Бумажный Тигр 3 (СИ) - Соловьев Константин Анатольевич

Банка консервированных бобов. Половина бутылки вина. Два куска хлеба. Кусок холодного мясного рулета. Половина яблока.

Половина суточной порции, строго отмеренная ведомством Лейтона, столь скудная, что не заменила бы и трети привычного ему завтрака. Половину он съел вчера, вспомнил Лэйд. Валясь с ног от усталости, задыхающийся от миазмов, он нашел в себе силы протолкнуть в желудок половину своего пайка, прежде чем не канул с головой в непроглядную липкую топь ночных кошмаров. Кажется, он даже не успел почувствовать вкуса. Но сейчас он был голоден, отчетливо голоден, и голод уже не казался кокеткой, осторожно теребящей ноготками желудок, он был требовательным и нетерпеливым псом. Он не просто жаждал пищи, он требовал ее самым настойчивым образом.

Это скромное подношение едва ли удовлетворит его, мысленно вздохнул Лэйд, расстилая на столе чистую тряпицу, долженствующую изображать из себя скатерть. Не удовлетворит, но, может, придавит до обеда. Или, скорее, до ужина. И тот наверняка окажется еще скромнее, чем завтрак.

- Вы собираетесь есть? – язвительно осведомилась мисс ван Хольц, - В самом деле?

Она не удалилась, как надеялся Лэйд. Осталась стоять, наблюдая за тем, как он готовит свою немудреную трапезу.

- Господь наделил меня желудком, - вздохнул Лэйд, - И, верно, не напрасно. Отчего нет?

- Зная, что происходит вокруг?

- Тем более. Ни один человек не должен работать на пустой желудок, это скверно сказывается на умственных способностях.

- А с набитым желудком вы, конечно, будете куда эффективнее?

- По крайней мере, я не стану метаться по всему зданию, точно курица с отрубленной головой, нервируя людей и лишая их сна.

- Ах так…

Лэйд не позволил ей нарушить сервировку стола. Этот процесс всегда умиротворял его, настраивал на собранный деловой лад, позволял привести в порядок мысли. Забавно, подумал он, водружая перед собой примятую консервную банку, до чего мы привыкли к подобным ритуалам. Ведь, в сущности, порядок расположения столовых приборов никак не влияет ни на вкус еды, ни на ее качество. Это лишь формалистика, старые как мир традиции застольного этикета, которые мы возвели в сан сложной науки.

Но, вместе с тем, это неизменная часть любой трапезы, создающая часть очарования. Если столовое серебро не блестит, если тарелки и сосуды выставлены Бог весть как, без порядка и логики, это помешает получить полное удовольствие от еды. Выходит, даже формалистика, эта сухая бездушная материя, все-таки властна над сущим…

Размышляя подобным образом, он сервировал свой немудреный завтрак. Гнетущее молчание наблюдающей за ним мисс ван Хольц не тяготило его, он вообще позабыл, что в окружающем мире существуют звуки. И не хотел их слышать ближайшие полчаса. Хотя, вернее сказать было бы четверть часа – едва ли у мужчины его возраста и аппетитов уйдет больше времени…

Хлеб оказался влажный и прелый, отчетливо отдающий гнильцой. Лэйд отложил его в сторону, мысленно вычеркнув из меню, но спустя минуту не выдержал и отломил кусок – завтрак без хлеба не мог насытить тело, как воскресная служба не могла бы насытить душу, не будучи снабжена проповедью. Рулет оказался и того хуже. Лэйд готов был поклясться, что перед тем, как он отошел ко сну, тот был вполне пригоден в пищу, хоть и не вполне свеж, но сейчас, принюхавшись, ощутил исходящий от того недобрый дух, не увеличивший его аппетита. Господи, да ведь не мог же он испортится за пару часов, что он спал?..

Лэйд отхлебнул вина. Пить вино с утра, на пустой желудок? Прознай Хукахука про такие привычки старого Чабба, не избежать ему недобрых слухов и, пожалуй, укоризненных взглядов со стороны почтенных дам, посещающих его лавку. Но в этих условиях… Лэйд сделал еще глоток и нашел, что уж вино сохранилось превосходно. В здешних условиях, пожалуй, ему придется обзавестись новыми привычками. Им всем придется.

