Листик. Судьба дракона - Анатолий Дубровный

— Что вы тут делаете? — поинтересовался за спиной у инквизитора звонкий девичий голос. Он резко обернулся, глядя на черноволосую девушку красными от напряжённого вглядывания в бегущую воду глазами. Довольно симпатичная девушка, инквизитор вспомнил — ученица травницы с нормальными глазами удивлённо смотрела на брата Торнува. Тот смутился:

— Я тут… Э–э–э… Умываюсь!

— Так высоко же, до воды далеко. Очень же неудобно тут, надо было пройти дальше… — начала девушка и, словно догадавшись, закончила: — А–а–а, вы телекинезом воду поднимаете. Да? Я и не знала, что среди служителей Единого есть маги, вы же отрицаете магию!

Инквизитор смущенно посмотрел на девушку со скромным букетиком цветов, не зная, как реагировать на её слова — как на простое замечание или обвинение, начинать оправдываться или нет, но вспомнив слова Русилины «это пограничье», решил промолчать. Девушка, видно, восприняла его молчание как удивление и пояснила, показав свой скромный букет:

— Это для Листика, в горах цветов не найти.

А инквизитор, ещё больше смутившись, попросил:

— Э–э–э, а не могли бы вы ехать рядом, а то, знаете ли…

Девушка выглядела вполне нормальной простой селянкой с нормальными глазами. Ничего необычного в ней не было. Инквизитор вспомнил, как к ней обращались — Ирэн. Такое же простое имя, как и сама девушка. Она понимающе кивнула:

— Конечно, не беспокойтесь, я поеду с вами, только схожу за своей лошадью.

Девушка повернулась к брату Торнуву спиной, и у него отвисла челюсть — у этой простой с виду девушки в наспинных ножнах висели два клинка! Судя по тому, как они были изогнуты и потому что они не были заметны, когда девушка стояла к инквизитору лицом — это были эльфийские клинки! Не просто эльфийские, а мечи дарков — умелых и опасных бойцов! Такие клинки могли быть только у того, кто владеет навыками двуручного боя! Брат Торнув икнул и повторил много раз слышанное:

— Это пограничье, не удивляйтесь! Ик!

На перевал выехали ближе к вечеру. Рыжая девочка уже была там, как она сюда попала, брат Торнув так и не понял. Вроде она ехала с матерью Русилиной позади всех. Торнув оглянулся, обе монахини — и Русилина, и Олива — только въезжали на скальную площадку. Девочки рядом с Русилиной на коне не было! Но она же там была, когда отъезжали от места ночлега! На этот раз уже набившую оскомину фразу «это пограничье», икнув, произнёс брат Визаньяк. Но Торнуву уже было не до размышлений на тему пограничья, он увидел скульптурную группу: у отвесной скалы, словно прижавшись к ней спиной, даже вжавшись в нее, стояла группа каменных воинов, но впечатление было такое, будто они живые. Будто их командир сейчас подымет меч и воины устремятся в свою последнюю атаку. То, что атака будет последней, было видно по тому, как изранены воины. Скульптура была очень искусно сделана, у воинов, в два человеческих роста, можно было разобрать все детали одежды, морщины на лицах. На противоположной стороне дороги у кресла, высеченного в скале, стояла Листик и группа норвеев, очевидно, гарнизон заставы на перевале. Лейтенанты осторожно сняли с коня своего командира и усадили в каменное кресло. Остальные норвеи неподвижно застыли. Молчание длилось несколько минут, затем норвеи выхватили мечи и запели какую‑то тягучую песню на своём языке. В этот момент с протянутых вперёд рук маленькой баронессы ударило пламя, накрыв сидящее тело барона. Норвеи пели, а пламя тугим факелом било в скалу, скрыв не только фигуру барона, но и большую её часть. Огненный вихрь внезапно прекратился. Листик опустила руки. На месте огненного погребения стояла каменная фигура, в два человеческих роста — барон де Гривз в доспехах королевского офицера времён Гринейских войн, таком же, как был на нём в момент огненного погребения, только без шлема, казалось, ветер развевает его волосы, а он сам устремился на противоположную сторону площади, на помощь группе воинов, стоявших там.

Боевой клич норвеев прокатился над горами, многократно отразившись от них эхом, казалось, и горы воздают последнюю почесть славному воину. Ирэн подошла и положила к подножью статуи букетик, а снова заплакавшую Листика обняла Марта. Русилина и Олива опустились на колени и стали тихо молиться, к ним присоединились и инквизиторы. Хоть барона Дрэгиса похоронили по языческому обряду, но он был достойный человек и такова была его последняя воля.

На большой скальной площадке разместилось небольшое здание гостиницы с таверной и казарма гарнизона заставы перевала. На этой площадке, скорее площади, были загоны для лошадей и тягловых быков, было место и для больших трёхосных фургонов как минимум пяти купеческих караванов. Сейчас их было всего два, поэтому места разместиться в гостинице хватило всем, тем более что норвеи поставили свои палатки на улице. Братья инквизиторы эту ночь спали хорошо. Всё‑таки внутри крепких стен, к тому же сказывались два дня дороги и бессонная ночь накануне. Но Торнув проснулся на рассвете, будто его что‑то толкнуло. Он вышел на улицу, норвеи уже не спали, дрэгисская дружина собиралась в обратный путь. Брат инквизитор решил пройтись к скульптурам, конечно, здесь были весьма дикие места, но его вчера уверили, что на перевале совершенно безопасно. Выходы на скальную площадку охраняются постами, и пробраться сюда не могли ни звери, ни нежить. Торнув завернул за угол, там, где площадка сворачивает в горы и где стоят скульптуры. То, что брат инквизитор увидел, заставило его неподвижно застыть, он даже дышать перестал, у статуи барона сидел дракон! Маленький изумрудно–золотистый, тот самый, что должна была отыскать его комиссия. Дракон неподвижно застыл, словно он тоже был каменной статуей. За спиной инквизитора послышались шаги, дракон с места, как сидел — прыгнул в пропасть. У Торнува замерло сердце, хоть дракон и крылатый зверь, но ему тоже нужно время и пространство, чтоб расправить крылья, а тут… Дракон будто бы хотел разбиться! Словно это подтверждая, из пропасти никто не вылетел, а там вряд ли дракон сумел раскрыть крылья, чтоб спланировать, да и куда планировать? На острые камни? Торнув растерянно повернулся, за его спиной стояла сестра Олива. Она чуть заметно улыбнулась и произнесла:

— Не удивляйтесь, брат Торнув, это…

— Пограничье, я это слышал много раз и уже убедился в этом, — кивнул инквизитор, — но вы видели? Дракон!

— Нет, это уже не пограничье, это горы. Здесь гораздо опаснее, чем там, внизу. И здесь может быть всё, что угодно. А то, что дорога чистая, заслуга дрэгисской дружины. — Покачала головой Олива, словно не замечая возбуждённого состояния инквизитора. В это время к статуям подошли купцы и караванщики. Торнув увидел, что это те, кто ночевали в гостинице и смотрели на то, как было совершено погребение барона и как Листик сделала памятник своему отцу. Они все низко поклонились статуям и, возвращаясь, бросили что‑то блеснувшее в пропасть. Торнув спросил у последнего из проходящих мимо — что это значит? Тот ответил: