Заклятые пирамиды - Антон Орлов

– Твоему учителю, – продолжил Эдмар после паузы. – Ты связан обещанием, которое дал мне в Разлучных горах, но я разрешаю тебе рассказать Суно Орвехту обо всем, что здесь произошло, а также о том, как ты искупал меня в Лилейном омуте.

После этого он схватил Дирвена за ворот сурийской рубашки, забрызганной кровью Махур-нубы, и вывел в коридор, где и впрямь ожидал учитель, самый настоящий. И еще очень сердитая Зинта. И Хеледика с застывшим презрительным выражением на точеном личике.

– Пойдем, поговорим, – тон учителя не предвещал ничего хорошего.

Они поднялись наружу. Еще и вечер не наступил – или это уже другой день, а к стене в подземелье Эдмар пришпилил его вчера? Услышав доносивший из-за песчаных куч сурийский говор, Дирвен подумал, что работников он все-таки спас. Потом взгляд упал на закутанный в одеяло продолговатый предмет возле края площадки: наверное, труп Махур-нубы. А строения, видневшегося раньше в южной стороне, больше не было, на его месте высилась какая-то желтая гора.

– Можешь сесть, – голос Орвехта звучал сухо. – Я хочу услышать твою версию того, что здесь произошло.

Дирвен плюхнулся на обломок каменной колонны (он плохо себя чувствовал, ноги запросто могли подкоситься) и все в подробностях рассказал.

Пока он говорил, мимо прошли в сторону лагеря Зинта и Хеледика. Распущенные волосы девушки были бледнее здешнего ярко-желтого песка.

– Теперь выслушай правильную версию, – никак не прокомментировав услышанную историю, предложил учитель.

И тоже рассказал.

Дирвен сидел, словно пришибленный. Все не так, все навыворот… Закончив повествование, Суно Орвехт молча встал и направился в сторону лагеря. Ни вопросов, ни обвинений. Уж лучше бы отругал. Не было сил, чтобы вскочить и догнать его, да и что бы Дирвен ему сказал?

На площадку рядом упала тень. Это был Эдмар, он стоял и смотрел на завернутого в одеяло мертвеца.

– Напрасно ты его зарезал, – бросил он, заметив затравленный взгляд Дирвена.

– Он был разбойником!

– Не был он разбойником. Ему нравилось косить под головореза с большой дороги, и он видел, что мне эта игра нравится, а на самом деле он нанимался охранником в купеческие караваны и честно отрабатывал свою плату. На свой лад это был добрейший человек и, когда мы с ним гуляли по сурийским городишкам, обязательно бросал нищим медяки. Однажды заступился за беременную собаку, которую избивал палкой пьяный. И ты вряд ли обратил на это внимание, но на раскопках он работал плеткой весьма разумно и избирательно. Мог вытянуть по спине лентяя, но если видел, что работник плохо себя чувствует, он не бил его, а звал Зинту. Заметь, за все это время он никого из них не покалечил и не загнал в могилу, а у тебя на совести три мучительные смерти, не считая Махур-нубы.

– Он же напал на тебя в Гуртханде, как бандит!

– Честно говоря, я тогда сам его спровоцировал. Оно, конечно, заманчиво – хотя бы эту смерть оправдать тем, что ты убил бандита и учинил справедливость… – Эдмар как будто угадал его потаенные мысли. – Но не будет тебе такого утешения. Ты, как деревенский дурачок, пошел на поводу у Чавдо Мулмонга и прирезал ни в чем не повинного человека.

С обидной сожалеющей улыбочкой он тоже повернул к лагерю, скрытому за песчаными холмами. Длинные темные волосы блестели на солнце, словно он еще и голову успел вымыть.

Дирвена захлестнула жгучая ненависть, однако он прекрасно понимал, что магу такого уровня ничего сделать не сможет. Даже если б и мог, попробуй сейчас напасть на Эдмара – усугубишь свою вину дальше некуда. Ложа тогда не посмотрит на твою ценность и уникальность, как зашлют на ближайшие десять-пятнадцать лет в какое-нибудь забытое богами захолустье…

Он же не виноват по-настоящему, его ввели в заблуждение. Эдмар и Мулмонг – личности одинаково темные, поди разберись, кто из них врет, а кто говорит правду. При таком раскладе и кто-нибудь поопытнее Дирвена мог бы сделать неверные выводы. Учитель должен это понимать… Наверняка понимает, однако в воспитательных целях не показывает. Но за самоволку Дирвену не поздоровится, а за пикник на берегу Лилейного омута – тем более.

Еще вчера он чувствовал себя почти героем. Дирвен, который проявил себя растяпой в Разлучных горах, виделся ему нелепой тряпичной куклой с болтающимися руками и ногами, зато нынешний Дирвен – словно закованный в сияющие латы рыцарь, готовый обрушиться на врагов. И ведь он справился с Махур-нубой, не проиграл! Что бы там Эдмар ни говорил, он даже сейчас втайне гордился своей победой… Но все оказалось обманом, Рогатая Госпожа снова над ним посмеялась.

Пока работники собирали свои пожитки, Суно разглядывал в бинокль песочные чертоги. Недолго им тут стоять, Эдмар как пить дать еще вернется сюда и все разнесет. Объявит этот кусок пустыни своим владением, разогнав волшебный народец. Здесь когда-то был его город, и здесь его подземелье с набитой уцелевшим имуществом комнатой, которую он уже успел зачаровать, как магическую кладовку.

Может, он не всех подданных Лормы отсюда выдворит, кое-кого оставит, вынудив дать клятву верности и вечной службы. Может, он даже не станет разрушать все подряд песчаные строения. Но Орвехт был уверен в том, что свои права на территорию он заявит, не откладывая. Кто ему помешает отлучиться во время обратного путешествия, приняв демонический облик и срезав путь через Хиалу? Кто знает, какими еще возможностями располагает древний маг, переживший купание в Лилейном омуте?

На переговоры с Ложей тот согласился, дав понять, что пальцем не шевельнет без гарантий, которые посчитает надежными. Суно и не ждал от него ничего другого. Придется почтенным старшим коллегам проявить здравомыслие и гибкость, им это только на пользу пойдет. Сдается, что поладить с ним можно. По крайней мере, паршивца Дирвена, у которого опять Госпожа Вероятностей во всем виновата, он вернул живого и без физических либо магических повреждений, это хороший признак.

Кое-что вызывало у Суно легкую неловкость напополам с усмешливой досадой: он-то думал, что его изощренно испытывает на прочность древний маг, перед тем как снизойти до личной беседы, а на самом деле за этим стоял всего-навсего удирающий от правосудия Чавдо Мулмонг, трусливый жирный суслик, спутавшийся с царицей амуши и скумонов. Фу, почти стыдно. Видимо, в глубине души Суно Орвехт до сих пор остался неисправимым романтиком.

Это напомнило ему одну давнюю историю, случившуюся в те годы, когда он был студентом Магической Академии. Он тогда увлекся очаровательной барышней из обедневшего аристократического рода, которую увидел в театре, и завязал с ней любовную переписку. Ее ответные послания были изысканны по слогу и многообещающе рискованны по содержанию. Потом он добился свидания, и вот тогда-то выяснилось, что девушка о нем знать не знает, игру с поклонником вела и писала письма ее стареющая тетка, особа ехидная, но недалекая и в придачу страшная, как богомерзкая помесь жабы и чворка. Сумев сохранить достоинство, Суно в учтивых выражениях поблагодарил ее за науку и ушел, торжественно дав себе слово, что никогда больше так не попадется.