Энциклопедический словарь (Б) - Ф. Брокгауз

Ко времени правления Б. относится учреждение патриаршества (1589 г.), которое сравняло первосвятителя русской церкви со вселенскими восточными патриархами и дало ему первенство пред митрополитом киевским. Вместе с тем 4 архиепископии были возведены в достоинство митрополий: Новгородская, Казанская, Ростовская и Крутицкая: 6 епископов сделались архиепископами и вновь явилось 8 епископств. Другим важным событием внутренней истории России была отмена Б. Юрьева дня, т.е. права свободного перехода крестьян от одного владельца к другому.

Из указа царя Василия Ивановича Шуйскаго узнаем, что «царь Федор по наговору Б. Годунова, не слушая совета старейших бояр, выход крестьян заказал». Указа о прикреплении не сохранилось, но он должен был относиться к первым годам царствования Федора, как видно из царского указа 1597 года. Целью прикрепления было обеспечить государственную службу помещиков и платеж повинностей, а это требовало необходимо твердой оседлости земледельческого класса. Прикрепление совершилось в интересах мелких служилых людей, которые при праве свободного перехода не могли выдерживать конкуренции с крупными светскими землевладельцами, а также с духовными (митрополит, архиереи, монастыри), которые привлекали крестьян на свои земли более льготными условиями. Указ о воспрещении перехода не позволяет, однако, считать Б. основателем крепостного права, так как оно было создано жизнью, а не законодательным актом. В 1591 г. совершилось событие, имевшее огромное влияние на судьбу Б.: 15 мая в Угличе погиб царевич Димитрий, причем жители Углича, перебили людей, заподозренных ими в убийстве царевича. Следствие произведенное на месте особой комиссией, присланной из Москвы, выяснило, что царевич, страдавший падучей болезнью, был не убит, но, играя в тычку ножом, в припадке упал на нож и зарезался. Народная молва обвинила в убийстве Б. Насколько, действительно, Б. виноват в преждевременной смерти царевича, остается до сих пор темным. Обвинение же Б. в убийстве основывается, главным образом, на соображении, что смерть Димитрия была в интересах Б.: она не только спасала его от опалы в будущем, но и очищала дорогу к престолу. После углицкого происшествия клевета не раз чернила В., обвиняя его в различных злодеяниях, и нередко истолковывая лучшие действия его в дурную сторону. Вскоре после смерти Димитрия (в июне того же 1591 года) в Москве вспыхнул сильный пожар, истребивший весь Белый город. Б. старался оказать всевозможную помощь погорельцам и вот про несся слух, что он нарочно велел зажечь Москву, чтобы милостями привлечь ее жителей. Нашествие крымского хана Казы-Гирея под Москву летом 1591 г. приписывалось также Б., который будто бы желал тем отвлечь внимание народа от смерти Димитрия. Не пощадили Б. даже от обвинения в смерти царя Федора, беспотомственная кончина которого ставила Б., имевшего много врагов, в трагическое положение. Б. оставалось одно из двух: или достижение престола, или падение, которое в лучшем случае привело бы его в монастырь. Не только ради честолюбия, но и ради самосохранения он избрал первое. По смерти Федора (умер 7 января 1598 г.), последнего паря из династии Рюриковичей, все присягнули царице Ирине, чтоб избежать междуцарствия, но она, чуждая властолюбия, в 9-ый день по кончине супруга удалилась в московский Новодевичий монастырь, где и постриглась под именем Александры. За Ириной последовал в монастырь и брат. Управление государством переходит в руки патриарха и боярской думы, а правительственные грамоты издаются по указу царицы Ирины. Во главе правительства стал патриарх Иов, действиями которого руководила не просто преданность Б., но глубокое убеждение, что Б. – человек наиболее достойный занять престол и что избрание его в цари обеспечит порядок и спокойствие в государстве. В пользу избрания Б., кроме свойства с покойным царем, всего более говорило долголетнее пользование царской властью при Федоре, а царствование Федора рассматривалось современниками, как царствование счастливое. Сверх того, долголетнее пользование верховной властью дало Б. и его родственникам громадные средства и связало с его интересами интересы всей тогдашней администрации Московского государства. С самого начала патриарх предлагает Б. в цари и, сопровождаемый боярами, духовенством и народом, просит Б. принять царство, но получает от него решительный отказ. Что бы сломить упорство Б. созывается земский собор. 17 февраля выборные собрались к патриарху в числе свыше 450; большинство из них состояло из духовенства, покорного патриарху, и служилых людей, сторонников Б. После речи Иова, прославлявшей Б., земский собор единогласно постановил «бить челом Б. Федоровичу и кроме него никого на государство не искать». 21 февраля, после многих упрашиваний, угрожаемый отлучением от церкви, Борис согласился исполнить просьбу земских людей. Эти неоднократные отказы со стороны Бориса объясняются сначала ожиданием избрания от земского собора, а затем русским обычаем, который требовал всякую почесть, даже простое угощение, не принимать по первому приглашению. 30 апреля Борис переехал из Новодевичьего монастыря в Кремль и поселился с семьей в царском дворце. Слухи о нашествии крымцев заставили Бориса вскоре (2 мая) выступить из Москвы во главе огромного войска и остановиться в Серпухове, но вместо орды явились послы от хана с мирными предложениями. В стане под Серпуховом Борис угощал служилых людей пирами, одарял их и они остались очень довольны новым царем; «чаяху и впредь себе от него такого жалованья». Из этого похода царь с торжеством вернулся в Москву, как бы после великой победы. 1 сентября, в день нового года, Борис венчался на царство. Во время венчания, под влиянием радостного чувства, у осторожного. сдержанного Бориса вырвались слова, поразившие современников; «отче великий патриарх Иов! Бог свидетель сему, никто же убо будет в моем царствии нищ, или беден»! Тряся за ворот сорочки, царь прибавил: «и cию последнюю разделю со всеми». Царское венчание, кроме пиров во дворце, угощений народа, пожалований в чины, сопровождалось необыкновенными милостями: служилым людям выдано двойное годовое жалованье, купцам дано право беспошлинной торговли на два года; земледельцы освобождены на год от податей; есть известие, что было определено, сколько крестьяне должны были работать на помещиков и платить им; вдовам и сиротам розданы деньги и съестные припасы; освобождены заключенные в темницах и получили вспоможение; иногородцы также были освобождены на год от податей. Первые годы царствования Бориса были как бы продолжением царствования Федора Ивановича, что очень естественно; так как власть оставалась в тех же руках. Современники хвалят Бориса, говоря, что «он цвел благолепием, видом и умом всех людей превзошел; муж чудный и сладкоречивый, много устроил он в Русском государстве достохвальных вещей, ненавидел мздоимство, старался искоренять разбои, воровство, корчемство, но не мог искоренить; был светлодушен и милостив и пищелюбив!»

