Дети Вечности - Фаина Мещерякова

— Это жестоко, Линган. Я люблю Этель, может быть, мы еще будем счастливы?

— С Этель? Кто-то очень хотел испытать сильные чувства? Могу тебя заверить: в случае этого брака ты их получишь — это будут все муки ада с женщиной, которая тебя не любит. Ты готов к этому?

— Давай, эти вопросы я буду решать с ней.

— Не выйдет, Диг. — Линган прикидывал, стоит ли говорить. — Мне очень тебя жаль, но я не хочу, чтобы ты убил ее еще раз и поэтому вынужден тебе сказать одну вещь. Это очень тебе не понравится. — Он сделал паузу. — Я совершенно точно знаю, что у Этель родится от мужа трое детей, и это произойдет обязательно, за кого бы она не вышла замуж. Но есть еще вероятность рождения четвертого ребенка, и не маленькая. — В этот момент Диггиррену почему-то стало плохо, и он пристально посмотрел на Лингана, который продолжал: — Если это случится, то его отцом может быть только один человек.

— Кто?

— Ты действительно хочешь это знать? Я бы не говорил тебе, но именно из-за этого человека ты уже убил ее один раз, и я не хочу, чтобы убил во второй, когда это выяснится.

— Значит, это… — Диггиррен закрыл глаза, так страшно вдруг ему стало.

— Строггорн ван Шер, — спокойно закончил Линган. Про себя он даже улыбнулся. Этой информации, как ему казалось, было вполне достаточно, чтобы отбить у Дига желание жениться на Этель. Тот закрыл глаза и сидел, слегка покачиваясь и баюкая свою боль.

— Линган, поклянись, что это правда. — Диггиррен посмотрел в глаза Лингану.

— Это хамство. В своей жизни я никогда не врал, и это все хорошо знают. Иначе я бы не смог управлять нашим государством, — обиделся Линган. — Только для тебя. Я клянусь — это правда.

— Господи, за что! — Диггиррен зарыдал. Даже присутствие Лингана не смогло удержать его, и тому стало немного жаль Дига, несмотря на свою злость.

— Больше не хочешь ее в жены?

— Зачем так жестоко, Линган? Ты же знаешь, теперь, после лечения, я бы не смог сделать ей плохо, а так — это много лет будет отравлять нам жизнь.

— Ты не передумал? — Линган нахмурился. — Диг, ты действительно любишь Этель?

— Неужели ты думаешь, я пришел сюда, чтобы развлечься и мне доставляет удовольствие выслушивать твои издевательства? Или я не знал, как ты ко мне относишься после того, что было? — Диггиррен успокоился и очень печально сказал:

— Я действительно люблю ее, Линган. Ты не знаешь, но мы встречаемся почти год, с тех пор как она поправилась. Этель навещала меня еще в тюрьме.

— Я убью Строггорна! Как он позволил это? — разозлился Линган.

— В моем приговоре не было запрета на свидания с Этель, а Строггорн считал, что так мое лечение будет идти быстрее. Она сама приходила, никто ее не заставлял, но и не запрещал.

— Строггорн был и останется самым большим лгуном, которого я только знаю! За все это время он не сказал об этом и полслова!

— Он же знал, что тебе это не понравится. — Диггиррен смотрел на Лингана, и его глаза были совсем зелеными.

— Она не любит тебя, — упрямо повторил Линган.

— Я не знаю, но спрашивать об этом у Строггорна — он наверняка это знает, потому что лечит Этель, — не стану. Прости. Если ты все сказал, я пойду.

Много часов Линган, приводя самые серьезные доводы, убеждал Этель не выходить замуж за Диггиррена. Перед этим он даже пытался выяснить у Строггорна, любит ли Этель Диггиррена и какие испытывает чувства, но тот только рассмеялся и сказал, что это информация из области врачебной тайны и он не имеет права разглашать ее посторонним. Этель внимательно выслушивала его, не спорила и не пыталась утверждать, что любит Диггиррена.

— Послушай, отец. — Она очень редко называла так Лингана, но сейчас хотела сделать ему приятное. — Мне тридцать шесть лет и ты знаешь, если я хочу иметь детей — а я очень этого хочу, — нужно выходить замуж. Я не собираюсь, как моя мать, только, пожалуйста, не сердись, одна растить ребенка. Потом, когда дети вырастут, я спокойно разведусь, и не понимаю, что ты видишь в этом такого страшного?

— Этель, девочка моя, может быть, ты найдешь кого-нибудь другого?

— Зачем? Линган, я никого не полюблю. Я совершенно в этом уверена. Никогда я не сниму блоки с мужчиной, мне даже все равно — эспер он или нет. Пойми, для меня никакой нет разницы. Диггиррен не вызывает у меня физического отвращения, он красивый мужчина и любит меня, чего еще искать? И брак наш продлится не очень долго. Поможет мне вырастить детей и пусть катится на все четыре стороны. Я всегда найду себе мужчину для постели, а большего мне не нужно. Кстати, я была у врача на обследовании — меня отвел Строггорн, — и тот обратил внимание, что я перестала стареть. Ты мне не скажешь, со мной что-нибудь еще, помимо головы, делали тогда?

— У кого ты была?

— У Джона Гила. Строггорн говорит, что это лучший специалист по таким вещам. Я спрашивала Строггорна, но он меня не оперировал и не знает.

— Он тебя послал ко мне?

— Да. Он сказал, что после Странницы у вас у всех аналогичная история. Она что-то делала или нет? Я только сейчас задумалась, что ты выглядишь даже моложе меня. Как не омолаживай, а тебе слишком много лет, чтобы так выглядеть. На самом деле на сколько лет ты выглядишь?

— На двадцать восемь, — ответил Линган.

— На вид все равно старше, ты слишком огромный, из-за этого. А Строггорн?

— На тридцать шесть.

— А он моложе. Опять из-за сложения. Так что ответишь?

— Наверное, делала. Это у нее занимает не более пяти минут, а мы уже несколько столетий не можем разгадать, что именно она делает, да еще так быстро. После этого процесс старения прекращается вообще.

— У Диггиррена так же? Странница оперировала его?

— Конечно. Ему же под шестьдесят, и ему никогда не делали омоложение.

— Так какого еще мужа ты предлагаешь мне искать? Который, очень медленно, но все-таки будет стареть? У вас ведь и мозг не стареет, и другое? Тебя женщины до сих пор интересуют, а, обычно, в твоем возрасте человек сам приходит, чтобы его умертвили, так ему надоедает жить. Я права?

— Наверное. Только не нужно этого никому рассказывать, Этель. Это, может быть, наша самая большая тайна. — Линган задумался. В какой-то степени Этель смогла убедить его, что в сложившейся ситуации Диггиррен — не худший вариант, но Линган всегда был верен себе и считал, что люди должны жениться исключительно по любви. Никакие другие мотивы он не считал убедительными.

Свадьба Этель была очень тихой. Они с Диггирреном и подругой пришли во Дворец Правительства. Креил был за второго свидетеля. Он вспомнил, что на Совете Линган выступил против этого брака, но не было никаких серьезных оснований, чтобы препятствовать Этель и Дигу пожениться, и никто не поддержал его. Этель сказала, что хочет выйти замуж и никто не стал допрашивать ее, зачем она это делает, считая, что просто не имеют никакого права вмешиваться в ее личную жизнь, а в том, что Диггиррен любит ее, никто не сомневался.