Памятное. Испытание временем. Книга 2 - Андрей Громыко

Происходит так потому, что правящему классу и средствам информации, которые в конечном счете он финансирует, выгодно, чтобы в центре внимания находились по возможности обывательские, а не серьезные политические критерии оценки кандидатов.

При таком положении больше шансов, что избранниками будут те, кто проявляет заботу не о том, чтобы лучше жили люди труда, и даже не о том, как обеспечить мир для страны, устранить угрозу войны, а о том, как оградить интересы сильных мира сего, интересы крупного капитала.

Внешний лоск, подкрашивание действительности по душе тем, кто готов верой и правдой служить капиталу, а не защищать интересы безработных, рабочих, служащих, фермеров и всех тех людей, которые добиваются прекращения гонки вооружений, устранения угрозы новой войны. Правящему классу выгодно, чтобы на высокие посты баллотировались кандидаты, у которых смазливые лица, наигранные ораторские жесты, деланые улыбки и галстуки всех цветов радуги. Считается, и не без оснований, что при прочих равных условиях предпочтение будет отдано тем, у кого будут «преимущества» именно такого рода.

Капитан в океане буржуазной прессы

Никто из более или менее знающих американскую прессу не может отрицать, что это настоящий океан с его многими и многими течениями. В этом океане каждого известного человека подстерегает опасность самая неожиданная.

Можно констатировать, что имеется только один непреложный закон, по которому существует и развивается американский газетно-журнальный океан. Это – служение классу, держащему в своих руках основные богатства страны. Власть крупных монополий, корпораций, компаний, банков – вот та сила, которая манипулирует всем.

При всем том, что она уверенно и умело управляет этим океаном, в его пучине могут иногда утонуть или быть израненными на рифах даже отдельные представители сильных мира сего. Жертвами могут стать и представители самих журналистских кругов.

Не всякий, даже опытный капитан, пустившись в плавание по газетно-журнальной стихии, разумеется, в ее расширительном понимании – с включением телевидения и радио, может быть застрахован от неприятных сюрпризов и даже от катастроф. Но понятно, что чем капитан опытнее, тем меньше опасностей его подстерегает. А меньше всего подвергается риску тот, кто никогда и ни в чем не расходится с непреложным законом служения буржуазии.

На протяжении многих десятилетий ловким и умным капитаном зарекомендовал себя политический обозреватель Уолтер Липпман.

Он стал крупной величиной в журналистском мире еще до Второй мировой войны. Основную тему его выступлений в печати составляли проблемы внешней политики и международного положения США. Статьи Липпмана публиковались в ряде ведущих газет, которые издавались в миллионах экземпляров. Многие политические и общественные деятели, дипломаты как США, так и других стран считали за честь встретиться с этим человеком.

Когда я находился на посту посла в Вашингтоне, мне довелось несколько раз встречаться с Липпманом. Вполне понятно, что этот крупный журналист-политик хотел быть в курсе дел, касающихся советско-американских отношений и наших оценок линии США в этих отношениях. Он не стесняясь ставил вопросы и внимательно выслушивал дававшиеся на них ответы, которые содержали оценки политики США, порой изрядно и заслуженно пересыпанные солью.

Липпман интересовался отношением к Рузвельту и его политике. По той настойчивости, с какой он задавал вопросы на эту тему, я сделал вывод, что у Липпмана имеются свои взгляды на тогдашнего хозяина Белого дома. Мне пришлось энергично подчеркивать:

– В вопросах советско-американских отношений Рузвельт, конечно, проявил дальновидность, которую не продемонстрировал до него ни один президент – ни Вильсон, ни Кулидж, ни Гувер. Ведь при Рузвельте между двумя нашими странами установились дипломатические отношения, причем всего лишь через год после его избрания на пост президента. Этот человек, безусловно, проявил волю и решимость, действуя вразрез с теми группами в американской политической жизни, которые никак не могли перестроиться на более реалистическую линию в вопросах отношений с Советским Союзом. А что касается состояния этих отношений во время войны, то они приобрели уже новое качество, поскольку обе державы являются союзницами в войне против гитлеровской Германии.

Липпман не делал никаких попыток поставить под сомнение политику администрации Рузвельта в отношении Советского Союза, да и вообще внешнюю политику США того времени. Особенно его интересовал такой вопрос:

– Какой вы видите перспективу советско-американских отношений после разгрома фашистской Германии? А в победе над ней союзников я не сомневаюсь.

Разговор получался. Я не только отвечал собеседнику, но и в свою очередь сам спрашивал его. Понимая, что неловко только задавать вопросы и что он тоже может высказывать собственные суждения относительно будущего советско-американских отношений, Липпман заявил:

– Добытый за годы войны политический капитал в этих отношениях нельзя терять. Советский Союз и США должны находить общий язык в налаживании послевоенной жизни и в строительстве будущих связей между собой.

Подчеркивал Липпман и значение торговли, говорил:

– А ведь, возможно, США будут предоставлять Советскому Союзу кредиты для восстановления разрушенного гитлеровцами хозяйства СССР, особенно промышленности. Говоря о кредитах, конечно, я не могу идти дальше предположений с учетом того, что у самой администрации США позиция по данному вопросу еще не сформулирована.

Липпман явно осторожничал в своих высказываниях относительно возможности предоставления нам американских кредитов. Поэтому я поинтересовался:

– А нет ли у вас каких-либо конкретных сведений на этот счет?

Он сказал:

– По данным, которыми я располагаю, Рузвельт еще не принял окончательного решения. Президенту подбрасываются разные предложения, разные варианты, которые не похожи один на другой ни по объему самих кредитов, ни по условиям их предоставления.

Сказанное Липпманом совпадало с информацией, доведенной в полуофициальном порядке до нашего сведения из некоторых кругов, близких к администрации. Впрочем, и сама администрация особенно не скрывала своей позиции в вопросах о кредитах.

Еще больший интерес Липпман проявлял к тому, как будут развиваться после войны отношения между государствами и в более широком плане, имея в виду не только Советский Союз и США, но также Англию, Францию, Канаду, а возможно, Германию и Италию. Говоря о последних двух странах, он заметил:

– Всякие идеи, которые бродят в Вашингтоне относительно возможности переселения немцев в какие-то отдаленные районы, вроде Африки, являются нереальными. Немцы скорее всего останутся в Германии, и отношения с этой страной, так же как с Италией, будут строиться на основе каких-то принципов, которые еще надлежит определить.