И.о. поместного чародея - Мария Заболотская

За моей спиной раздалось приглушенное злое бормотание, и, оглянувшись, я невольно вздрогнула — на помост вывели Сальватора, который пристально смотрел на меня с самым недобрым выражением лица. Я попыталась найти в его взгляде хотя бы тень той самой отцовской любви, что должна была бы расположить меня к этому извергу и смягчить мое сердце, но не преуспела.

Толпа при виде Сальватора заулюлюкала, и я уже было приготовилась уклоняться от гнилых овощей, лавина которых непременно должна была последовать за таким приемом, но одного жеста магистра Каспара хватило, чтобы все умолкли и отставили в сторону корзины с боеприпасами. Лишь дамы, лица которых казались мне знакомыми как на подбор, все с той же непримиримой ненавистью сверлили взглядом лжечиновника, ставшего их самым жестоким разочарованием последнего времени.

— Почтенные эсвордцы! — начал Каспар, жестом призывая сохранять тишину. — Все вы, несомненно, пребываете в смятении из-за событий последних дней. Лига Чародеев, полномочным представителем которой я являюсь, желая всячески оберегать спокойствие жителей вверенных ее заботам земель, приносит свои искреннейшие извинения и обещает, что все виновные в злодеяниях чародеи будут строго наказаны!

Толпа с одобрением загудела, хотя на месте эсвордцев я бы не была в восторге от обещания, которое ни в коей мере не компенсировало убытки, понесенные горожанами.

Кое-что о подобных случаях я слышала, и знала, что закон сейчас всецело на стороне пострадавших подданных князя Йорика Эпфельреддского, коим полагалось полное возмещение их потерь за счет казны Лиги, не сумевшей совладать со своими чародеями. Для королей и князей то был единственный способ хоть как-то держать в узде то и дело распоясывающихся магов. И, так как правители охотно и тщательно взыскивали подобные долги, памятуя о той опасности, что представляет собой чародейское племя, почуявшее безнаказанность, Лига всегда с вниманием расследовала дела, касающиеся бесчинств чародеев, дабы не вступать лишний раз в спор с королями и князьями.

Однако скупердяи-маги нашли выход и здесь, отлично умея играть на доверчивости провинциальных простофиль и сводя все к паре-тройке напыщенных речей, не стоивших им и медяка. Случись подобное в Изгарде, прожженные столичные пройдохи вытрясли бы из волшебников все, что им причитается; простодушные эсвордцы же до этого не вступали в подобные споры с чародеями и, скорее всего, даже понятия не имели о своих законных правах, чем магистр Каспар и собирался воспользоваться с присущей ему ловкостью.

Я досадливо поморщилась, сообразив, чем это могло обернуться для меня. Магистр Каспар с легкостью уверит горожан в том, что Лига выполнила свои обязательства перед ними в полной мере, продемонстрировав Сальватора-Теннонта в кандалах и пообещав, что тот остаток дней проведет в Армарике. Но стоит комиссии покинуть разоренный город, как жители Эсворда запоздало сообразят, что все их беды остались при них же. Так как Лигу обвинить в этом они не смогут, памятуя об очаровательной улыбке Каспара и его выразительной речи, то пойдут привычным путем, повесив все грехи на меня, пусть даже в речи крестного я буду представлена, как спасительница. Герои, после великих подвигов которых народ ютится в руинах и бродит по пепелищам родных домов, почему-то восхищают разве что историков и сочинителей песен, непосредственные же свидетели столь захватывающих событий с удовольствием вешают таких спасителей рядом с угнетателями.

Хотя мне еще не было известно, куда занесет меня судьба после этой истории, но думать о том, что целый город будет еще долгие годы вспоминать мое имя с ненавистью, было неприятно.

А магистр Каспар продолжал свою речь:

— …С прискорбием, Лига признает, что не все чародеи, обучавшиеся в стенах ее магических академий, повинуются законам и видят свою первую обязанность в служении простым людям, как то заповедал им великий Брианбард-Строитель. Печаль охватывает любого мага, когда он слышит о бесчинствах своих собратьев, презревших свой долг и поправших закон, поддавшись позорным слабостям. Сальватор Далерский, которого вам довелось узнать под именем Кендрика Теннонта — один из худших примеров этого рода, алчный, честолюбивый и коварный маг, объявленный Лигой вне закона больше десяти лет тому назад!

Я покосилась на своего крестного, большую часть жизни проведшего в ссылках благодаря своему хитроумному складу ума, которому всегда было тесно в рамках закона, и смогла убедиться, что лицо его выражает искреннее возмущение чародейскими беззакониями, не поверить в которое было бы верхом черствости.

Было очевидно, что жители Эсворда обречены остаться ни с чем, столкнувшись со столь опытным оратором.

— …Сальватор Далерский, спасаясь от Трибунала, бежал в Эзринген, где благодаря покровительству короля, не признающего власти Лиги, стал одним из влиятельнейших придворных магов нашего мира! — тут эсвордцы возмущенно завопили, явно желая немедленно идти войной на Эзринген, привечающий столь мерзких представителей чародейского племени. — Но все равно он не оставлял попыток строить козни против Лиги, разгадавшей его низкую натуру, и против нашего родного княжества! Именно с этой целью он проник в Эпфельредд под чужим именем, украл древний артефакт из хранилищ Лиги и попытался снять заклятие, сдерживающее губительную силу этого амулета! Тем самым Сальватор навлек страшные бедствия на ваш мирный город — потоп, бурю и нашествие чудовищ!

Тут Каспар примолк, переводя дух, а горожане получили возможность обрушить на Сальватора поток брани и проклятий. Они с готовностью поверили, что во всех напастях, обрушившихся на город за последние полгода, виновен злоумышленный чародей, совершенно позабыв про то, что в Эсворде Сальватор появился всего несколько дней назад. Оставалось только мысленно аплодировать магистру Каспару, столь непринужденно использовавшему склонность людей все упрощать и считать источником всех своих бед одного и того же неприятного им человека. Не знаю, что чувствовал Сальватор, узнав, что его огульно обвинили в преступлениях випероморфа, волкодлака и моего непутевого ученика, но, должно быть, он был, по меньшей мере, раздосадован.

Тут я почувствовала, как легчайшая волна гипнотической магии прошла сквозь меня, и, оглянувшись, заметила, как несколько магистров бормочут себе под нос заклинания. Я могла ошибаться, но, по всей видимости, из памяти тех, кто присутствовал ночью в ратуше — а таковых было не столь уж много, — стирались воспоминания о том, что именно произошло там после прибытия комиссии, благо столь сумбурные впечатления было очень легко подкорректировать.