Гонщик - Вадим Филоненко

– Тогда Паук - Лонг! - говорю я. - Именно ему досталась большая часть выигрыша. Кстати, Ирвин, узнав об этом, сильно удивился и даже переспросил, уверен ли я, что Дику досталось меньше, чем Лонгу.

– Хм, - задумывается Стин. - Его удивлению есть только одна причина: Ирвин точно знал, что Паук - это Дик.

– Но Виктор проверил расчетные счета Дика и Лонга, так что сомнений нет: Дику достался миллион, а Лонгу три.

– Да… - тянет Стин. - А ведь, пожалуй, тогда все меняется…

– Что, Стин?

– Подожди, не тереби меня. Мне надо подумать.

– Времени нет. - Я гляжу на часы и начинаю заводиться. - Уже одиннадцать сорок пять. Через пятнадцать минут истечет назначенный Пауком срок!

– Вот и помолчи хотя бы эти пятнадцать минут! - огрызается Стин.

Молча жду, не сводя взгляда с часов.

11-46… 11-48… 11-50…

– Стин, - не выдерживаю я, - ну что?

– Пусть Виктор еще раз проникнет в банковскую систему и посмотрит, остался ли выигрыш на счетах Дика и Лонга, и если нет, то на какие именно счета ушли деньги.

11-51…

– На это нет времени, - возражаю я.

– У тебя полно времени, - после паузы говорит Стин.

– В смысле? - не понимаю я. - Ты думаешь, Паук не станет убивать Ирэн?

– Я уже отвечал на этот вопрос, - излишне резко отзывается он.

– Ты сказал, что Паук убьет Ирэн, а потом возьмет в заложники Мартина и даст мне еще одни сутки, - вспоминаю я.

– Вот именно, Брайан. Сутки. А это очень много времени.

– Нет, Стин… нет…

– У тебя только два пути, - очень тихо откликается он. - Или пожертвовать, или предать.

Наверное, у меня наступает психологический шок, потому что на некоторое время я вообще перестаю соображать. Григ и Стин исчезают, как не бывало. А может, их и не было вовсе, а все мое общение с ними - это признаки начинающейся шизофрении. Раздвоение личности…

Я хихикаю и подношу руки к голове. Мое восприятие искажается - стены палаты плывут, как в кривом зеркале, а мерцающие на стене часы вырастают до гигантских размеров, заслоняя весь остальной мир.

"11-55… 11-56…" - отсчитывают часы, и в такт с ними у меня в висках кровавыми молоточками стучит: - "Пожертвовать или предать…"

В дверь палаты деликатно стучат.

– Войдите, - машинально откликаюсь я.

Дверь открывается. Я пытаюсь сконцентрироваться на вошедшей… Медсестра… в руках у нее плоская книжка портативного визор-фона.

– Мистер Макдилл, вам просили передать вот это.

Даже не буду спрашивать, кто именно просил. Я и так знаю, кто…

– Спасибо.

Беру визор-фон и жду, пока за медсестрой захлопнется дверь. Включаю и вижу на экране какое-то нежилое заброшенное помещение, каких полно в Гнилом Квартале. В центре длинный стол, на нем лежит Ирэн. Ее запястья и лодыжки закованы в приделанные к столу металлические кольца. Над столом смонтировано нечто, напоминающее гильотину, широкое косое лезвие которой нацелено прямо на шею Ирэн.

Внизу экрана бежит текст:

"У тебя осталась одна минута, чтобы попрощаться с ней… Шестьдесят секунд… Пятьдесят пять… Пятьдесят четыре…"

В моей голове происходит очередной сдвиг. Теперь мне кажется, что я сижу в кабине лайдера, а автоматика ведет предстартовый отсчет.

Сорок пять… Сорок… Тридцать пять…

И тут вдруг все встает на свои места. Я успокаиваюсь и даже начинаю улыбаться.

"У тебя много времени", - сказал Стин. Что ж, он прав. Уж кому как не мне знать, что даже одна секунда - это целая вечность, а у меня их больше тридцати. Для космического гонщика тридцать секунд - это больше ста километров трассы, три боя, три поражения или победы. Целых три. Но сейчас мне достаточно и одной…

– Останови часы, - говорю в уверенности, что Паук отлично слышит меня. - Я готов отдать тебе карты. Но у меня есть условие.

"А ты уверен, что можешь ставить условия?" - ехидничает Паук.

В углу экрана продолжают мелькать цифры: 31… 30… 29… 28… Камера поворачивается и показывает мне лицо Ирэн. У нее отчаянные застывшие глаза и кровь на подбородке - тоненькая алая струйка сочится из закушенной с силой губы.

– Уверен. Потому что ни у тебя, ни у меня больше нет выбора. - Я говорю медленно, неторопливо, словно и не вижу, что обратный отсчет по-прежнему неумолимо приближается к нулю. - Знаешь, когда у человека не остается выбора, ему становится легче. Нет, правда. Если тебя заставляют выбирать, ты мечешься, психуешь, сходишь с ума. А вот если выбора нет, то все вдруг становится на свои места, и ты просто делаешь то, что должен.

"И к чему это лирическое отступление?" - откликается Паук.

15… 14… 13… Ирэн зажмуривается и еще сильнее закусывает губу. Ей страшно так, что хочется кричать. Реветь. Просить, захлебываясь словами. Умолять. Но она молчит, и я отчетливо понимаю, чего ей стоит это, незаметное на первый взгляд, мужество.

Откашливаюсь, прогоняя скрутивший горло спазм - нельзя, чтобы сейчас мой голос дрожал, и говорю:

– Я просто вспомнил про "Бешеных Псов"…

12… 11… 10…

– …ведь там у меня совсем не было выбора…

9… 8… 7…

– …я четко знал: "Псы" должны победить. Должны! И цена здесь не имеет значения. Хотя это, конечно, я загнул: цена всегда имеет значение, и один, к примеру, всегда будет меньше трех.

Мой голос остается спокойным и рассудительным, но внутри у меня все звенит от напряжения и сомнения: а не ошибся ли я? Воспринял ли Паук мои слова так, как надо? Услышал ли заложенный в них намек?

– Один меньше трех, - повторяю я.

"Три…" - эхом откликается таймер.

Два… Хищное лезвие гильотины едва заметно дрожит, предвкушая кровь.

Паук молчит.

Мне кажется, что таймер целую вечность висит на двойке, а потом словно нехотя перескакивает на единицу…

Одна секунда! Все, больше ждать нельзя. Пора "выводить Ирэн с линии огня". Нужно назвать координаты хранилища. Открываю рот, и тут вдруг окошко с цифрами гаснет. Смотрю, не понимая. Что это значит?! Я опоздал, и адский механизм вот-вот сработает?!

Нет, лезвие гильотины висит, как приклеенное. А в окошке появляется текст:

"Если тебе пришла охота поболтать на общие темы, ничего не имею против, - пишет Паук. - Больше того, готов пообщаться с тобой лично, ты же теперь как-никак наш человек. Внештатный агент".

– Да. Точно, - подтверждаю я.

"Тогда жду тебя в Гнилом Квартале". - Паук диктует адрес.

– А Ирэн?

"Она пока останется у меня".

Паук отключается, а я несколько секунд стою неподвижно, приходя в себя, потом накидываю халат и спускаюсь вниз, в торговую лавку. Покупаю себе одежду и обувь взамен сгоревшей. Одеваюсь, вызываю такси. И пока машина везет меня по указанному адресу, набираю на коммуникаторе код Лонга и задаю ему один единственный вопрос.