Сага об исландцах - Стурла Тордарсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гицур сын Торвальда зашел в чулан. Он увидел, что на настиле в чулане стоит сосуд (ker) с творогом. Туда, в творог, он и засунул меч Бронерез, так что тот засел по самую рукоять. Гицур увидел, что рядом, в земле, зарыт небольшой сосуд с сывороткой, а сосуд с творогом нависает над ним, почти закрывая второй сосуд, тот, что в земле. Там было достаточно места, чтобы в сосуд пролез человек, и Гицур залез в тот сосуд, что был зарыт в землю, и сел в сыворотку в одном холщовом белье; сыворотка достигала его сосков. Холодно было в сыворотке.
Не успел он просидеть там долго, как услышал людскую речь, и разобрал, что говорят о том, что когда его обнаружат, трое назначенных для этого людей должны будут его поразить: каждый из этих троих должен был, не страшась, нанести по удару, и проверить, что из этого вышло. Это доверялось Храни, Кольбейну Усу и Ари сыну Ингимунда. Вот они входят в чулан с факелом и обыскивают все вокруг. Они подошли к сосуду <с творогом>, закрывавшему второй сосуд, где сидел Гицур, и трое или четверо мужчин ткнули в сосуд копьями. Они заспорили. Некоторым казалось, что что-то есть, но другие это отрицали. Гицур держал на животе ладони так расслабленно, как только мог, чтобы те как можно позднее догадались, что попали в тело. Он повредил себе ладони и оцарапал лобковые кости. Ран было много, но все они были легкие. Гицур сам рассказывал так, что до того, как те зашли в чулан, он дрожал от холода столь сильно, что сосуд звенел, но когда те вошли в чулан, он больше не дрожал. Дважды обыскивали они чулан, и все повторялось сначала.
После этого они ушли из чулана, и вышли во двор, и собрались в обратный путь. Тут оставшиеся в живых запросили пощады: то были Гудмунд сын Фальки, Торд Дьякон и Олав, которого позже прозвали Гостем — его ранил в битве Эйнар сын Торгрима. Уже занимался день. Затем поджигатели сели в седло и выехали со двора. Эрн Нога ехал самым последним. Он говорит Эйольву, что видел, как к церкви подходил человек, и его заводили внутрь. Эрн сказал, что, по его мнению, это — Гицур, и по всем признакам надо поворачивать назад. Многие отвечали, что этого просто не может быть. И затея вернуться не воплотилась.
Гицур действительно вышел к церкви, как и предполагал Эрн, ибо ему стало так холодно, что он больше не мог сидеть в сосуде. А когда Гицур пришел в церковь, с него стащили одежды, и женщина по имени Халльфрид и прозванию Хуторская Кобылка согрела его на своих ляжках — позже она была домочадцем хутора на Тальниковом Болоте у Кальва сына Бранда. Ему быстро стало тепло. Он сильно охрип от дыма и холода. Гицур быстро взбодрился; он держался на редкость мужественно и достойно после тех испытаний и горя, которые ему выпали. Халль, его сын, умер, когда наполовину рассвело. Сожжение на Мошкарном Болоте произошло, когда со времени Сожжения Энунда [1197 г.] минуло шестьдесят шесть зим, а со времени Сожжения Торвальда [1228 г.] — двадцать пять зим.
Весть об этих событиях распространилась быстро, и все мудрые люди сочли это одним из ужаснейших поступков, когда-либо совершенных в Исландии, да простит его Бог тем, кто его совершил, в своей великой милости и кротости[937].
Гицур отъехал утром и поднялся в Междуречья с небольшим числом народа. Сделал он это, дабы упредить своих недругов, на случай, если удастся застичь кого-то из них врасплох. Затем он вернулся на Мошкарное Болото вместе с несколькими бондами из Междуречий. К нему с множеством народа прибыл Паль сын Кольбейна с Усадьбы. На щите пронесли тогда Ислейва сына Гицура: от него ничего не осталось, кроме туловища, зажаренного в броне. Затем нашлись также груди Гроа, и их тоже принесли Гицуру на щите.
Тут Гицур молвил:
— Родич Паль, — говорит он, — взгляни: здесь ты можешь видеть теперь моего сына Ислейва и мою жену Гроа.
И Паль увидел, что когда Гицур отвернулся в сторону, слезы градом хлынули из его глаз.
На Мошкарном Болоте сгорело большое богатство, принадлежавшее людям, которые там оказались. Ведь многие привезли на хутор свои драгоценности — дорогие перины и прочие ценные вещи, и все это сгорело дотла. Но больше всего имущества потерял Гицур, — и, самое главное, хутор на Мошкарном Болоте, равного которому по изобилию во всем Нагорном Фьорде не было, если не считать епископской усадьбы на Пригорках[938]. Все постройки там были богато украшены резьбой, вся передняя часть горницы, вплоть до покоев, обита досками, и вся горница с покоями завешена пологами. Там сгорели и многие сокровища, принадлежавшие Ингибьёрг дочери Стурлы.
Ингибьёрг после пожара пригласила к себе ее родственница Халльдора, дочь Снорри сына Барда; она жила тогда на хуторе в Одди. Ингибьёрг отправилась туда вместе со своими спутниками. Она была очень изнурена, еще ребенок годами.
175. Объявлено перемирие на всю зиму.
[1253 г.] Теперь следует рассказать о поджигателях, что они отъезжают позавтракать на Капищный Двор. Там жил тогда Эйнар Гривастый.
Далее они двинулись к Пригоркам, и исповедались в грехах епископу Хейнреку. Тот хорошо их принял — трапезничали они в его покоях, отдельно от прочих людей, а на ночь легли в общих покоях (almannastofa)[939]. Там был и Хравн сын Одда с девятью спутниками; он съехал с усадьбы вместе с поджигателями[940].
На усадьбе епископа они узнали, что Гицур жив. Многим из них это казалось невероятным, но от такой вести притихли все. Хравн сын Одда сказал, что здесь таится гибель многих из них, и просил поджигателей хорошенько остерегаться[941].
Все они двинулись оттуда на север, к Подмаренничным Полям, хутору Эйольва, и сели там, выставив крепкую стражу.
В это время на земли, принадлежавшие усадьбе на Подмаренничных Полях, выбросился большой синий кит, и Эйольв забрал себе почти всего кита.
Гицур стягивает теперь народ к себе. Набрать большое ополчение
