Столетняя война. Том V. Триумф и иллюзия - Джонатан Сампшен

исключительной юрисдикцией в отношении ереси и других преступлений против веры, таких как колдовство и богохульство. Ответственность за борьбу с этими преступлениями несли епархиальный епископ и Священная канцелярия инквизиции — рыхлое учреждение, состоявшее в основном из монахов-доминиканцев и получавшее свои полномочия непосредственно от Папы Римского. В 1430 г. должность инквизитора Франции занимал настоятель доминиканского ордена в Париже. Его полномочия были делегированы генеральным викариям, назначаемым в каждую епархию. Через три дня после пленения Жанны Мартин Биллорель, генеральный викарий Парижской епархии, обратился к герцогу Бургундскому с письмом, в котором сообщал, что Жанна подозревается в целом ряде преступлений, "попахивающих ересью". По его словам, долг каждого христианина любого ранга — содействовать пресечению подобных преступлений. Он призвал отправить Жанну под охраной в Париж, чтобы там ее судила инквизиция.

За этой инициативой стоял Парижский Университет, видным членом которого был сам Биллорель. В 1430 г. Университет был лишь тенью себя прежнего: "Увы, он сильно уменьшился по сравнению с прежней славой", как он признавался в откровенном обращении к Папе. Бургундские репрессии после 1418 г. исключили из его рядов всех видных арманьяков и превратили его в агрессивного сторонника Бургундского дома и, как следствие, ланкастерских королей. Интерес к Жанне д'Арк усиливался политическими последствиями ее дела. Но это была не только политика. Университет оставался хранителем религиозной ортодоксии и высшей инстанцией в вопросах вероучения. Он принимал самое активное участие в преследовании колдовства, проявляя пристальный интерес к брату Ришару и Пьеррону Бретонскому. Даже для аскетически аполитичного церковника религиозные последствия утверждения Жанны о том, что она напрямую говорит с Богом, были тревожными. В 1431 г. в письме к Папе доктора Университета выражали сожаление по поводу "всплеска новых пророков, объявляющих об откровениях от Бога и его святых", которые являются проводниками хаоса и предвестниками социальной дезинтеграции, предшествующей концу света[488].

Совет Генриха VI не был инициатором вмешательства Биллореля и не приветствовал его. Советники не хотели судить Жанну д'Арк в политически нестабильной обстановке Парижа. Но они были полны решимости судить Жанну так или иначе и считали, что у них есть все основания для преследования ее в обычном уголовном суде как предательницу и разбойницу. Однако в показательном процессе по обвинению в ереси и колдовстве перед церковным судом имелись очевидные пропагандистские преимущества. Ее осуждение Церковью произвело бы впечатление, превосходящее все, чего мог бы добиться обычный уголовный суд. Если бы ее победы были признаны делом рук сатаны, их моральное воздействие на обе стороны было бы сведено на нет. Поэтому англичане решили вырвать Жанну из рук Жана де Люксембурга и не были склонны вступать с ним в правовые споры.

Человеком, которого они наняли для суда над ней, был Пьер Кошон. Насколько известно, Кошон не имел личного опыта участия в инквизиторских процессах. Но он был опытным юристом и был близок к Университету, активным членом которого он когда-то был. Кошон был также политически надежен, являясь самым видным и влиятельным после Луи де Люксембурга французским членом Большого Совета. Однако главное преимущество Кошона заключалось в более узком юридическом плане. Он был епископом Бове и Жанна была захвачена в плен в его епархии. Формально он мог претендовать на юрисдикцию по ее делу. Кошон понимал политическую деликатность дела Жанны и важность того, чтобы судебный процесс выглядел достойно в глазах внешнего мира. Он должен был быть процессуально безупречным. На одном из первых процессуальных совещаний Кошон заявил своим коллегам, что намерен одновременно "служить королю и вести прекрасный судебный процесс"[489].

14 июля 1430 г., когда Филипп Добрый еще находился под Компьенем, Кошон явился в его штаб-квартиру. Филипп был окружен своими советниками и капитанами, включая Жана де Люксембурга. Епископ от имени Генриха VI и церкви передал официальное распоряжение о выдаче Жанны д'Арк. По его словам, она была обвинена в колдовстве, идолопоклонстве и вызывании демонов и не имела права на статус военнопленной. Тем не менее, король по своей щедрости согласился выплатить Жану де Люксембургу 6.000 франков за пленницу, а также назначил пожизненную пенсию оруженосцу, которому она сдалась. Жан де Люксембург оставил это послание без комментариев. В течение следующих двух недель он вел жесткую торговлю. В итоге англичане были вынуждены заплатить 10.000 ливров, и теперь корона могла претендовать на нее по праву. В августе Штаты Нормандии собрались в Руане и вотировали налог в 120.000 ливров, часть которого предназначалась для покупки "Жанны ла Пюсель, обвиненной в колдовстве, военнопленной, командовавшей армией Дофина". В ожидании трудоемкого процесса оценки и сбора денег выкуп за Жанну был выплачен кардиналом Бофортом[490].

Когда Жанне сообщили, что она должна быть передана англичанам, она бросилась с вершины башни в сухой ров Боревуара, упав с высоты около шестидесяти футов. Так и не удалось выяснить, была ли это попытка самоубийства или бегства. Ее собственные показания на этот счет неоднозначны. Она была контужена, сильно ушибла спину и почки. Некоторое время она не могла передвигаться. Но к сентябрю 1430 г. она достаточно окрепла, чтобы ее отвезли в Аррас, где она была передана англичанам в обмен на деньги. В начале ноября Жанну отвезли в прибрежную крепость Ле-Кротуа в устье Соммы, которая часто использовалась для содержания важных государственных пленников, а для доставки ее в Руан был собран военный эскорт.

23 декабря 1430 года Жанну привезли в город, где ей предстояло провести остаток своей жизни. За ее содержание отвечал граф Уорик. Ее должны были держать в церковной тюрьме, но она была ненадежна, а Уорик хотел быть уверен, что узница не сбежит и не покончит с собой. Поэтому ее отвезли в замок в северной части Руана — символ английской власти в городе и резиденцию нормандской администрации. Для ее содержания была специально изготовлена железная клетка. Но вскоре от ее использования отказались и перевели в камеру, которая теперь известна как Tour de la Pucelle. Это была большая, холодная и скудно обставленная камера на верхнем этаже башни, освещенная лишь двумя бойницами, выходящими на поля. Здесь Жанна была прикована цепями и ножными кандалами к тяжелой деревянной балке, и за ней круглосуточно наблюдала команда из четырех английских тюремщиков под руководством рыцаря королевского двора. Никому не позволялось посещать ее или разговаривать с ней без особого разрешения. По свидетельству участников посмертного расследования, Уорик жестоко расправлялся с каждым, кто пытался помочь Жанне или дать совет, или даже произнести хоть слово в ее защиту. Жанне пришлось пройти через все испытания в одиночку. Ее физическое и психическое здоровье пошатнулось. Она пережила длительные периоды депрессии, несколько приступов лихорадки и гастроэнтерита. Уорик позаботился о том, чтобы ей была оказана самая лучшая медицинская помощь, которую могли предоставить врачи того времени. Один из них сказал,