Возвращение Томаса - Юрий Никитин

— Ах ты ж... — прохрипел Олег, — ждал он меня... вавилонская блудница...

Томас подбежал, подхватил под руку.

— Что с тобой?.. Почему кровь?

— Комары покусали, — ответил Олег и плюнул кровью. — Ну и как тебе... оргия, скотина?

Томас оглянулся.

— Оргия? Олег, ты не так все понял! — начал объяснять он, судорожно пытаясь натянуть доспехи. Олег молча начал помогать. — Эти милые дамы предложили мне отдохнуть. Все очень децентно, это ты со своим нечестивым пониманием такое вот измыслил непотребное! Мы здесь беседовали о разнице в творчестве трубадуров и минезингеров. Во всяком случае, я беседовал, это точно... ну, вообще-то пытался...

Олег посмотрел через его плечо на роскошных женщин с холеными телами. Неизвестно еще, умеют ли вообще разговаривать за ненадобностью, а он о поэзии!

— А непотребством? — потребовал Олег грозно. — Непотребством занимался?

Он потащил рыцаря к выходу, Томас торопливо шел рядом, вскрикнул шокированно:

— Олег, как ты можешь? При женщинах... такое... — возмутился Томас, нахлобучив шлем.

— Могу, — отрезал Олег. — Даже не представляешь, что должно случиться!

— При... не совсем достойных поступках? — спросил Томас и оглянулся на женщин. — Я так тебя понял?..

— Именно!

— И в мыслях не было, — сказал Томас твердо. Олег смотрел пристально, Томас чуть смутился, но взгляд выдержал, ответил с той же твердостью: — Может, что и мелькнуло, но я сразу же отогнал как недостойное рыцаря и христианина. И с этими любезными дамами обращался учтиво и политесно, как и должен обращаться рыцарь...

С любезными дамами, повторил про себя Олег. Это же просто сладкое мясо для утех, какие на хрен дамы, они же не поймут, вообще другого языка не знают, что и не язык вовсе, они созданы, обучены для другого и ничего другого знать не желают. Лучше бы со своим конем говорил о поэзии, тот больше поймет.

Острая мысль кольнула, как шило, прошла по спинному мозгу вверх. Он повернулся и во все глаза посмотрел на Томаса. А ведь именно это и была настоящая битва для Томаса! Он ждал, что придется с копьем и мечом, а ему подсунули нечто потруднее: искушения...

Он оглянулся на оставшихся далеко позади вакханок: с пьяным смехом воздымают кубки и, даже не пытаясь противиться похоти, заползают одна на другую. Похоже, все семь смертных грехов обрушились, как горная лавина, на Томаса.

Он зябко передернул плечами.

— Ну и как ты, — спросил он неверяще, — как избежал... э-э... ну, избег?

На благородном лице рыцаря проступило некоторое недоумение.

— Сэр калика, ты о чем?

— Сам знаешь, — ответил Олег обвиняюще, — не прикидывайся овечкой. Такие бабы трясут выменем! И мертвый восшевелится. Кровь, поди, вскипела?

Томас посмотрел ясным взглядом, как смотрел бы хрустальный человек на выползшего из болота бобра.

— Сэр калика, человек благородного происхождения умеет сдерживать плотские порывы. Поступить иначе — сойти с пути, указанного Господом.

— Ах да, — пробормотал Олег.

— Что «ах да»? — спросил Томас с подозрением.

— И здесь твой Господь...

Томас ответил с достоинством:

— Если уж на то пошло, то Господь, ладно, хрен с ним, поймет и простит, но сама Дева Мария зрит с небес! Под ее взором мужчине постыдно лгать, подличать, трусить... Он уже и не мужчина после этого, а... ну, скажем, язычник какой-нибудь.

— Спасибо, — ответил Олег саркастически.

— На здоровье, — холодно ответил Томас. — Сам напросился.

Олег подумал, кивнул.

— Ну да, перед бабой оно, конечно, надо гонор держать. Хотя, конечно, другой бы нашел оправдание.

— Нет оправданий, — отрезал Томас. — Это вы можете скрыться от своих богов, что живут в болотах, реках, а то и вовсе в хлеву, а наш Господь все-е-е-е-е видит! От его глаза ничто не укроется!

Олег зябко передернул плечами.

— Жуть какая, — пробормотал он. — Никакой свободы личности, везде вторжение в... мою избу. От вашего Бога даже там не скроешься?

— Не скроешься, — сказал Томас победно. — Хоть под кроватью спрячься. Хоть в темный чулан заберись. Это вашего божка можно повернуть задом, чтобы ничего не зрел, и занимайся непотребством вволю, а с нашим такое не пройдет!

Олег вздохнул.

— Что за жизнь, что за жизнь... И вы на такое согласились?

Томас сказал с суровым достоинством:

— А что делать, если человек хочет стать лучше, но у самого нет сил? Только вот так, вручив бразды Господу. И присягнув ему!

Олег вздохнул, Томас не понял, что в тяжком вздохе калики больше: тоски или непонятного облегчения.

— Пойдем, — сказал Олег. — Щас мы им предъявим. Предъявим!

Конь Томаса возлежал, как и его хозяин, на широком, богато убранном ложе, веселые вакханки ему надели венок на голову и угощали сладкими фруктами и поили дорогим вином. Раздавленные гроздья спелого винограда украшали ложе и бока жеребца, а пропитанная вином одежда вакханок прилипла к телам, красиво подчеркивая их прелести.

— Вот я вас! — рявкнул Томас. — Во что превращаете христианского коня?

Женщины засмеялись, одна бросилась ему на шею, две другие начали поспешно сбрасывать намокшую одежду.

— Ах, дорогой герой!.. Он так силен, так красив, так мужественен!.. А посмотри, какая у него стать, у нас уже слюнки текут, сейчас с ним позабавимся... Присоединяйся!

Томас рыкнул, конь вскочил с готовностью и встал врастопырку возле ложа. К счастью, захмелевшие вакханки, расседлав, оставили седло рядом. Томас поспешно затянул подпругу, поставил ногу в стремя, женщины подбежали с кубками вина, однако он поднялся в седло и, разобрав поводья, направил коня к воротам.

Олег забежал вперед, словно желая услужить господину, открыл ворота, а Томас, отбрыкиваясь от хватающих его за ноги женщин, галопом вылетел наружу.

ГЛАВА 16

Небо такое же низкое и серое, унынием и тоской пахнуло от безжизненных просторов. Томас зябко передернул плечами, не такой уж и холодный ветер, но что-то в нем могильное, отвратительное, мерзкое.

Олег сбежал по ступенькам дворца, Томас видел, как остановился вдруг, а из полумрака выбежали эти лохматые, грязные и неопрятные демоны, которых калика почему-то зовет богами.

— Стойте! — прокричал Олег. — Пусть Один скажет... Один!

Послышался топот, на восьминогом сером жеребце сквозь группу богов проехал величавый Один, золотой шлем на голове, шкура небесного барана на плечах, в руке знаменитое копье Гунгнир, которое никогда не пролетает мимо.