Чертовски богат - Джудит Гулд

А затем наступила черная пятница 31 марта.

По крайней мере для Роберта А. Голдсмита.

Начать с того, что все пошло наперекосяк уже на его утренней встрече с инвесторами и управляющими фондов. Имея в своем распоряжении акций «Голдмарт» и «Бергли» на шесть миллиардов, они пригрозили их массовым сбросом, если Голдсмит не приостановит создание всемирного картеля.

Это означало – прощай, мечта!

Прямым результатом этого стало резкое – на четыре с лишним пункта – падение акций сети ресторанов быстрого питания.

А это означало потерю пятнадцати с чем-то миллионов долларов.

Это случилось в полдень. А потом... потом пришла беда совсем другого рода.

В эту пятницу, 31 марта, против него сошлось все – коммерческие неудачи и связанное с ними дурное настроение, могучая эрекция, заболевший парикмахер, отложенное деловое свидание и, наконец, выставка предметов ювелирного искусства.

К часу дня Роберт понял, что на сегодня с него хватит. Стало ясно: чем дольше он будет торчать у себя в кабинете, тем больше свалится на него дурных новостей. Лучше бы он сегодня утром вообще с постели не вставал.

Постель.

Вот это идея! От одного только этого слова он возбудился. Разве есть лучшее средство от всех неприятностей и забот?

Роберт схватил трубку и поспешно набрал номер Бэмби Паркер.

Правда, сегодня такой день, что ее вполне может не оказаться...

– Бэмби Паркер, – прочирикал знакомый девичий голосок.

– Слава тебе Господи! – выдохнул Роберт. – Ты («Ну не чудо ли?» – проговорил он про себя) дома!

– Ро-оберт! А где же мне еще быть? – прикинулась обиженной Бэмби. – Что-нибудь случилось?

– То случилось, – прорычал он, – что у меня стоит так, что в штанах вот-вот дырка будет. Надо что-то срочно предпринимать!

– Ясно. Вот почему ты беспокоишь рядовую служащую.

– Рядовую служащую! – Роберт с трудом удержался от смеха. Кому она морочит голову? Если верно то, что о ней говорят, то уж служит она меньше всего. – Ладно, надо увидеться.

– Когда?

– Прямо сейчас.

– М-м-м, – игриво промычала она. – Сейчас посмотрю свое расписание.

– К черту расписание! – прорычал Роберт. – Выхожу. Будь дома.

Через минуту он уже сидел в автомобиле, пробиваясь через пробку на Уолл-стрит.

Путь лежал в верхнюю часть Манхэттена.

Навстречу беде.

Событие для Книги рекордов Гиннесса. Готова к выходу, а идти некуда.

Дина уж и не припомнит, когда у нее в последний раз выдавалась свободная минута, и теперь чувствовала себя совершенно потерянной.

Все началось с того, что позвонил Сергей, ее парикмахер, и сказал, что заболел, встречу придется перенести. Или, если угодно, его кто-нибудь заменит.

Дина бросила взгляд в зеркало, тщательно изучила состояние ногтей и сказала, что время терпит, отложим до понедельника.

Затем, щедро надушившись, она уже направлялась к двери, когда на пороге появился Джулио.

– Вам звонят, мадам.

– После, – отмахнулась Дина, – я спешу.

В ресторане «Ле Сирк» у нее была назначена встреча со Сьюзи, сестрой Бекки.

– На проводе виконтесса де Сен-Малле, мадам.

– Сьюзи? Это меняет дело.

Как выяснилось, действительно меняет. Ее приятельница поскользнулась, сломала большой палец на ноге и попала в травматологический пункт.

Так у Дины образовались два свободных часа. Немедленно встала проблема, чем их занять. О «Ле Сирк» не может быть и речи – в одиночку туда не ходят.

Дина попыталась дозвониться до Зандры. Она оказалась в Париже.

Бекки! Эта обедает с кем-то еще.

Вот черт, выругала себя Дина. Давно надо было последовать совету Бекки, которая еще две недели назад уговаривала ее найти себе постоянного спутника.

Кого-нибудь посмазливее. Или поумнее. Но главное – чтобы в любой момент мог составить даме компанию.

В общем, спутника-холостяка, а еще лучше – того, кого в обществе считают гомосексуалистом, и, стало быть, ни ей, ни Роберту опасаться нечего.

Но из рукава такого не вытянешь. Надо побыстрее этим заняться, решила про себя Дина.

Но это завтра. А сейчас что ей делать?

Так, посмотрим, что можно придумать.

Может, съездить домой, посмотреть, как идет ремонт?

Нет. Там полно пыли.

Может, просто прилечь и отдохнуть?

Нет. Ей просто необходимо выйти на улицу.

Тут ей попал на глаза каталог ювелирной выставки, и она вспомнила, что завтра аукцион. И стало быть, сегодня последний день, когда сокровища открыты для осмотра. Она давно уже собиралась туда зайти, посмотреть, как идут продажи, да все не находилось времени.

Ну что ж, сейчас у нее время есть. К тому же «Бергли» совсем рядом, всего в квартале от выставки.

Что может быть лучше?

Кензи удивлялась самой себе. Вот уже несколько недель как они работают с Аннализой Барабино, а она все никак не может понять, что это за человек.

Нет, у Кензи к ней не было претензий. Напротив, такие трудолюбивые и знающие работники не встречались ей раньше. Аннализа первой приходила на работу и последней с нее уходила.

Словом, полностью отдавалась своему делу...

И тем не менее...

Кензи смущала какая-то безликость молодой женщины. Возникало ощущение, что, кроме работы, для нее в жизни больше ничего не существует. В ней не хватало живости, какой-то искорки.

А общаясь с людьми по делам, не имеющим отношения к работе, она неизменно замыкалась в себе.

– Привет, Аннализа. Как провела уик-энд?

– Спасибо, нормально.

– Чем занималась?

– Да так, ничего особенного. А теперь, если не возражаешь, я займусь...

Или:

– Привет, крошка! Может, перекусим вместе?

– Извините, Арнольд, не получится. Работы много. Приятного аппетита.

– С вами он был бы еще приятнее.

– Со мной? Да что вы! Совсем наоборот, я на вас только тоску нагоню.

Но когда Аннализа всматривалась в картину и рисунок, ее лицо совершенно преображалось, и она с живым интересом пускалась в рассуждения о сюжете и его авторе, обнаруживая при этом незаурядное знакомство с малоизвестными фактами и способность постигать самые сложные материи; но стоило ей спуститься с высот искусства на грешную землю, как она немедленно уползала в свою раковину.

Этого Кензи решительно не могла понять.

Аннализа вроде слабенькой, подбитой птицы, думала она. Наверное, когда-то ее сильно обидели, и она все никак не может прийти в себя. Недаром она всегда вспыхивает, когда с ней заговаривают, ходит с опущенной головой и неизменно прячет глаза.

Мысли об этой девушке, такой застенчивой, серьезной и погруженной в себя, преследовали Кензи постоянно.

– Ты хоть слышал, как она смеется? – спросила она как-то Арнольда.