тирн Бирон разглядывал мое лицо, и я видела алчный блеск в его маленьких темных глазах, видневшихся сквозь прорези маски. Потом он отпустил меня и махнул рукой, обращаясь к подручным:

— Начинайте!

Зазвенели, натягиваясь, ржавые цепи, со скрипом повернулось деревянное колесо, и я почувствовала, как неимоверная сила тянет меня вверх за руки, растягивая мышцы, выворачивая суставы…

Сколько времени продолжались пытки? Я этого не знала. Мой мучитель знал толк в подобного рода делах, не даром же был главным палачом королевства.

Каждый раз, когда от боли и изнеможения я теряла сознание, тирн Бирон остановливал своих подручных и приказывал привести меня в чувство. Меня откачивали, обливая холодной водой и хлопая по щекам. Подносили к носу жженое перо или смоченную уксусом тряпку, чтобы вернуть мне ясность сознания, а потом все повторялось сначала. Ни еды, ни питья, ни мгновения отдыха, лишь бесконечная выматывающая боль, горячей лавой растекающаяся по телу.

Помню, как вернулся тот дознаватель, как стоял, наблюдая за действиями моих палачей с равнодушным вниманием, как сказал прекратить. Он подошел ко мне и потянул за волосы, заставляя поднять голову, которая давно бессильно упала на грудь. Мне было уже все равно, что ошейник врезается в кожу, что кораллы вошли в мою плоть и кровь струится по шее и по груди. Что значила эта боль по сравнению с той, что раздирала меня изнутри?

Меня сняли с дыбы, освободили от цепей, и я безвольным кулем упала на каменный пол, залитый холодной водой, которой меня обливали. Она воняла сточной канавой, и от этого запаха меня замутило. Пустой желудок сжался, заставив меня застонать.

— На сегодня хватит, — услышала я ненавистный голос.

Меня рывком вздернули на ноги и хлопнули по щеке, заставляя открыть глаза. Я опять была в кандалах, а вокруг стояли охранники в защитных доспехах. Доспехи светились, лица моих конвоиров были полны настороженного внимания, глаза ловили каждый мой шаг, как будто боялись, что я вот-вот брошусь на них.

Измученная пытками и жаждой, с пересохшим горлом, вывихнутыми суставами и болью во всем теле, я все еще представляла опасность для них? Мне стало смешно.

Не выдержав, я засмеялась. Сначала тихо, а потом все громче и громче. Стояла посреди комнаты пыток и хохотала, глядя прямо в их изумленные лица. Пока дознаватель не ударил меня в лицо, обрывая смех. Я покачнулась и замолчала, чувствуя, как уходит земля из-под ног. Меня толкнули в спину, и грубый голос приказал идти. Я сделала шаг, и все вокруг погрузилось во тьму…

… «Мианель, звездочка, плыви сюда, посмотри на этот восход!.».

«Плыви, малышка, давай, я тебе помогу. Вот так!.».

«Принцесса, не балуйтесь, эти камни такие острые!.».

«Мианель, прыгай в воду! Оборачивайся! Сейчас же!!!»

Я вздрогнула, как от удара, и открыла глаза. Вокруг опять была темнота, но на этот раз я ее знала. Я снова сидела в камере, прикованная к стене. В голове бродили какие-то смутные образы — то ли бред, то ли сон. Я видела маленькую девочку с большими карими глазами. Она сидела в тени огромной скалы, на скользком камне, по пояс в воде, и весело смеялась, когда накатывали волны, пытаясь утащить ее в океан.

Кто эта девочка? Неужели я? Но я не чувствовала свое единение с нею, лишь пустоту.

Сил больше не было. Я устало привалилась к холодным камням и прикрыла глаза. Все тело болело, на шее засохла кровь, а раны саднили, не давая забыть о них. Я потрогала ожерелье, но стоило немного сдвинуть его, как оно будто ожило — запульсировало и сжалось еще сильнее, заставив задохнуться от боли.

«… Линн?.».

Я вздрогнула и встрепенулась. Еле слышный шепот, похожий на остатки эха в горах, пронесся по моей тюрьме, отбиваясь от стен, и затих, растворившись в воздухе. Кто-то позвал меня в темноте!

«Кто это?» — неужели я действительно слышу чей-то голос, или брежу наяву?