Ночная прогулка - Боб Шоу

– Здесь неплохо кормят, – сказал Маннхейм, сокрушенно тыча пальцем в располневший живот. – Теперь, пожалуй, вы можете позаботиться о счете.

Гаррод, который и без того намеревался заплатить за обед, едва сдержался, чтобы не выдать вспыхнувшей в нем неприязни к полковнику. Но тут он заметил, что Маннхейм поднялся на ноги с видом человека, который торопится уйти. Между тем Джейн и не думала вставать из-за стола.

– Вы уходите? – Гаррод старался скрыть свою радость.

– Боюсь, что мне надо идти. Меня ждет целая кипа бумаг.

– Как жаль! Маннхейм пожал плечами.

– Знаете, что меня беспокоит? Мне начинает нравиться сидеть под защитной накидкой. Как в утробе – ничего не видно. Скверный признак.

– Выдаете свой возраст, – сказала Джейн с улыбкой. – Фрейд давно устарел.

– В этом наше сходство.

Маннхейм пожелал Джейн спокойной ночи, дружески кивнул Гарроду и вышел из ресторана.

Гаррод с любовью смотрел ему вслед.

– Жаль, что ему пришлось уйти.

– Вы уже дважды это сказали.

– Перестарался?

– Немного. Я начинаю чувствовать себя мужчиной.

– А я сидел и думал, как бы устроить Джону срочный вызов в Вашингтон. Я бы рискнул, но у меня нет ясности; как обстоит дело...

– Что у нас с Джоном? ~ Джейн тихо засмеялась.

– Он обнимал вас и...

– Какое восхитительное викторианство! – Ее лицо стало серьезным. – Вы совсем не умеете подойти к женщине, Эл. Я не права?

– Никогда не видел в этом необходимости.

– Ну да, женщины сами вешаются вам на шею – вы богаты и красивы.

– И вовсе не это имел в виду, – сказал он с досадой. – Просто...

– Я знаю, что вы имели в виду, и я польщена. – Джейн прикрыла ладонью его руку. Прикосновение отозвалось в нем сладостной дрожью. – Вы женаты, если не ошибаюсь?

– Я... женат, – с трудом произнес Гаррод. – То есть пока женат.

Она долго смотрела прямо ему в глаза. Рот ее приоткрылся.

– У вас один зрачок похож на...

– Замочную скважину – сказал он, – я знаю. Мне оперировали этот глаз в детстве.

– Зря вы носите темные очки – вид несколько необычный, но это почти незаметно.

Гаррод улыбнулся, поняв, что богине не чужды человеческие слабости.

– Очки не для того, чтобы скрыть зрачок. На этот глаз падает в два раза больше света, чем следует, поэтому на улице в ясный день мне немного больно.

– Бедняжка.

– Пустяки. Чего бы вам хотелось сейчас?

– Может быть, поехать куда-нибудь? Терпеть не могу безвылазно сидеть в городе.

Гаррод кивнул. Он подписал счет и, пока Джейн ходила за накидкой, распорядился, чтобы к подъезду подали автомобиль. Через десять минут они уже катили к южной окраине города, а еще через полчаса дома остались позади.

– Похоже, вы знаете, куда мы едем, – сказала Джейн.

– Понятия не имею. Одно несомненно – утром я ехал в противоположном направлении.

– Ясно. – Он почувствовал на себе ее взгляд. – Вам не по вкусу это так называемое расследование?

Гаррод кивнул.

– Я так и думала – вы слишком честны.

– Честен? О чем вы, Джейн? Долгая пауза.

– Ни о чем.

– Нет, за вашими словами что-то кроется. Побджой ведет себя довольно странно, и Джон сегодня утром говорил о спектакле. Что это, Джейн?

– Я же сказала – ничего.

Гаррод резко свернул на проселок, затормозил и выключил двигатель.

– Я хочу знать, Джейн, – сказал он. – Вы сказали либо слишком много, либо слишком мало.

Она отвернулась.

– Может быть, уже завтра вы вернетесь домой.

– Почему?

– Миллер Побджой просил вас приехать только затем, чтобы воспользоваться вашим именем.

– Простите, Джейн, но я не понимаю.

– Полиция знает, кто убил сенатора Уэскотта. Они знали это с самого начала.

– Будь это правдой, убийцу бы схватили.

– Это правда. – Джейн повернулась к нему. В зеленом свете приборного щитка ее лицо казалось маской русалки. – Не знаю откуда, но им все известно.

– Бессмыслица! Зачем посылать за мной, если...

– Это все маскировка, прикрытие, Эл. Неужели вы не поняли? Они знают. Но не хотят, чтобы кто-нибудь узнал, откуда они узнали.

Гаррод покачал головой.

– Это уж слишком.

– По словам Джона, вы очень резко реагировали на то, что отдел Побджоя передал прессе, – продолжала Джейн. – Для чего им это понадобилось? Теперь все уверены, что вы изобрели новый метод опроса медленного стекла. Отрицай вы это, слухов все равно не остановить.

– И тогда?

– И тогда, арестовав убийцу, им не придется раскрывать, как они его нашли! – Джейн выбросила руку к ключу зажигания, и в ее голосе прозвучало раздражение: – Мне-то что до этого!

Гаррод перехватил ее кисть. Секунду она сопротивлялась, потом их губы нашли друг друга, дыхание смешалось. Гаррод, без особого, впрочем, успеха, пытался думать в двух направлениях. Если предположение Джейн справедливо – а как секретарь Маннхейма она имеет доступ к секретным данным, – то сразу проясняется многое из того, что не давало ему покоя... Но эта кожа, эти губы – именно такими он представлял их, упругая грудь отвердела под его ладонью, давила на пальцы.

Они разжали объятия.

– Помнишь тот день, когда я увидел тебя в Мейконе? – спросил он.

Она кивнула.

– Я специально прилетел из Вашингтона – просто в надежде тебя встретить...

– Я знаю, Эл, – прошептала она. – Я говорила себе – это самообман, этого не может быть, но я знала...

Они снова поцеловались. Когда он коснулся шелковистой кожи ее колен, они на мгновение раздвинулись и снова сошлись, крепко сжав его пальцы.

– Вернемся в гостиницу, – сказала она.

По дороге в город, несмотря на вожделение такой силы, какой ему еще не приходилось испытывать, выработанная годами привычка заставляла его снова и снова думать о мотивах Миллера Побджоя. И в ее спальне, когда они завершили ритуал раздевания друг друга, в его мозг все еще вторгались новые мысли – об Эстер, о бдительных черных дисках, о часто повторяемых словах: «Ты холоден, как рыба, Элбан».

И когда они соединились на прохладных простынях, он почувствовал, как его телом овладевает губительное напряжение. Пауза между тем, первым, моментом в автомобиле и этим оказалась слишком длинной.

– Расслабься, – прошептала в темноте Джейн, – люби меня.

– Я расслаблен, – сказал он с растущим чувством панического страха. – И я люблю тебя.

В этот момент Джейн, мудрая Джейн спасла его. Ее палец заскользил вниз вдоль позвоночника, коснулся поясницы, и в тот же миг сверкающий гейзер страсти забил в нем, сотрясая тело. Ощущение это поднималось толчками к высшей точке, к взрыву наслаждения, которое она разделила с ним и которое уничтожило всю его скованность, все его страхи.