Москва – Петушки. С комментариями Эдуарда Власова - Венедикт Ерофеев

35.22 C. 85. Боря —

Борис Сорокин (см. 19.10).

35.23 Мою речь прервали овации… —

Для выступления лидера нации обязательно «прерывание речи овациями». А иногда лидеру и не надо ничего говорить, а достаточно только выйти на сцену. Вот, к примеру, воспоминания участника III Всероссийского съезда комсомола (октябрь 1920 г.):

«Ленин быстро из глубины сцены подошел к краю стола и оперся на него рукой. Грохотала, гудела, бушевала овация в зале и на сцене. В этих бурных аплодисментах и приветственных криках была неуемная радость. Владимир Ильич стоял и с доброй, отеческой улыбкой смотрел в бушующий овацией зал. Вот он поднял руку, как бы желая остановить, прервать эту овацию, но где там! Аплодисменты и крики усилились. „Ура!“ – мощно перекатывалось с одного края зала к другому. <…> Зал продолжал бушевать. Мы не отрывали глаз от Ленина. Но вот улыбка сошла с его лица, и появилась какая-то нетерпеливая озабоченность, будто Ленин уже недоволен этой затянувшейся овацией. И тогда разом аплодисменты прекратились, и наступила тишина, в которой ясно и четко прозвучали первые слова ленинского доклада… Вся аудитория, затаив дыхание, слушала Ленина с горящими и жадными глазами <…> Мы слушали Ленина не только разумом, но и сердцем» (Юность. 1962. № 11. С. 68–69).

35.24 …все пойдем в луга готовить пунш… <…> …окрестные луга озарились синим огнем. —

Пунш – алкогольный напиток, приготовляемый по принципу коктейля на базе рома (реже – коньяка, бренди, водки) с добавлением еще четырех (название восходит к хиндустанскому «punch», то есть «5») компонентов (сахара, фруктового сока, чая и воды) – то есть здесь, по личному желанию, можно усмотреть мотив «4 против 1» (10.34). По традиции перед употреблением пунш поджигается и горит голубым пламенем. У поэтов пунш неизменно сочетается с упоминанием о голубом огне – у Пушкина: «Шипенье пенистых бокалов / И пунша пламень голубой» («Медный всадник», 1833); у Мандельштама: «…голубой в стаканах пунш горит…» («Декабрист», 1917), «пунш голубоглазый» («Кому зима – арак и пунш голубоглазый…», 1922).

Подмена цвета пламени – с голубого на синий, несомненно, каламбурна по своей природе, так как «озариться синим огнем» ассоциируется с идиомой «гори всё синим пламенем!», обозначающей полное наплевательство и равнодушие говорящего ко всему происходящему вокруг или к предмету разговора.

35.25 …я ходил меж огней с одною тревожною мыслью… —

У Ходасевича: «Я бессонно брожу по земле меж вами, / Я незримо горю на легком огне…» («Милые девушки, верьте или не верьте…», 1912, 1916).

35.26 …я ходил меж огней с одною тревожною мыслью: почему это никому в мире нет до нас ни малейшего дела? Почему такое молчание в мире? Уезд охвачен пламенем, и мир молчит оттого, что затаил дыхание, – допустим. Но почему никто не подает нам руки ни с Востока, ни с Запада? —

Пародируются традиционные для советской пропаганды описания исторической ситуации в период Гражданской войны:

«Летом 1918 года вместе с Красной армией сражалось 12 тысяч чехов и словаков. Но немало солдат корпуса путем обмана было вовлечено в антисоветскую авантюру. <…> Вместе с советскими людьми на защиту первого в мире государства рабочих и крестьян шли венгры, чехи, словаки, поляки, немцы, сербы, корейцы, китайцы и представители других народов. Среди них были венгры Бела Кун и Тибор Самуэли, чех Ярослав Гашек и хорват Олеко Дундич. Всего к концу 1918 года в рядах интернациональных отрядов насчитывалось до 50 тысяч бойцов. Это были подлинно интернациональные части. <…> Мы не были одиноки в этой борьбе. Пролетарии всего мира помогали нам сочувствием. Рабочие Англии, Франции и других стран, участвовавших в интервенции, протестовали против политики своих правительств, бастовали, отказывались грузить оружие, направляемое белым генералам, организовывали комитеты под лозунгом „Руки прочь от Советской России“. <…> Указывая на глубоко интернациональный характер этой борьбы, В. И. Ленин говорил в марте 1920 года: „Нет ни одной страны, где бы не знали слова «большевик» и слова «Совет» и где бы рабочие не стояли на стороне Советской власти. Это и лишило Антанту возможности воевать против нас…“» (Родина советская. Исторический очерк. М., 1981. С. 55, 64, 82–83).

