Открытка - Лия Флеминг

Тремя часами позже вагончик сиял чистотой, а собака была вычесана, вымыта, и от нее уже не несло псиной. И тут кто-то принялся громко барабанить в дверь. Калли распахнула дверь и увидела двух полицейских, потребовавших пустить их внутрь. В одном она узнала констебля Гарри (раз в неделю после ночного дежурства он неизменно заказывал у них в баре две пинты пива и пакет со свиными шкварками – любимой закуской всех англичан под пиво) и приветливо улыбнулась ему.

– Это ваша собака? – спросил он.

– Теперь моя. – Правда, особой уверенности в голосе Калли не прозвучало. – Я увидела, как хозяин жестоко избивает Долли в поле, и забрала ее у него.

– Вот потому мы здесь.

– Я преподала Теду Флетчеру неплохой урок. Пусть на собственной шкуре прочувствует, каково это, когда тебя бьют палкой по спине.

– Вы его избили, как горькое яблоко! А ведь вам, Калли, никто не давал позволения вершить правосудие! – резонно заметил деревенский блюститель порядка. – Вы напали на Флетчера.

– Пришлось! Потому что он поднял на меня палку! Взгляните! Он избил эту несчастную псину до беспамятства. На ней же места живого нет! К тому же он ее, судя по всему, еще и держал впроголодь.

– Эта овчарка – сторожевой пес, а не домашний питомец.

– Отныне Долли – моя любимица! Я ее спасла. А Тед Флетчер пусть задумается над тем, как впредь обращаться с бессловесными тварями.

– Все не так просто, Калли! Он подал на вас жалобу. Обвиняет в нападении. Вы должны явиться в участок и ответить на ряд вопросов. Потом мы примем решение. Собаку мы тоже забираем с собой.

– Снова вернете ее этому негодяю? Вы же прекрасно знаете, какой он жестокосердный человек! Имейте же совесть! Если надо, я выкуплю у него эту старушку. Но к нему она не вернется! Это уже старая, сработанная псина! Любой вам это подтвердит.

– Это не имеет отношения к делу. Вы не вправе нападать на людей и избивать их.

– Вот как? Но мне за свою жизнь приходилось видеть множество людей, которые только этим и занимались.

– Но только не в Британии. Ступайте за нами! Будем разбираться.

– Можно, я возьму с собой Долли в качестве свидетельницы?

Собака уставилась на полицейских, словно испрашивая у них позволения, а потом медленно заковыляла вслед за Калли, держась рядом с ее ногой. Вид у нее был очень жалкий.

– Вишь ты! – невольно восхитился констебль. – Понимает, бедняга, где ей лучше! – и улыбнулся Калли.

Спустя короткое время Калли уже стояла перед мировым судьей. Ей предъявили следующее обвинение: напала на фермера, разозлившись на того за жестокое обращение с животным.

– Я просто хотела, чтобы он на себе почувствовал, каково это, когда тебе больно! – заявила Калли судье. – И я ни о чем не жалею.

– Но вы его жестоко избили, миссис Джоунз! Он весь в синяках и требует вернуть ему собаку.

– Нет, это я требую, чтобы собаку вначале осмотрели ветеринары из Королевского общества защиты животных и вынесли свое заключение! – Калли была настроена самым решительным образом.

В комнате повисла тишина.

– Что поражает меня больше всего, – начал после короткой паузы судья, – так это то, как могла хрупкая на вид женщина справиться с таким здоровяком, повалить его на землю и обсыпать бесчисленными ударами. Он сказал, что вы были вне себя от ярости и даже что-то выкрикивали на иностранном языке.

– Правда? – совершенно искренне удивилась Калли. Кажется, самое время начинать давить на жалость. – Вот ведь какие номера может выкидывать собственная память! В последний раз на моих глазах мужчины в бриджах орудовали палками, пуская их в ход против женщин и детей. Они валили несчастных на землю, а потом натравливали на них свирепых псов, чтобы те загрызали людей до смерти. Такое едва ли забудешь.

– Но не здесь же все это творилось! – Судья подался вперед, весь превратившись в слух.

– Нет, это было в концентрационном лагере под названием Равенсбрюк в Германии. Похожая картина была и в других лагерях. Хотите еще подробностей?

– Вы были узницей?

– Была! И потому не хочу, чтобы такое повторилось. Мы боролись не только за свободу, но и за то, чтобы такое никогда и нигде не повторилось впредь. Никак не ожидала, что со столь дикой жестокостью я столкнусь в английской деревне. Говорят, всякая тирания начинается с маленьких жестокостей, на которые мы поначалу просто не обращаем внимания. Получается, что зло приходит в этот мир тогда, когда хорошие люди бездействуют. Не помню, где я слышала это.

– Вы правы! – согласился с ней судья, и в комнате снова установилась тишина. А потом судья огласил свой вердикт. – Каролина Джоунз! Поскольку вы впервые привлекаетесь к судебной ответственности, то на первый раз я выношу вам формальное предупреждение. И впредь никаких повторений подобных инцидентов с избиением, какими бы благородными побуждениями вы ни руководствовались. Вам понятно?

– Да, сэр! Я могу забрать Долли?

– Это уже вопрос не ко мне, а к Королевскому обществу защиты животных. И, пожалуйста, впредь не спасайте подряд всех тех несчастных тварей, попавших в беду, которых вы повстречаете на своем пути. На этом все! Вы свободны.

– Благодарю вас! Тогда я иду за Долли.

Она отправилась в город, нашла там магазин для домашних питомцев, купила новый поводок и ошейник, шампуни, средство от блох. И только тогда, когда она снова вернулась к себе в вагончик, она поняла, что за весь день во рту у нее не было ни капли спиртного.

Хозяин поджидал ее в пабе вместе с грудой картонных коробок.

– Пакуй свое барахло! Еще не хватало, чтобы ты распугала мне всех моих постоянных клиентов! И освободи вагончик от своей стеклотары! Чего доброго, еще воспламенятся, и пожар мне устроишь! Этот мешок костей можешь уводить вместе с собой! – Он кивнул на собаку. – И не надейся получить от меня рекомендации. От тебя одна головная боль!

Калли равнодушно пожала плечами.

– Пошли, Долли! Нам здесь не рады! Ничего! Хватает и других питейных заведений, в которых всегда рады хорошей прислуге и надежному сторожевому псу.

Удивительное дело, но Калли почему-то совсем не волновалась за собственное будущее. Сегодняшний день был самым лучшим в долгой череде дней, прожитых ею за последние годы.

Однако найти работу поблизости, да еще с собакой в придачу, оказалось совсем не просто. Слухи о том, как она расправилась с одним из посетителей бара, быстро разошлись по округе, и двери остальных пабов моментально захлопнулись перед нею. Калли не могла позволить себе роскоши содержать пса и продолжать пить, на это у нее просто не было денег. Но рядом с Долли потребность в ежедневных возлияниях стала как-то слабеть и проходить сама собой. Поначалу ее организм категорически отказывался переходить на трезвый образ жизни: она просыпалась в холодном поту, ее постоянно сотрясал озноб. Ей снова стали постоянно сниться кошмары из лагерной жизни, будто лагерные охранники гонятся за нею по лесу. В некоторых ночлежках ей отказывали от места только из-за Долли, и тогда они обе устраивали себе ночлег под открытым небом. Но, слава богу, была середина лета, да и Долли, как ни верти, была сторожевой собакой, привыкшей спать на улице.