Будаг — мой современник - Али Кара оглы Велиев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кроме Имрана и Гюльбешекер, которые так заботливо отнеслись ко мне, когда я болел, никого видеть не хотелось.
И вот наступил день, когда я в первый раз в своей жизни получил зарплату и расписался за нее в ведомости бухгалтерии укома партии. Мне выдали сто восемьдесят рублей — целое состояние по тем временам!
Я начал с хозяйственных приобретений: заказал стеганое шерстяное одеяло, шерстяной матрац, купил две подушки, постельное белье, полотенца и многое другое. Когда я дома разложил покупки, мне показалось, что так много вещей у меня не было за всю мою жизнь. «Наверно, пришло время и жениться», — подумал я неожиданно. Но тут же мысль эта показалась мне настолько смехотворной, что я не удержался и долго хохотал.
В начале октября стало, известно, что по решению правительства республики столицей Курдистана станет новый город, который вырастет рядом с небольшим селом Абдаллар у подножия горы Лачин. Все уездные учреждения и организации должны были заранее перебраться в Абдаллар.
Здесь, в горах, в начале октября уже прохладно, непрерывно идут дожди. Вокруг Шуши на склонах гор и обочинах дорог все еще зеленела трава.
Было решено, что работники уездного комитета партии переедут на новое место сообща. К зданию подошли все с вещами, на специально заказанные арбы погрузили укомовский инвентарь и багаж работников, а сами поехали в фаэтонах.
Я не бывал в Абдалларе и дорогой, которая туда вела, никогда не проезжал. Высокие горы, леса, глубокие ущелья поражали своей первозданной красотой. Я много прошел горных троп, но все здесь казалось величественнее и грандиознее.
Мои спутники хорошо знали этот край и называли мне места, которые мы проезжали. И сами названия мне очень нравились: «Караван-сарай слепого», «Крепостное ущелье», «Туршсу» («Кислая вода»).
Мы миновали село Абдаллар, в котором дома сложены из грубого необработанного камня, лишь один дом во всем селе под железной крышей. Кто-то из сидевших рядом заметил, что раньше здесь помещалась почта. От села вверх по склону горы Лачин шла новая дорога, и скоро она привела нас к большой площадке, на которой были уже построены деревянные бараки, установлены брезентовые палатки, а с краю по одной линии были вырыты котлованы и заложены фундаменты строящихся домов. Нам сразу бросилось в глаза, что дома располагаются слишком тесно на сравнительно небольшом пространстве, ограниченном крутыми склонами горы. Как оказалось впоследствии, вода, которую провели в город, была жесткой и невкусной, летом в городе знойное солнце чуть ли не плавило камни, а зимой неделями держались лютые холода, с гор дули сильные ветры.
Но к тому времени, когда уком перебрался сюда, были уже затрачены большие средства на строительство нового города, работа велась полным ходом, строительные материалы и рабочие прибывали ежедневно по железной дороге из Баку в Евлах, а оттуда на арбах по горным дорогам, вверх и вниз по крутизне и изломам.
Уездное начальство не могло ни приостановить строительство, ни внести какие-либо изменения. Мы сами включились в работу, которая нам не казалась такой уж целесообразной.
У меня самого с первого дня было много работы в связи с приближением годовщины Октября: надо было организовать людей, подготовить их для чтения лекций в отдаленных селах, написать тезисы будущих выступлений.
В Курдистане надо считаться с особыми условиями, в которых из века в век жил народ. Здесь же царствовали средневековые нравы, казавшиеся даже мне, выросшему в селе, дикими и варварскими. Так, издавна осуществлялось право первой ночи, и бекская челядь доставляла невесту в свадебную ночь к беку, а на следующее утро жених забирал ее к себе в дом. Никто не мог открыто противиться этому чудовищному обычаю из страха быть наказанным бекской охраной.
Бек, кроме того, отбирал у курдов почти весь урожай, поэтому каждую осень, рассчитавшись с ним, они откочевывали в Карабах, чтобы случайными заработками продержаться до весны, когда придет время возвращаться в свое село пахать и сеять для бека. Этот круговорот никогда не кончался — весной они были крестьянами, а зимой нищенствовали с хурджином за плечами.
Прошло только четыре года, как были упразднены жестокие законы бесправия. Гордо подняли головы красивые и стройные курдские девушки, которым больше не грозила позорная дань господину. И мужчины перестали стыдиться, что не могли прежде постоять за свою честь и честь жены. Они хозяйствовали на своей земле, пользовались плодами своего урожая. И если раньше они никогда никаким добром не владели (кроме чугунной жаровни да небольшого мешка ячменной муки), то теперь дома крестьян имели вполне жилой вид, не отличаясь ни от азербайджанских, ни от армянских домов в селах Карабаха.
АКЕРИНСКАЯ ВОЛОСТЬ
Курдистанский уезд состоял из шести волостей, и основную часть населения составляли курды. Они свободно владели азербайджанским языком, так что волноваться, что лекция может оказаться непонятой, не приходилось.
Бюро уездного комитета партии поручило мне самому сделать доклад на торжественном собрании, посвященном Октябрю, в исполкоме Акеринской волости. И я отправился туда.
Четыре года назад я батрачил в этих местах в семье бывшего вюгарлинца Муслима-киши, свояченица которого так набивалась мне в жены, и откуда бежал темной ночью. В те времена я не очень задумывался над судьбами живших здесь людей, не понимал, что их жизнь тоже безрадостна и трудна. Больше всего меня заботили тогда мои собственные беды и несчастья.
Центром волости считалось село Мурадханлы, а называлась волость Акеринской — по названию реки Акери, на берегу которой стояло село.
Пятого ноября я выехал в волость. Уже под вечер я был в селе. Солнце спряталось за гору, и гигантская тень вершины пала на берег и большую часть Мурадханлы. Холодный колючий ветер пронизывал до костей. По обочинам дороги зеленела трава на лугах, а на кустах еще были листья.
Меня встретил председатель волостного исполнительного комитета Горхмаз Гюлюбуртлу. Когда меня направляли сюда, сказали, что Горхмаз член партии с шестнадцатого года. Услышав мое имя, председатель заинтересованно посмотрел на меня и сказал, что читал мои статьи и фельетоны в печати.
Горхмаз сразу же провел меня в комнату, где жарко топилась печь. Я немного отогрелся, и он предложил мне переночевать у него в доме в селе Гюлюбурт, до которого от Мурадханлы совсем