35.27 C. 85. Куда смотрит король Улаф? —

См. 34.37.

35.28 Почему нас не давят с юга регулярные части?.. —

Имеются в виду события Гражданской войны в 1918–1919 гг., когда Красной армии, защищавшей подступы к Москве, приходилось сдерживать натиск регулярных частей белой армии именно с юга:

«Тяжелые бои летом и осенью 1918 года развернулись на Южном фронте – на Нижней Волге, Дону, Северном Кавказе. „Добровольческая“ армия под командованием Деникина вела наступление на Кубани и Северном Кавказе. <…>…Численность вражеских войск на юге достигла 130 тысяч человек. На Северном Кавказе после героического сопротивления советские войска вынуждены были отступить к Астрахани. <…> Деникину удалось захватить богатейшие районы юга России. 3 июля [1919 г.] он отдал приказ „О походе на Москву“. В наступление перешли три белогвардейские армии <…> Фронт растянулся от Волги до Днепра. На обширных просторах Украины и донских степей кипели кровопролитные бои. Основной удар направлялся через Курск, Орел, Тулу на Москву. <…> Грозные дни переживала республика» (Родина советская. Исторический очерк. М., 1981. С. 62, 65, 74).

35.29 C. 85–86. – Тебе нравится, Вадя, наша революция?

– Да, – ответил Вадя, – она лихорадочна, но она прекрасна. —

Вот образец патетики Блока, поэтизировавшего Октябрьский переворот:

«Дело художника, обязанность художника – видеть то, что задумано, слушать ту музыку, которой гремит „разорванный ветром воздух“.

Что же задумано?

Переделать все. Устроить все так, чтобы все стало новым; чтобы лживая, грязная, скучная, безобразная жизнь стала справедливой, чистой, веселой и прекрасной жизнью.

Когда такие замыслы, искони таящиеся в человеческой душе, в душе народной, разрывают сковывавшие их путы и бросаются бурным потоком, доламывая плотины, обсыпая лишние куски берегов, – это называется революцией. Меньшее, более умеренное, более низменное – называется мятежом, бунтом, переворотом. Но это называется революцией.

Она сродни природе. Горе тем, кто думает найти в революции исполнение только своих мечтаний, как бы высоки и благородны они ни были. Революция, как грозовой вихрь, как снежный буран, всегда несет новое и неожиданное; она жестоко обманывает многих; она легко калечит в своем водовороте достойного; она часто выносит на сушу невредимыми недостойных; но – это ее частности, это не меняет ни общего направления потока, ни того грозного и оглушительного гула, который издает поток. Гул этот все равно всегда – о великом.

<…>

…Дух есть музыка. Демон некогда повелел Сократу слушаться духа музыки.

Всем телом, всем сердцем, всем сознанием – слушайте Революцию» («Интеллигенция и революция», 1918).

35.30 C. 86. Ерофейчик —

уменьшительно-ласкательное от фамилии Ерофеев.

36. Воиново – Усад

36.1 C. 86. Усад —

железнодорожная станция и поселок городского типа на магистрали Москва – Владимир.

36.2 …каратели из Петушков… —

См. 34.25.

36.3 …я беру в свои руки всю полноту власти… —

Помимо очевидной отсылки к традиционной ситуации узурпации власти одним политиком (Гитлер, Сталин и др.), здесь возможна еще и аллюзия на слова Господа из Песни Моисея: «Видите, что это Я, Я – и нет Бога, кроме Меня: Я умерщвляю и оживляю, Я поражаю и исцеляю; и никто не избавит от руки Моей» (Втор. 32: 39).

36.4 …полномочия президента я объявляю чрезвычайными и заодно становлюсь президентом. —

Продолжение развития темы узурпации власти. Наделение высших должностных лиц чрезвычайными полномочиями, обычно сводившимися к праву безнаказанно вершить произвол и насилие, практиковалось в Советской России с первых лет ее существования. Например, был такой Декрет ВЦИК и СРК о чрезвычайных полномочиях народного комиссара по продовольствию от 13 мая 1918 г., с которого началась продовольственная диктатура (так называемая продразверстка) периода военного коммунизма.

Ситуация же самоназначения на руководящий государственный пост описана в литературе – например, Маяковский писал о Керенском:

…сам       себя              уверенно и быстроназначает —                  то военным,                                   то юстиции,то каким-нибудь                       еще                             министром.

(«Хорошо!», 1927)