Воин - Дональд Маккуин

Ничего. Тишина. Даже ветер стих. Обо что она споткнулась? Тейт отступила назад, вытянув руку перед собой. Наткнулась на что-то пушистое. Мокрое. Она отскочила, вытирая руку о дорожную грязь. Что-то внизу застонало, и Доннаси выхватила клинок на случай атаки.

— Кто-то решил устроить мне несчастный случай, — придушенный шепот Билстена, казалось, исходил из-под земли. — Мне кажется, что моя голова полностью разбита. Сзади. Это ведь не ты сделала?

— Нет! Я на тебя наткнулась!

Он снова пошевелился, и его вырвало. Наконец торговец проговорил:

— Ну, ладно. Ты меня нашла. Если ты не собираешься меня прикончить, то тебе придется помочь мне убраться отсюда подальше.

Подойдя, Тейт подхватила его под руки, пытаясь поднять.

— Ты должен будешь помогать мне, — произнесла она и тут почувствовала, что он потерял сознание.

Возненавидев его и весь белый свет, Доннаси потащила тело, ожидая, что нападавший вернется за ними обоими. Казалось, прошли часы, пока она сумела достаточно углубиться в деревню и вокруг собрались люди, чтобы можно было позвать на помощь. Усевшись рядом с бесчувственным торговцем, она срывала голос в крике, пытаясь побороть слезы гнева и страха, а вместе с ними и возвращающееся чувство отчужденности, с которого началось все это проклятое, проклятое, проклятое происшествие!..

Настоятельница Ирисов организовала для чужеземцев специальную прогулку. Все поднялись рано утром, и она видела, как они поскакали прочь от дворца, радуясь, как дети, вырвавшиеся из тесного дома на волю. На что же должна быть похожа их страна, думала настоятельница, если все, и мужчины и женщины, свободно обмениваются шутками, и каждый одинаково учтив и внимателен по отношению к другому. На самом деле она была уверена, что мужчины иногда даже потакают женщинам. Она потратила немало времени, чтобы понять это, но теперь была совершенно уверена. И это еще больше сбивало с толку.

Ей почти ничего не удалось узнать об их происхождении. Если настоятельница знакомилась с кем-то, она хотела бы знать о нем все. Однако эти люди решительно отвергали любые попытки разузнать что-либо об их прошлом. Все это не радовало ее, особенно учитывая их познания. Тот маленький мужчина, Леклерк, уже продемонстрировал каменщикам, как построить более мощные и надежные подъемники. А Конвей, кроме всего прочего, убедил Алтанара учредить программу дорожных работ, финансируемую на подати. Теперь товары и материалы намного быстрее перемещались по королевству. И Алтанар был уверен, что чужеземцы знают намного больше, чем хотят показать.

Настоятельница Ирисов надеялась, что они смогут поддерживать его заинтересованность. Более того, она надеялась, что сможет выведать у них все до того, как Алтанар прикажет их казнить.

Чужеземцы ей нравились. Умные и веселые, они походили на забавных зверюшек, каких иногда привозят моряки с далекого юга. Сегодня все ехали верхом, и настоятельнице было жаль, что приходится оставаться на носилках: когда-то она любила верховую езду, но теперь старые кости были уже не те. Поначалу рядом с ней ехал Конвей, поддерживая приятную беседу, но потом, заметив что-то интересное впереди, пришпорил лошадь. Разговоры с ним были лучшим упражнением для ее мозгов, особенно после гибели Фолконера. Несмотря на приветливость Мэтта, с этого времени настоятельница стала замечать в нем какую-то натянутость, будто за его словами скрывались совсем другие мысли. Он не делал тайны из своего желания узнать все о королевстве и его обитателях. Алтанару это не доставляло особого удовольствия, однако Конвей был настолько открыт и дружески настроен, что ни у кого не находилось возражений. И люди любили его. Король был достаточно практичен, чтобы использовать это. Он делал вид, будто Конвей является его собственным фаворитом, позволяя тому разгуливать где пожелает.

Как легко было предугадать, Алтанар не разрешил путешествовать женщинам, утверждая, что они должны уважать обычаи Олы. На самом деле женщины, несмотря на работу с Избранными, понемногу замкнулись в своем собственном кругу. Это произошло после зрелища на Берегу Песен. Все, конечно, сильно переживали смерть Фолконера, но сейчас уже оправились. Но о сцене на берегу и королевских блюстителях истины они говорили приглушенными голосами, полными ужаса. Сначала настоятельница сожалела о сделанном, увидев, как это подействовало на женщин, но вскоре решила, что в любом случае им рано или поздно пришлось бы это принять, а как конкретно все произошло — не столь важно. Хотя все же больно было видеть такую сильную женщину, как, например, Кейт Бернхард, ограничившей свои контакты только детьми и своими двумя подругами. Поведение остальных двух женщин изменилось просто разительно. Казалось, Дженет Картер впала в глубокую эмоциональную депрессию. А Сью Анспач на глазах становилась все меньше и тусклее, пока не превратилась скорее в охранника, чем в подругу Картер. Она спрашивала совета или мнения Дженет по любому вопросу. Та в большинстве случаев делала вид, что занята или не хочет тревожить свой ум, но на самом деле просто оставляла право решать за Анспач.