В 1601 г. Борис снова разрешил переход крестьян во всей России, кроме московского уезда, но лишь от мелких владельцев к мелким. Как человек умный, Борис сознавал отсталость русского народа в образовании сравнительно с народами Западной Европы, понимал пользу науки для государства. Есть известие, что Борис хотел завести в Москве высшую школу, где бы учили иностранцы, но встретил препятствие со стороны духовенства. Борис первый решился послать нескольких юношей учиться в Западную Европу: в Любек, Англию, Францию и Австрию. Эта первая отправка русских учеников заграницу была не удачна: все они там и остались. Борись посылал в Любек приглашать в царскую службу врачей, рудознатцев, суконников и разных мастеров. Приезжавших в Москву немцев из Ливонии и Германии царь принимал весьма ласково, назначал им хорошее жалованье и награждал поместьями с крестьянами. Иностранные купцы пользовались покровительством Бориса. Из иноземцев, преимущественно из ливонских немцев, составился особый отряд царской гвардии. При Борисе состояло 6 иностранных медиков, получавших огромное вознаграждение. Немцам разрешено было по строить в Москве лютеранскую церковь. Есть известие, что некоторые из русских, желая подражать по внешности иностранцам, стали брить бороды. Пристрастие Бориса к иностранцам возбуждало даже неудовольствие в русских людях.

Внешняя политика была еще более мирной, чем при Федоре, так как Борис страшился какой-нибудь военной неудачей омрачить свое царствование, но эта самая робость мешала ему приобрести военную славу, которая бывает так полезна для основателей новых династий. От Грозного Борис наследовал мысль о необходимости присоединить Ливонию, чтобы, имея в руках гавани при Балтийском море, вступить в общение с народами Западной Европы. Открытая вражда между Польшей и Швецией давала возможность осуществить эту мечту, если б только действовать решительно, приняв сторону одного из враждующих государств. Но Борис хлопотал о присоединении Ливонии дипломатическими средствами и, конечно, ничего не достиг. Подражая Грозному, Борис думал сделать из Ливонии вассальное королевство и с этой целью (в 1599 г.) вызвал в Москву шведского принца Густава, сына сверженного шведского короля Эрика XIV, который изгнанником скитался по Европе. Вместе с тем царь думал женить Густава на своей дочери Ксении, но Густав своим легкомысленным поведением навлек на себя гнев Бориса, был лишен Калуги, назначенной ему в удел до приобретения Ливонии, и был сослан в Углич. У Бориса было сильное желание породниться с европейскими царствующими домами в видах возвышения собственного рода. Во время переговоров с Данией из за руссконорвежской границы в Лапландии, было заявлено желание царя иметь своим зятем датского королевича. В Дании это предложение было охотно принято и принц Иоанн, брат короля Христиана IV, приехал в Москву, но вскоре по приезде опасно заболел и скончался (в окт. 1602 г.) к великому горю Бориса и Ксении. В 1604 начались переговоры о браке Ксении с одним из герцогов шлезвигских, но были прерваны смертью Бориса. Царь искал жениха для дочери и невесты для сына также между единоверными владельцами Грузии. – Отношения к Крыму были благоприятные; так как хан принужден был участвовать в войнах султана, а кроме того был стеснен постройкой крепостей в степи. В Закавказье русская политика потерпела неудачу при столкновении с могущественными турками и персиянами. Хотя шах Аббас был в дружественных сношениях с Борисом, однако он сверг кахетинского царя Александра, будто бы за сношения с турками, а на самом деле за сношения с Москвой. В Дагестане русские были вытеснены турками из Тарок и при отступлении перерезаны кумыками; владычество Москвы исчезло в этой стране. По делам торговым были сношения с ганзейскими городами: Борис исполнил просьбу 59 городов и дал им жалованную грамоту для торговли; при этом жителям Любека сбавлена была пошлина до половины. В Сибири по смерти Кучума продолжалась русская колонизация и строились города: Верхотурье (598 г.), Мангазея (1601 г.), Туринск (1601), Томск (1601). У Бориса хватило ума достигнуть престола, но не меньше ума, а может быть и счастья нужно было, чтоб удержаться на престоле. Знатное боярство считало себя униженным, вследствие его воцарения. При несомненном уме, ловкости, Борис имел один недостаток сильно ему вредивший, унаследованный от времен Грозного, страшную подозрительность. Борис не мог возвысится до сознания, что он земский выборный царь, которого воля народа, не обращая на происхождение, возвела на престол, должен стать выше всяких счетов с боярами, тем более, что по своим личным достоинствам он был выше их.