На самом дне (СИ) - -

— Бедняжка… — Я чувствовал, как её кости упираются в меня и погладил её по голове.

Гладил я её не долго, но на моей руке сразу появилась прядь волос, смешанная с грязью.

Волкодевочка молчала и не шевелилась, не зная как реагировать на мои действия. Хоть это и выглядело мило, но я прекрасно понимал, почему её реакция именно такая.

— Спи рядом со мной, хоть согреешься немного.

Я обнял её и прижал к себе, чтобы она получила хоть немного больше тепла, которого ей очень не хватало.

Я не смог сразу понять, нравится ей это или нет, потому что она до самого конца продолжала молчать и не двигала ни единым пальцем. Лишь через несколько минут я услышал тихое сопение и выдавил из себя улыбку.

Уснуть было тяжело. Я старался не шевелиться, чтобы заснуть в той же позе, ведь волколюдка, вероятно проснётся от любого шороха. Чтобы она могла хоть немного поспать, мне самому пришлось лежать всю ночь и пялиться в стенку, терпя ужасную сырость и холод.

Под землёй следить за временем было сложно, но я пробыл здесь так часто, что уже начал ориентироваться без часов и солнечного света. И я знал, что не прошло и четырёх часов, как девочка проснулась и снова уставилась на меня своими пустыми глазами.

Я отпустил её и она стала тихо отползать, возвращаясь на свое место. Она снова улеглась клубочком, но в этот раз её голова лежала так, чтобы она всегда могла видеть меня.

"Хех…понравилось, да?" — Я улыбнулся ей и надел тунику.

Примерно через пару часов в камеру вошёл охранник, который снова стал издеваться над рабыней.

Я с ненавистью смотрел ему в спину, понимая, что сделать мне ничего не удастся — сбежать из темницы прямо под гильдией будет так же сложно, как и в одиночку зачищать подземелье В-ранга.

"Я ещё слишком слаб." — И из-за этой слабости я мог только злиться и ничего не делать. Нет, я могу дать работорговцу пизды, но после этого сбежать мне уже вряд ли удастся.

Работорговец решил развлечься с волколюдкой по полной программе теперь я понимал, почему вокруг неё столько разноцветных пятен, но я не думал, что такое с ней происходит каждый день. Нет…постоянно. Потому что вслед за одним пришёл другой, потом третий…

Я не мог поверить, что такая хрупкая девочка может молча терпеть такое, но всё происходящее было прямо перед моими глазами.

Под вечер она опять сидела в той же позе, что и вчера, смотря в пол и иногда проглатывая то, что затекало ей в рот.

Ситуацию усугубляло то, что в нам до сих пор не принесли еду. Скорее всего, кормят здесь раз в день, но я не удивлюсь, если тарелку каши эта девочка видит раз в неделю.

Ясно лишь одно — надо бежать.

Я решил отдавать всю еду этой девочке, потому что иначе ей вообще пиздец будет, но мой организм тоже не железный, такими темпами я ослабну от голода и о побеге можно будет забыть.

"Ладно, сначала схожу посру, а потом буду думать что делать."

Да, в нашей камере был установлен деревянный туалет, который выглядел совершенно не нужным, когда рядом была волкодевочка. Шутка неудачная, но в каждой шутке есть доля правды, ведь когда я начал свое грязное дело, девочка обернулась и удивленно посмотрела на меня, явно не понимая, почему я не воспользовался ею.

"Прости, но я не такой уебок, чтобы так поступать." — Я продолжил испражняться, а затем вздрогнул — снизу от меня послышалось тихое бульканье.

Моё тело словно пронзило электрическим током — в моей голове появилась мысль, от которой может зависеть успех моего побега.

Я быстро встал с туалета и…залез внутрь него головой.

"Это же канализация!" — Я услышал течение воды, а это значит, что наш туалет находится не над выгребной ямой — он подключён к системе канализации! А канализация должна выходить из города!

Я высунул голову и схватил туалет. Он был ни к чему не прикреплён и мне без труда удалось подвинуть его в сторону.

— Блять… — Работорговцы были не идиотами — дырка, ведущая в канализацию была узкой и пролезть через неё будет невозможно, если конечно…не раскопать её побольше.

