Охота за слоновой костью. Когда пируют львы. Голубой горизонт. Стервятники - Уилбур Смит

И едва он освободил голову змеи из стальной вилки, как гадюка тугими кольцами обвила ему руку. Мамба почти двухметровой длины была чрезвычайно опасна. Она напрягалась всем своим чешуйчатым телом, пытаясь освободиться, однако доктор намертво зажал череп змеи между двумя пальцами.

В широко раскрытой пасти мамбы из мягких, покрытых бледной слизистой оболочкой десен торчали короткие клыки. Яд, похожий на капли росы, сбегающие по колючим веточкам розового куста, капал из открывшегося зубного канала.

Положив голову гадюки на маленький столик, похожий на наковальню, врач резким ударом деревянной колотушки размозжил змее череп. Тело змеи дико напряглось, а затем бессильно повисло и соскользнуло с руки.

Чжэн бесстрастно наблюдал, как доктор повесил мертвую змею на крюк для мяса, а затем ударом лезвия вскрыл ей брюхо и сцедил вытекающую кровь в стеклянный стакан. Умелым движением опытного хирурга он удалил мешочки с ядом и положил их в ту же емкость. После этого удалил печень и почки и поместил их в отдельный сосуд.

Затем, бритвой сделав надрез у головы мамбы, хозяин магазина чулком снял с рептилии кожу. Голое тело змеи оказалось розовым и блестящим. Доктор снял змею с крюка и положил на стальную крышку стола. Несколькими ударами ножа он разрубил тело змеи на куски и бросил в кастрюлю с кипящей водой, стоявшую на газовой горелке у задней стены магазинчика. Добавляя в варившийся суп разные травы и специи, доктор нараспев произносил слова магического заклинания, не изменившегося со времен династии Хэн, правившей Китаем в 200 году до Рождества Христова, когда появились первые лекари, врачевавшие змеиным ядом.

Пока варился суп, доктор вернулся к столу. Он выложил почки и печень в маленькую ступу и растер их керамическим пестиком, превратив в жидкую пульпу. А затем обернулся к Чжэну: — Желаете попробовать тигровый сок? — спросил он.

Впрочем, вопрос был риторическим. Чжэн всегда пил змеиный яд.

На этот раз ставка была чудовищной: Чжэн действительно играл со смертью. Если вдруг у него на языке окажется крошечная царапинка, или нарыв на десне или если вдруг у него язва желудка или двенадцатиперстной кишки, о которых он ничего не знает, яд мамбы отыщет кровоточащие ранки и убьет его в считанные минуты, и смерть его будет ужасной.

Врач выложил прозрачные мешочки с ядом в ступу и растер их вместе со змеиной печенью. Затем перелил пульпу в стакан с кровью и, перемешивая, добавил из трех разных бутылочек капли каких-то лекарственных препаратов.

Получившуюся смесь, черного цвета и густую, как мед, врач вручил Чжэну.

Сделав глубокий вдох, Чжэн опрокинул стакан в рот и залпом выпил черную жидкость, горькую, как желчь. Поставив пустой стакан на стол, Чжэн сел на циновку, сложив на коленях руки. Он замер, словно изваяние, пока врач произносил над ним слова заклинания.

Если яд не убьет его, то мужская сила Чжэна удесятерится от выпитой смеси. Его бесславно болтающийся пенис превратится в железное копье, а чресла станут твердыми, как пушечные ядра. Чжэн смиренно ждал первых признаков отравления. Прошло десять минут, но ничего страшного не происходило, однако его пенис вдруг шевельнулся и заметно напрягся. Чжэну пришлось поправить брюки, и лекарь радостно заулыбался, видя, сколь успешным оказалось его врачевание.

Он снял суп с горелки, разлил в две маленькие миски, в которые обычно накладывал рис, и положил в каждую кусочки сваренного змеиного мяса, белого и мягкого, как курятина. Вместе с миской доктор подал Чжэну две длинные палочки из слоновой кости.

Чжэн с аппетитом ел мясо, запивая его бульоном. За первой миской последовала вторая. Покончив с едой, он громко рыгнул от удовольствия, и лекарь снова заулыбался.

Затем Чжэн посмотрел на часы. Было девять вечера. Поднявшись с циновки, он поклонился.

— Спасибо за помощь, — вежливо произнес он.

— Для меня большая честь видеть, что мои скромные усилия доставляют вам радость. Пусть ваше закаленное оружие, вложенное в мягчайшие ножны, принесет вам много-много счастья.

Чжэн даже не заикнулся об оплате: доктор просто вычтет определенную сумму из его комиссионных с очередной партии товара.

Чжэн быстро зашагал к гостинице на Тонхуа-роуд. Забравшись на черное кожаное сиденье своего «порша», он несколько секунд с удовольствием ощущал, как пенис его все больше напрягается и растет, требуя немедленного освобождения. Тихо рассмеявшись, Чжэн завел машину и выехал из гаража.

Через сорок минут он доехал до павильона на берегу моря. Всю площадку, за исключением выхода к морю, окружала высокая зубчатая стена. На воротах висели раскрашенные бумажные китайские фонарики. Это здорово смахивало на вход в парк или какую-то сказочную страну. Чжэн знал, что фонарики зажгли специально для него.

Охранников предупредили о его приезде, и в воротах его никто не задержал. Чжэн припарковал машину на стоянке, нависавшей над скалистым мысом. Закрыв дверцу, он какое-то время глубоко дышал соленым морским воздухом. У небольшого частного причала он увидел быстроходную моторную лодку. Она понадобится позже. Чжэн знал, что меньше чем через два часа лодка будет рассекать воды Восточно-Китайского моря там, где глубина, как в океане, достигала свыше тысячи метров. Предмет с подвешенным к нему грузом, например человеческое тело, скинутый за борт в таком месте, медленно упадет на морское дно, куда даже обычные рыбы не заплывают, и никто никогда его там не обнаружит. Чжэн улыбнулся: его пенис по-прежнему рвался на свободу.

И Нинг-младший зашагал к павильону, выстроенному в традиционно китайском стиле. У дверей Чжэна встретил слуга, который провел его во внутренние покои и подал чай. Ровно в десять она появилась из-за занавески, сделанной из бусинок.

В обтягивающей тело парчовой блузке и длинных шелковых штанах она походила на худенького стройного мальчика. О ее возрасте он не имел ни малейшего представления, потому что всякий раз, когда он навещал ее заведение, густой грим скрывал ее лицо, подобно тому как это делали актеры Пекинской оперы. Ее миндалевидные глаза были очерчены жгуче-черной краской, а щеки и веки горели огненно-красным цветом, который так любят китайцы. Лоб и переносицу она красила пепельно-белым, а губы алым, как кровь, цветом.

— Добро пожаловать в мой дом, Человек с зеленой горы, — прошелестела она, и Чжэн поклонился.

— Мне оказана большая честь, госпожа Цветущий мирт.

Усевшись на маленький диванчик, они несколько минут вежливо обменивались ничего не значащими фразами, а затем Чжэн показал на небольшой чемоданчик из искусственной кожи, весьма дешевый на вид, который он положил на стол перед собой.