Киноповести - Василий Макарович Шукшин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Донцы стояли насмерть. Они не уступали врагу в организованности, а искусства драться им было не занимать.
Барятинский отступал.
Степан был в гуще сражения. Он отвлекался, только чтобы присмотреть, что делается с флангов – у мужиков. С мужиками тоже были казачьи сотники и верные стрельцы астраханские, царицынские и других городов. Мужики воинское искусство восполняли нахрапом и дерзостью, но несли большой урон.
Степан взял с собой с десяток казаков, пробился к ним, встал с казаками в первые ряды и начал теснить стрельцов.
– Не валите дуром!.. – кричал он. – Не молотьба вам! Матвей!
– Ой, батька!
– Прибери поздоровей с жердями-то – ставь в голову! А из-за их – кто с топорами да с вилами, – пускай из-за их выскакивают. Рубнулись – и за жерди! А жердями пускай все время работают. Меняй, если пристанут! Взял?
– Взял, батька!.. Не слухают только они меня.
– Перелобань одного-другого – будут слухать.
– Батька! – закричали со стороны казаков. – Давай к нам! У нас веселее!
Дед Любим был с молодыми казаками.
– Минька!.. Минька, паршивец! – кричал он. – Не забывайся! Оглянись – кто сзади-то?!
– Чую, диду!
– Ванька!.. Отойди замотай руку!
– Сейчас!.. Маленько натешусь.
– Не забывайтесь, чертяки!
Так учил дед Любим своих питомцев. А случилось, что забылся сам атаман. Увлекся и оказался один в гуще вражеского войска. Оглянулся… Солдаты, окружавшие его, сообразили, кто это. Стали теснить дальше от разинцев.
– Ларька! – крикнул Степан.
С добрый десяток солдат кинулся к нему. Один прыгнул сзади, сшиб Степана с ног и стал ломать под собой, пытаясь завернуть руки за спину.
Ларька услышал крик атамана, пробился с полусотней к нему. И поспел. Застрелил солдата над ним.
Степан поднялся – злой и помятый.
– Чего вы там?! – заорал. – Атаману ноги на шее завязывают, а они чешутся!..
– Стерегись хошь маленько! – тоже сердито крикнул Ларька. – Хорошо – услыхал… Не лезь в кучу!
– Что мордва твоя?
– Клюем! Наскочим – опять собираю… Текут, как вода из ладошки.
– М-ых!.. Войско. Не сварить нам с ими каши, Ларька! Побудь с казаками, я сам пойду туда.
…Мордва и часть мужиков с дрекольем опять отбегали от сражения.
Степан и с ним десятка два казаков остановили их.
– …В гробину вас!.. В душу! – орал Степан. – Куды?! – Двух-трех окрестил кулаком по уху. – Стой!
Инородцы и мужики остановились.
Степан построил их так, чтоб можно было атаковать, и стал объяснять:
– Сейчас наскочим – первые пускай молотют сколько есть духу. Пристали – распадайся, дай другим… А сами пока зарядись, у кого есть чего, передохни. Те пристали – распадись, дай этим. Чтоб напереду всегда свежие были. И не бегать у меня! Казаков назад поставлю, велю рубить! Кого боитесь-то?! Мясников? Они только в рядах мастаки – топорами туши разделывать! А здесь они сами боятся вас. Ну-ка!.. Не отставай!..
Наскочили. Заварилась каша… Молотили оглоблями, жердями, рубились саблями, кололись пиками, стреляли…
А уже вечерело. И совсем стало плохо различать, где свои, где чужие.
– Круши! – орал Степан. – Вперед не суйся – ровней! А то от своих попадет.
– Ровней, ребятки! – покрикивал дед Любим. – Ровней, сизые!
Степану прострелили ногу. Он, ругаясь, выбрался из свалки, взошел, хромая, на бугорок. Ему помогли стащить сапог.
Подошел плотный и окровавленный Ларька.
– Куды?.. В ногу? – спросил он.
– В ногу.
– Хватит, что ль? Не видно стало…
– Погодь. Пускай сам отойдет.
– Отходит уж.
– Ну, вели и нашим униматься.
…Битва долго еще ворочалась, гудела, гремела, кричала, брызгала в ночи огнями выстрелов. Но постепенно затихала.
На совет к атаману собрались есаулы.
– Барятинский отходит к Тетюшам.
– Добре. Городок надо брать. Пока подойдут Урусов с Долгоруким, нам надо в городке быть. Брать надо. Иначе хана нам тут с мужиками…
– Обождать бы, батька. А ну, хитрит Барятинский?
– Не хитрит. Знает теперь: одному ему нас не одолеть. А других нам в открытом поле ждать негоже: пропадем с мужиками. Горе луковое – не вояки. Отводите потихоньку к острожку. Был там кто-нибудь?
– Были! – откликнулись из группы есаулов. – Сдадут острожок. А рубленый город надо приступом доставать.
– Будем доставать. Готовьте приметы. Сено, солому, дранку – подожгем. Лестницы вяжите… Не давайте людям охлаждаться. Там отдышимся. Взять надо городок!
Наступила роковая ночь.
В темноте Степан подвел войско к посадской стене, где был острог, и повел на приступ. Со стены и с вала выстрелили по ним холостыми зарядами (пыжами), и разинцы скоро одолели первую оборонительную черту.
Части войска Степан велел укрепить стену и расставить на ней пушки (на случай, если Барятинский вздумает вернуться и помешать штурму), остальных бросил на стены городка.
Начался штурм.
Стены и городок пытались зажечь. По ним стреляли горящими поленьями, калеными ядрами… Несколько раз в городке вспыхивали пожары. Симбирцы тушили их. То и дело в разных местах занималась огнем и стена. Осажденные свешивали с нее мокрые паруса и гасили пламя. А в это время казаки подставляли лестницы, и бой закипал на стенах. Упорство тех и других было свирепое, страшное. Новые и новые сотни казаков упорно лезли по шатким лестницам… В них стреляли, лили смолу, кипяток. Зловещие зарева огней то здесь, то там выхватывали копошащиеся толпы штурмующих.
Разин сам дважды лазал на стену. Оба раза его сбивали оттуда. Он полез в третий раз… Ступил уже на стену, схватился с тремя стрельцами на саблях. Один изловчился и хватил его по голове. Шапка смягчила удар, но он был все-таки достаточно силен, чтобы на некоторое время вывести атамана из строя, ослабить его неукротимую волю.
Ларька и на этот раз выхватил его из беды.
Рану наскоро перевязали. Степан очухался. Скоро он снова был на ногах и бросал на стены новых и новых бойцов.
Урон разинцы несли огромный.
– Городок надо взять! – твердил Степан.
Беспрерывно гремели пушки; светящиеся ядра, описывая кривые траектории, падали в городке. Точно так же летели туда горящие поленья и туры (пучки соломы с сухой драниной внутри). Со стены беспрерывно гремели выстрелы.
Под стены подвозили возы сена и зажигали. Со стен лили воду.
…К Степану привезли переметчика из города.
– Ну? – спросил Степан.
– Хочут струги ваши отбить.
– А?!
– Хочут струги отбить! Вылазкой!.. С той стороны.
Степан оскалил стиснутые зубы, огляделся…
– Ларька! Мишка! Кто есть?!..
– Мишку убили! – откликнулся подбежавший сотник. – Федора тоже.
– К стружкам! – велел ему Степан. – Бери сотню – и к
