Грязная игра - Джим Батчер

— Босс, — спросил Боб подавленным голосом. — Ты уверен?

— Больше некому, — тихо сказал Баттерс. — Гарри повержен. Черити захвачена. Мы не можем рисковать жизнью Уриэля. И если мы будем ждать помощи, ломая руки, они сожгут детей заживо.

— Но… это не твоё. Ты не сможешь победить их.

— Обязан попытаться, — возразил Баттерс.

— Эта попытка тебя прикончит, — ответил Боб. — И ничего не изменит.

— Я должен верить, что это не так, — сказал он. — Возможно, я сумею задержать их до тех пор, пока не подоспеет настоящая помощь.

— Ох, — тихо-тихо вздохнул Боб.

— Ты готов? — спросил Баттерс. — Ты можешь перейти в плащ?

— Конечно. Это я научил Гарри этим заклинаниям.

— Держи пули от меня подальше, сколько сможешь, — велел Баттерс.

— Принято, — отозвался Боб. — Зададим им жару, босс.

— Дух, ты просто молоток! — похвалил его Баттерс. Он глубоко вдохнул, положил руку на моё плечо и сказал: — Не волнуйся, Гарри. Ты и так сделал достаточно. У меня всё получится.

Мне хотелось крикнуть Баттерсу, чтобы он не ходил, не приносил себя в жертву понапрасну, а взял бы детей и попытался бы сбежать. Тоже безнадёжный план, но он мог это и не понять. И, по крайней мере, они умерли бы от пуль, а не сгорели бы. Но я не мог ни двигаться, ни думать, ни делать что-либо ещё. Боль была просто слишком велика. Это больше не была головная боль. Это была боль вселенского масштаба. Я больше не чувствовал свою сломанную руку — я вообще не чувствовал своё тело. У меня осталась одна только боль.

Но я начал плакать, когда Уолдо Баттерс встал, закатал рукава моего плаща, чтобы руки высовывались из них, схватил несколько вещей из своего жилета, валявшегося где-то на полу крыльца, и вышел за дверь.

Из первого брошенного им шара внезапно появилось небольшое облако дыма и начало растекаться во всех направлениях, и снаружи загрохотали выстрелы.

Нет, чёрт возьми.

Нет!

Я не мог позволить, чтобы всё закончилось таким образом. Баттерс был моим другом и слишком хорошим человеком, чтобы умереть, пока я лежу на полу, не в силах прийти к нему на помощь.

Я изо всех сил пытался подняться, но мои руки и ноги не слышали меня сквозь боль. Я попытался снова, подняв все ментальные щиты, что могли оградить меня от агонии, и на этот раз мне удалось сдвинуться с места и тяжело перевернуться на бок. Моя щека прижалась к полу, и мой взгляд оказался направлен вдоль коридора, ведущего в заднюю часть дома, мимо столовой, где я боролся с оруженосцами, ворвавшимися в дом… и где на обеденном столе были тщательно разложены остатки Фиделаккиуса.

В пылу борьбы стол тряхнуло. Отломанная рукоять Меча Веры упала и откатилась к дверям. Сейчас она лежала всего в паре футов от меня.

А что если…

Когда рыцари Тёмного Динария собирались сотворить зло, Мечи противостояли им. Меча Веры больше не было. Но это не означало, что сила, которая направляла Мечи, не могла выразить себя другим способом. Я уже видел, как Черити Карпентер полагалась на свою веру, когда Молли была в опасности. Насколько сильней была бы её вера сейчас, когда в опасности был весь её дом и семья?

Может, Майкл был прав насчёт Меча. Тогда у нас ещё есть шанс.

И я должен был верить в это. Люди, которых я любил, могли погибнуть. Я должен был верить, что есть надежда.

Надежда помогает нам совершать такие вещи, которые без неё нам просто не по плечу, надежда придаёт сил, когда всё безнадёжно. Видимо, и мне в этот момент помогла именно она… потому что я вынудил свои нервные окончания откликнуться и подтянул себя к рукояти меча, стиснув зубы в лютой борьбе с агонией, заполнившей всё моё существо. Мне казалось, что прошла вечность, прежде чем мои пальцы коснулись деревянной рукояти Меча, но когда я наконец до него добрался и повернулся к двери, Баттерс едва только дошёл до входных ворот. Полы моего плаща разметались и кружились вокруг него, словно живые, обычно невидимые чёрные руны, которые я вытатуировал на коже, переливались оранжевым светом, а пелерина дико вздыбилась, как капюшон кобры.

Полдюжины оруженосцев стояли ошеломлённые и растерянные в рассеивающихся облаках тумана памяти; среди тех, кто ещё мог двигаться, только один сделал точный выстрел в Баттерса. Но рука маленького парня указала на него, и оранжевый колеблющийся свет спрыгнул с неё, тонкая линия обернулась вокруг ствола винтовки и крепко его ухватила. Баттерс поднатужился и с криком вырвал винтовку из рук стрелка. Шнур освободил оружие от блеска оранжевых огоньков и скользнул обратно в рукав Баттерса.

А затем, прежде чем один из переполошённых стрелков успел его подстрелить, Баттерс перескочил через невысокий заборчик Карпентеров и врезался в Тессу — физической силы этому удару может и не доставало, но энергии в него было вложено до черта.

Толчок оторвал миниатюрную Тессу от Черити, и истощённая динарианка испустила яростный визг и осела под весом Баттерса.

Никодимус выхватил меч и ударил Баттерса в спину, но летающие полы моего плаща отбили лезвие в сторону. Баттерс не был настоящим бойцом, но зато был бойким. Он закричал и ударил Тессу головой.

Тут она подняла руку и что-то выкрикнула. Раздался треск, мелькнула вспышка света.

Баттерс отлетел и приземлился в шести футах от неё, ошалело растянувшись на обледеневшем тротуаре. Я видел, что из одного уха у него течёт кровь. Он рассеянно махнул одной рукой, и оранжевые искры Боба появились из плаща и устремились куда-то в сторону квартиры Баттерса.

— Что это было такое? — возмутилась Тесса с яростью в голосе, поднимаясь на ноги.

— Так, мелкая сошка, — жёстко ответил Никодимус. — Глупый, но храбрый, маленький человечек. Славная попытка.

Он подошёл к Баттерсу и занёс над ним свой меч. Баттерс стиснул зубы и вскинул руку в бесполезном защитном жесте. Он знал, что сейчас произойдёт… что должно произойти. И хотя лицо его побелело как мел, взгляд оставался спокойным и твёрдым.

Он сделал выбор и теперь ответит за свои действия.

И в этот момент все вокруг смотрели на Никодимуса и Баттерса… и никто не смотрел на жену Майкла Карпентера.

Надежда открыла мне второе дыхание.

— Черити! — прохрипел я.

Её голова резко повернулась ко мне, и она удивлённо моргнула.

Я со всей силы бросил отломанную рукоять Фиделаккиуса.

В жизни бывают такие моменты, на которые потом оглядываешься и понимаешь, что они были просто идеальны. И чтобы эти моменты стали возможны, должно было произойти сто миллионов вещей, причём строго в нужное время — что совпало так много всего, что сложно даже представить, что всё это сложилось по чистой случайности.