Больше всего настоятельницу раздражало неожиданное, но твердое решение Картер не расставаться со своим оружием, как будто она каждую секунду ожидала блюстителей истины по свою душу. Алтанара ее поведение тоже заставляло нервничать, а его неумелые попытки убедить Дженет, что ей не требуется другой защиты, кроме его доброй воли, только доказали остальным ее правоту. Они не так отчаянно цеплялись за свое оружие, чтобы все время держать его в руках, но никогда не отходили от него дальше, чем на пару шагов. И постоянно смотрели друг за другом, готовые к немедленной защите.

Не сегодня-завтра Алтанар решит, что ему необходим полный контроль над чужеземцами. А в действительности — над оружием. О том, что за этим последует, настоятельнице не хотелось думать.

Она вздохнула и пошевелилась, пытаясь устроиться поудобней. Внезапно носилки оказались в полосе раскаленного удушливого воздуха, выдавившего слезы из глаз. Казалось, горло завязывается узлом, и настоятельница закашлялась. Заметив это, чужеземцы прикрикнули на носильщиков, чтобы те поторопились. Через пару секунд дым исчез, и носилки остановились.

— Что вы делаете? — крикнула она Конвею.

Беззаботно усмехнувшись, тот лишь воскликнул:

— Это удивительный мир!..

Несмотря на застилавшие глаза слезы, настоятельница заметила, как Леклерк неодобрительно нахмурился. В словах Конвея было явно больше, чем хотелось бы его другу; на мгновение ее раздражение сменилось интересом: что же еще тут замешано? Голос Мэтта вернул ее к происходящему. Он указывал на странную кирпичную конструкцию, больше походившую на огромную кирпичную булку. Воздух вокруг дрожал от жара, из отверстий в верхней части валил дым. Именно он заставил ее закашляться. Даже не зная, что это такое, настоятельница уже ненавидела эту штуку.

— Подарок Алтанару, — пояснил Конвей, и она пристально поглядела на него. Не послышалась ли в его голосе насмешка? Между тем он продолжал: — Одно из условий получения хорошей стали — жаркий огонь. Мы с Луисом построили эту штуковину, называемую коксовой печью. Внутрь закладывается уголь, а жар выжигает все примеси. Похоже на то, как делают древесный уголь.

— Запах не слишком приятный.

— От этого невозможно избавиться, — произнес Леклерк. — Немного дыма — небольшая цена за лучшие и более дешевые лемехи, петли, печи…

Прервав его намного резче, чем собиралась, настоятельница продолжила:

— …ножи, наконечники для стрел и копий и другие мужские игрушки.

Конвей поморщился:

— Мы прекрасно понимаем, что он не станет использовать все это только в мирных целях, настоятельница. Мы лишь надеемся, что кузнецы смогут делать больше инструментов и за меньшее время.

Не так уж сильно он обрадован, заметила настоятельница Ирисов. В его словах чувствовалось понимание, которого не было у Леклерка. Или тот его лучше скрывал. Никогда не поймешь, что у этих людей на уме.

Она взглянула на женщин. Тут сомнений быть не могло: на их лицах было написано отвращение. Картер очевидным образом исполнилась презрения ко всей этой конструкции. Правильно, подумала настоятельница; ей хотелось сказать Дженет, насколько она с ней солидарна.

Пытаясь сохранить хоть немного доброжелательности, она обратилась к Леклерку:

— Как тебе удалось построить такую круглую крышу? Ведь это тоже кирпич, не так ли? Почему она не падает?

Маленький человечек буквально раздулся от гордости.

— Это настоящий купол. Я точно рассчитал, что нам нужно, потом рабочие насыпали кучу земли нужного размера и формы. Затем каменщики обложили ее кирпичом. Как только раствор схватился, мы извлекли землю. Это не самый лучший способ, но я вспомнил кое-какие рисунки… — Внезапно весь его энтузиазм испарился, и он посмотрел на остальных, будто прося прощения. Продолжив, он явно старался быть сдержаннее. — …То есть я вспомнил, как это делали у нас на родине, и постарался улучшить тот способ. Это хорошее строение, прочное. Посмотрите, как устроена дверца для загрузки угля. А вон та штука наверху называется сводом. Все здание само является несущей конструкцией. Внутри нет никаких подпорок, на крыше может плясать дюжина людей, а она даже не шелохнется.