Он представил себе запечённую человеческую руку, лежащую на фарфоровой тарелке – с веточкой базилика и лужицей соуса. Но напугала его не эта воображаемая картина, а то, что он не испытал в этот миг должного отвращения. Забавно, забавно… Лэйд поковырял щепкой в зубах, хоть в его рту перекатывалось лишь несколько сухих хлебных крошек. Возможно, шутка на счет человеческих жертвоприношений скоро не покажется ему такой уж смешной, как сейчас. Возможно, им в самом деле понадобятся человеческие жертвоприношения, чтобы замирить демона, вот только демон этот будет не тем, что умыкнул их из реальности, обрекая на муки. Это будет древний и хитрый демон, существующий так долго, как долго существует сама человеческая душа…

- Отчего вы не едите? – мисс ван Хольц внимательно наблюдала за тем, как Лэйд бессмысленно крутит вилкой кусок холодного рулета, - Утратили аппетит?

- От вашего взгляда его утратила бы и голодная гиена, - пробормотал он, - Почему вы еще здесь? Надеетесь, что я поделюсь с вами завтраком?

Она фыркнула.

- О нет! Надеюсь, что здравомыслие возобладает над голодом. Да видно, напрасно жду.

Лэйд аккуратно разломил вилкой подозрительный рулет. Может, мясо не совсем свежее, но это еще не значит, что оно ядовито. Пожалуй, он вытерпит, если у того будет душок. Едят ведь эскимосы тухлую акулу, в конце концов, неужели он не…

Лэйд выругался еще до того, как успел отломить вилкой кусок. Запах зловония, распространившийся от рулета, оказался столь силен, что не осталось никаких сомнений – он больше не пригоден в пищу. Поморщившись, он отставил тарелку подальше.

Заплесневелый хлеб, яблоко да консервированные бобы. Превосходно. Еще неделя на такой диете – и он, пожалуй, вернет себе ту фигуру, которую имел тридцать лет назад. Наверняка после этого он сделается звездой Хейвуд-Треста и даже склочный Маккензи украдкой начнет его выспрашивать, в чем секрет чудесного похудания – в какой-то особой диете или в патентованных французских пилюлях? Надо будет заготовить достаточно остроумный ответ на этот счет, а еще…

Лэйд поймал себя на мысли о том, что заставляет себя думать о подобных вещах. О еде, о диете, о сервировке стола. О множестве тех вещей, которые утратили смысл и суть. Просто чтобы не возвращаться к тому, к чему эти мысли норовили вернуться сами, точно голуби в родную голубятню.

- А вы весьма толстокожий тип, не так ли?

Лэйд вздохнул. Его терпение истощалось с той же скоростью, с которой уменьшался его завтрак.

- Чего вам угодно, мисс ван Хольц? С чем вы явились?

- Почему вы решили, будто я с чем-то явилась?

Лэйд сдержал еще один вздох.

- Ваше лицо, - кратко ответил он, - Поверьте человеку, который держит лавку больше лет, чем вы прожили на свете, я с одного взгляда умею определять человека, который принес вам вексель, но стесняется выложить его сразу, предпочитая сперва побеседовать о котах и погоде. Выкладывайте, что у вас, и я вернусь к своему завтраку.

***

Она выложила. Не так демонстративно, как выкладывают обязательный к погашению вексель, но вполне внушительно. Может, репетировала этот жест?.. Лэйд не удивился, обнаружив, что это в самом деле листок бумаги.

- Я вижу печати, - заметил он, - Но это не вексельная бумага[3]. Мне кажется, там написано…

- «Биржевая компания Олдриджа и Крамби». Это наш форменный бланк, таких полно во всех кабинетах. Как видите, название еще старое, не успели исправить…

- Какая-то директива? Приказ? – Лэйд приподнял бровь, - В любом случае, эта бумажка ко мне не относится. Смею вам напомнить, я все еще не зачислен в штат, хоть ваш шеф и не оставляет мысли об этом.

- Это письмо, мистер Лайвстоун.

- Я значусь в адресатах?

- Нет. Но мне показалось, вам будет небезлюбопытно взглянуть на него.

Лэйд взглянул. И ощутил, как к ноющему в подбрюшье чувству голода присоединяется удивление, которое на миг даже пересилило его. Лист был обильно исписан от руки, почти все пространство, не занятое типографской шапкой, пестрело литерами.