Взяв отломанный кусок камня, который валялся у стены, я стал бить по краям отверстия, с ухмылкой наблюдая, как её куски понемногу отламываются и падают в канализацию.

Прогресс был, но очень медленный — такими темпами уйдёт ни один день работ, но я думаю, что месяц мне без еды продержаться будет под силу. Хотя работу я закончу быстрее.

Закончив с сегодняшней раскопкой, я поставил туалет на место и лёг на свое место.

— Эй, хочешь со мной поспать? — Я снова приманил волкодевочку рукой и она молча подползла ко мне и осторожно залезла на лежанку.

Мне удалось завоевать хоть немного её доверия — она уже не так сильно боялась меня, понимая, что я не стану издеваться над ней так же, как те ублюдки.

Однако, вместо того, чтобы прижаться ко мне, она неожиданно повернулась и потянулась рукой к моим штанам.

— Э-э-э! Стоп! — От удивления я случайно повысил голос и тут же об этом пожалел:

Волколюдка инстинктивно отпрыгнула и упала на пол, закрыв голову руками. Она тряслась от страха перед предстоящим избиением, но вместо удара или пинка она получила лишь лёгкое прикосновение моей руки.

— Прости, я не хотел тебя пугать. — Я осторожно погладил её и она медленно убрала руки, которые были в любую секунду готовы вернуться в прежнее положение. — Просто ложись рядом, не нужно ничего делать.

Я лёг и она послушно легла рядом со мной, больше не предпринимая никаких попыток залезть ко мне в штаны.

— Вот так, всё, можешь поспать. — Я обнял её и легонько погладил по голове. В ответ же она прижалась ко мне, что меня немного удивило, ведь в прошлый раз она такого не делала.

"Неужели, привыкает?" — Я улыбнулся и закрыл глаза.

* * *

Прошло чуть меньше недели с того момента, как я попал в рабство. А если быть точнее — шесть дней. За это время мне удалось наконец раскопать путь к канализации, однако это не далось мне легко — голод давал о себе знать и я с трудом спал, чувствуя, как мой желудок сворачивается в трубочку.

Я был прав — работорговцы кормили нас даже не раз в два, а раз в три дня. И вот, когда волкодевочка "отработала" свою еду и работорговец наконец ушёл, она, вместо того, чтобы начать жадно есть кашу, взяла миску и потащила её ко мне.

— Ты чего? — Спросил я ее, когда она протянула мне миску водянистой каши. — Ешь давай, я не буду.

Волкодевочка продолжала молча смотреть на меня и протягивать миску, но принять ее мне совесть не позволяла.

Мне было очень жалко эту волкодевочку, над которой каждый день жестоко издевались работорговцы. В последнее время я заметил, что у неё было горячее тело и не была исключена вероятность, что она подхватила инфекцию.

Жить ей оставалось не долго — я иногда заглядывал в её статус, который стабильно понижал её характеристики, которые ещё до моего прихода зашли далеко в отрицательное значение.

"Неделя, может быть две — больше она не протянет."

Но моё тепло хоть немного смягчало её страдания. В последние пару дней ей уже не требовалось моё разрешение — она приучилась сама ночью ложиться ко мне и прижиматься всем телом.

Не прекращала она и пытаться залезть ко мне в штаны. Я догадываюсь, что ей, скорее всего, просто вдолбили в голову, что это нужно делать, но опять же, я никак не мог позволить ни себе ни ей этим заниматься.

Я просто не мог бы спокойно жить после такого, ведь так поступают лишь конченные ублюдки, коими являются работорговцы. Уподобляться им — последнее, что я бы сделал в этой жизни.

Девочка в целом начала чаще оказывать мне знаки внимания. Если раньше она сидела и смотрела в пустоту, то теперь я чувствовал её взгляд, пока раскапывал путь. Да и днём она постоянно поглядывала в мою сторону.

Когда она смотрела на меня во время того, как её насиловали, я чувствовал себя так ужасно, что мне хотелось или провалиться в бездну, или просто встать и задушить того урода, который делал это с ней.