История мировой культуры - Михаил Леонович Гаспаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А когда мы плавали бить китов,
когда о нас плакали столько вдов,—
то каждый матрос молился Христу,
а каждый маркиз плевал на Христа,
но была святая Дева и был король!
А теперь на белом свете всем хорошо,
не печалуйся, матросик, нынче всем хорошо —
ни Христов на крестах, ни маркизов в кружевах,
и во Франции республика, и в Париже президент,
только нет,
только нет ни единого кита!
Король Клавдий
Черный лес,
черный сад.
Я еду с охоты,
черный и злой,
а там, за спиной —
золотой закат.
Так всегда,
брат, убивший брата.
А всему виною —
ты, королева.
Взойдем на башню,
посмотрим на море.
У берега лодка,
из лодки выходит Гамлет.
Он сумасшедший
или просто устал?
Сойдем, Гертруда,
заглянем ему в душу.
В леснице шестьсот ступеней.
С каждой смертью
солнце все ниже.
Крысы из нор
смотрят на луну.
Оботри ему лоб, Гертруда:
мальчик простудится.
Он увидит:
я буду сидеть спокойно,
ему понравится
такой конец.
Спасибо, государыня:
я пью до дна!
Гамлет
Гамлет,
наскучив чужим безумьем,
объехал мир,
и видит при лунном свете,
что он не покидал Эльсинора.
Гамлет объехал мир,
в уме он объехал мир.
Гамлет
у стены, обращенной к Риму.
слушает соловья,
и прах двенадцати цезарей
блестит ему из камней.
Гамлет объехал мир,
в уме он объехал мир.
Гамлет
три раза обходит замок —
вот и весь мир!
А луна – это бедный Йорик,
безмозглая голова.
Гамлет объехал мир,
в уме он объехал мир.
Башня
бросила тень на террасу,
по террасе гуляет призрак.
– Ах, отец,
давай путешествовать вместе:
чтобы тебя найти,
я трижды объехал мир!
Фортинбрас
Я, Фортинбрас,
кого ждали так долго,
выхожу на миг
для последних слов.
Я один
заключаю драму,
мои войска
полегли за сценой.
Синий плащ мой
тяжел от крови.
Занавес рушится
на трубный звук.
Раз, два, три —
Эльсинор разобран.
Мы с Шекспиром
уходим за кулисы.
Лондонская башня
Это так —
граф Варвик погиб:
наконец-то, наконец-то погиб!
Но увы – жив
старый Генрих, старый Шестой —
выжил из ума,
но жив.
На блеклый лоб
падает седина,
он откидывает ее вновь и вновь,
и слюни текут из губ.
Он сидит
в Тауэре над рекой,
он в тюрьме,
крысы и мыши кишат вокруг,
но они не тронут его —
он так бледен, что нагоняет страх.
Он как лунный луч
из решетчатого окна,
за которым звездная рябь.
И ему не вернуться ввысь,
потому что большой паук
переткал ему дорогу назад.
Призраки – не для крыс,
лунные лучи – не для мышей.
Кругом темно, и нечем дышать —
а король все жив.
Ни еды ему, ни воды —
а король все жив.
И понадобится добрый Ричард Глостер,
чтобы вдруг испустил он дух —
разумеется, только от меланхолии.
Шарль орлеанский в лондонской башне
В целом мире нет места краше, чем графство Блуа, над которым Шарль.
В черной башне над мутной Темзой он плачет песней о своей Луаре.
Английской ночью он плачет песней о ясных звездах над милым Блуа.
Невольник слова, он плачет, спящий, и сны его – по-французски.
Вспоминает Францию, города и сельщину, двор и замок.
А тюремщик лязгает, крыса пробегает по полу, звонят к английской заутрене.
Слабо слово, сдавлено слово, и все-таки сон поет.
О любви, о юности, о былом, не о будущем, пленник памяти, тоскует Шарль.
Горе
Ласточка летит. Вечер.
За ласточкой летит ястреб.
Над зыбким прудом – месяц,
На месяце две тени.
А камышам нет дела:
Жизнь там или смерть в небе?
Небеса кричат горем,
А вода едва дрогнет.
Морская любовь
Маленькая жизнь
и большое море.
Ты меня любишь,
а я матрос.
А в море буря,
а в море тишь:
надо плыть.
Маленькая жизнь
и большое море.
Тебе так страшно,
ты очень меня любишь.
Кабы ты бы любила
большое море,
ты сказала бы тоже:
надо плыть.
Мне плыть
на смерть,
а тебе —
на мою любовь.
Маленькая жизнь
и большое море —
понимаешь, милая,
надо плыть.
Буря и тишь,
причал и отчал,
черная скала
и морская пасть,
кораблю не выплыть,
а надо плыть.
А ты меня любишь и будешь ждать.
А там придет другая любовь.
Критика
Одна из сказок дядюшки Римуса начинается приблизительно так. Было когда-то золотое время, когда звери жили мирно, все были сыты, никто никого не обижал, и кролик с волком чай
