Рубеж - Генри Олди

- Ты чего, паря? - он через силу улыбнулся. - Запорожец не плачет! Хоть его на шматки режь - а он только смеется да люлькой пыхтит.

Сотникова хмыкнула. Мацапура радостно оскалился:

- А ведь верно!… Ну, братчики-сестрички, за вечерю!

Ни дать ни взять, короткая передышка на жнивах. Гриню помнилось - собираются жнецы, каждый достает из-за голенища ложку, каждый усаживается на свое место; ах, какой он вкусный, вечерний кулеш, с салом, с солью…

Кусок не шел в горло. Напротив давилась кулешом сотникова; пан Мацапура самолично съел чуть не все содержимое закопченного казана, а потом подтащил к костру пленную ведьму. Взял свою шаблю - Гриню показалось, что голова ведьмы Сало сейчас отделится от тела, но Мацапура всего лишь освободил пленнице рот.

- Кушай, красавица.

Сало жадно выхлебала два ковша воды и съела несколько ложек каши. Все это время Мацапура держал клинок наготове - хотя ведьма, скорее всего, уже и не могла говорить колдовские слова. Губы распухли, язык онемел.

Кто же толмачить будет, когда в город приедем?!

Гринь удивился этой своей мысли. Он не собирался ни в какой город. Эх, умела бы сотникова бегать! А так - на закорках тащить ее…

…Если Мацапура спрячет нож он, Гринь, зубами перегрызет веревки на ведьме. И они убегут. Мацапура с ребенком на руках не догонит их…

Потому что братика они бросят. Оставят людоеду на растерзание.

Догорал костер.

Мальчонка прикорнул у Гриня на коленях, и Гринь боялся пошевелиться, чтобы не разбудить его.

Он не спал - лежал под телегой, слушая темноту. Братик, заботливо укутанный одеялом, посапывал сверху, на телеге. Тлели угли в догоревшем костре.

И Ярина Логиновна - он знал - не смыкала глаз.

Оба ждали, пока Мацапура уснет. Ночь длинная.

Правда, ведьма Сало тоже думала, что пан спит. А вот промашка вышла…

Шорох. Поднимается грузная тень. Сам зацный и моцный поднимается. Не спится душегубу!

Гринь перестал дышать.

Дикий Пан подошел к телеге. Гринь слышал, как он поправляет одеяло на спящем ребенке. Еще и бормочет в усы - миролюбиво так бормочет, почти нежно.

Потом переступает через угли. Идет туда, где оставил связанную ведьму.

Тьма.

Скрип разрезаемой веревки. Возня. Глухой стон женщины, у которой заткнут рот. Снова возня, невнятное бормотание, а потом мерное уханье - как будто зацный и моцный дрова рубит.

Заворочался сонный братик. Посыпалась из щелей солома. Гринь на четвереньках выбрался из-под телеги. Темнота - глаз выколи. И ни камня под рукой, ни ножа.

Его нерешительность все погубила. Кинулся бы сразу, огрел бы занятого пана каблуком по затылку - авось, все и изменилось бы, по-другому бы обернулось.

Минута промедления - и вот уже поздно. Снова застонала Сале, а пан приглушенно взвыл, деликатно так, видимо, боясь разбудить ребенка. И тут же, отдуваясь, поднялся.

Темнота.

Зацный и моцный отдышался. Заново связал Сале, на этот раз не издавшую ни звука. Грузная тень на секунду заслонила собой тлеющий костер - пан поворошил угли, постоял, прислушиваясь.

Из пятерых людей у костра спал сейчас только ребенок. Ярина - Гринь знал - обмерла на своей рогожке и тоже боится, и тоже ждет, когда чортяка уляжется наконец.

Будто вняв Гриневу страстному желанию, Мацапура громко зевнул. Побрел на свое место, завернулся в одеяло, поворочался, стих.

Умиротворенно трещали сверчки. Гринь медленно распрямил затекшие ноги. Теперь надо обождать.

Пахло степной ночью. Мало он их видел, таких ночей? Когда пение сверчков заглушается здоровым храпом притомившихся за день хлопцев, и громче всех выводит носом дядька Пацюк, и висит посреди неба вечная дорога - Чумацкий шлях…

Кажется, только на секунду прикрыл глаза - а в мире неуловимо что-то изменилось. Холоднее сделался ветерок; еще час - и небо начнет светлеть.

- Чумак… - еле слышно позвали из темноты.

Ярина.

Пора!

Гринь вскочил было - но тут же опустился опять. Притаился.

Потому что Дикий Пан все еще не спал. Ворочался, давя боками толстое одеяло. Подминая по себя росистую траву.

Потом поднялся. Ухнул, разминая мышцы. Уверенно двинулся в темноту - туда, где устроилась на ночлег хромая сотникова.

Гринь без слов ощутил Яринин внезапный ужас.

Дикий Пан остановился над девушкой. Чуть слышно ухмыльнулся:

- Стало быть, сердце с перцем?

Сотникова молчала.

Гринь знал, что против Мацапуры ему не сдюжить. И знал, что ради спасения Ярининой жизни следует лежать тихо, как мышка.

- А, Ярина Логиновна? Какова ты с шаблей - знаю…

Тишина. Гринь зубами вцепился в собственную руку.

- Повезло старику, - поделился радостью Мацапура. - Две бабы попались, и обе перченые!…

Вскрикнула Ярина. Сквозь сильную ладонь на губах.

Да лежи ж ты, дурень, сам себе велел Гринь. Погубишь ведь и себя, и девку погубишь…

А секундой спустя понял, что стоит, напружинившись, готовый… к чему?

А схватить бы сонного мальчонку - да и деру. Здесь хутор неподалеку, свести коня, не впервой…

Всего несколько секунд. Гринь дотянулся до непрогоревшей коряги в костре, схватил, обжигаясь, марая руки копотью…

И снова все готово было перемениться. Неведомо как обернулось бы, если бы не проснулся и не заревел чортов сын. Утробно, басом, так, что от неожиданности палка чуть не выпала у Гриня из рук.

Мацапура замер, по-прежнему зажимая Ярине рот.

- Дядька-а-а! - ревел Гринев братик. - Уй-юй-юй… Дядечка!

- Что, малый?

Мацапура оставил Ярину и поспешил к ревущему воспитаннику. Чуть не споткнувшись в темноте о Гриня, который едва успел убраться с дороги.

Рассказал бы кто - плюнул бы в глаза, как плевали, бывало, завравшимся чумакам на привале. Дикий Пан по своей воле с девки слез - и с младенцем нянчиться побежал. Баюкать и тетешкать, заново спать укладывать, одеяльцем укрывать…

Хрипло рассмеялись по ту сторону костра.

Смеялась ведьма Сале с завязанным ртом.

Чортов ублюдок, младший сын вдовы Киричихи

Домов уже очень много.

Дядька накрывает тетку одеялом, чтобы другие люди не видели ее.

Братик едет в телеге и держит вожжи. Мне его жалко. Ему страшно, и хочется убежать.

Девка сидит рядом с ним. Ей тоже страшно. Она сидит к братику все ближе. И даже держится за него.

Тетки не видно, она же под одеялом.

Домов еще больше. Появляется высокая-превысокая стенка. И другие люди в одинаковых красивых свитках. Какие хорошие люди! Какие красивые у них лошади!