Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2 - Гэв Торп

Он вернул к жизни своего брата, и Тирион в свою очередь сражался бок о бок с другими воплощениями, Малекитом и Алариэль, чтобы спасти Дуб Веков от посягательств перворождённого сына Хаоса — Бе’лакора — и тех тёмных духов, которых он извратил для своей цели. Теперь, из-за последствий этой отчаянной битвы, немногие выжившие другого, такого же ужасного конфликта пришли искать убежище под ветвями Атель Лорена. И с ними пришли ещё два Воплощения.

Через свой посох он чувствовал присутствие пяти Воплощений, их силу, заключённую в хрупких костях и плоти, и едва уловимый след шестого Воплощения. Мир гудел от их присутствия. Каждое их слово посылало ударные волны сквозь его чувства, и он мог почувствовать грубую силу, которая просачивалась через их поры.

Медленно, не открывая глаз, он повернул посох, драгоценный камень на конце посоха задвигался, словно змеиный язык, пробуя аромат каждого ветра по очереди. Драгоценный камень был почти таким же древним, как сам мир, и Теклису потребовались десятилетия, чтобы изготовить его и придать его граням нужную форму. Своим внутренним взором он видел сияние каждого: ослепляющую ауру Хиша, постоянно меняющуюся форму Улгу, пульсирующий жар Гирана, ревущий гнев Акши, крепкую силу Чамона и последнее, но не по значимости, слабое гудение Азира, Синего ветра магии. Свет, Тьма, Жизнь, Огонь, Металл и слабый след Ветра Небес. Отсутствовали только два…Шайш, Ветер Смерти, и Гур, Ветер Зверей.

Из этих двух он думал, что знает, где находится последний — в самом деле, куда ещё он мог попасть? — но он потерял всякую надежду найти Ветер зверей или личность, в которой он заключён. Другие, однако, были там, где им самое место, и его переживания смягчились небольшим облегчением.

Тем не менее он потерпел неудачу. Он не смог контролировать Воплощения, не смог заключить ветра магии в его избранных воинах и не смог собрать их вместе вовремя. Он подвёл Ультуан, он подвёл своих людей, и теперь мир балансирует на острие ножа от забвения. «Всё, что от него осталось, по крайней мере» — подумал он. Островное царство высших эльфов исчезло, его поглотили бурлящие воды Великого океана; обагрённые кровью камни Наггарота теперь были не более чем пристанищем каннибалов и монстров, а Атель Лорен стал негостеприимным убежищем для остатков эльфийского народа.

Однако, эльфы были не одиноки в своей участи. Древних городов-храмов Люстрии больше не было, их поглотил огонь с небес, судьба их обитателей неизвестна. Гномам повезло не больше, их величайшие крепости были наводнены скавенами и кое-чем похуже, а те, что остались, забаррикадировали свои ворота в тщетной попытке переждать конец света.

Государства людей также пострадали. Бретонния превратилась в пустошь, захваченную демонами и чудовищами, несмотря на все усилия защитников. Земли на юге были потеряны, стёрты с лица земли неистовыми ордами крысолюдов. С Кислева содрали кожу орды Хаоса, его люди были либо жестоко убиты, либо загнаны в мёрзлые дики земли, чтобы умереть там. А Империя, последняя надежда человеческой расы, держалась на последнем издыхании, её величайшие горда были взяты врагов или превращены в чумные руины.

Грандиозность всего этого грозила поглотить его, и так бы оно и было, если бы события не сложились так, что Воплощения наконец собрались вместе. Он приговорил к смерти этот мир своими действиями, своей беспечностью, но шанс спасти хоть что-то ещё был. Всё ещё был шанс пережить шторм Хаоса и отбросить Вечноизбранного. И пока это шанс был, Теклис никогда не сдастся отчаянию. Он просто не мог.

— Теклис.

Теклис открыл глаза. Кольцо ожидающих лиц предстало перед его взором. Он отметил некоторых из них — немногие представители из новоприбыввших, которым разрешили присутствовать. Император Карл Франц. Герцог Джеррод из Кнеллей. Готри Хаммерсон — рунный кузнец из Жуфбара. Бальтазар Гельт — маг и Воплощение. И боловолосый рыцарь, который был телохранителем Императора. Что-то в последнем привлекло его внимание. Человек выглядел холодным, как будто его окатили ледяной водой, а затем он заметил на себе взгляд Теклиса, его лицо исказилось, всего лишь на мгновение, оскалившись. Теклис моргнул и выражение исчезло. Он заколебался, вдруг почувствовав неуверенность.

— Вы что-то хотели от меня, Вечная королева? — спросил он, глядя на Алариэль.

Вечная королева была живым символом Иши, богини-матери эльфов в лучшие времена. Но её красота превратилась в нечто ужасающее с тех пор, как она стала хозяйкой ветра Жизни. Больше не наставница, Алариэль стала воплощением созидания и разрушения, начала жизни и её конца. Деревья Вечного Озера вздрагивали и подёргивались в такт её сердцебиения, её дыхание было в ветрах, а её голос был журчанием и рёвом ручьёв и рек.

— То, что я хочу, Хранитель мудрости, и то, что я требую это две разные вещи, — произнесла Алариэль. Теклис знал, что она не хотела его оскорбить, но даже так, холод в её голосе был практически невыносим для него. С тех пор как она покинула Сердце Авелорна, чтобы помочь возродить Тириона, она замкнулась в себе, как будто любовь, которую она испытывала к его брату обратилась в прах.

— Я не Хранитель мудрости, — ответил он. — Больше нет. Ультуан исчез, а вместе с ним и Башня Хоэта, — он произнёс эти слова с большей горечью, чем собирался. «У тебя нет права на сожаления», — подумал он. «Только не тогда, когда твои действия стали причиной всему этому».

— Но ты всё ещё жив, брат, — мягко сказал Тирион. — Мы ещё живы. Наши люди выжили благодаря тебе. Ультуан пал, но пока хотя бы один из азуров жив, его дух не исчезнет.

— О да, очень мило. И пока жив хотя бы один азур или дручии или азраи раз уж на то пошло, Я всё ещё их король, как впрочем и ваш, — вмешался Малекит, его голос звучал с резким, металлическим скрежетом. Как и Алариэль он обладал одним из ветров магии. Только в его случае это был Улгу, и змеящееся, хитрое знание Тьмы полностью подходило Малекиту. Теперь он был больше созданием Тьмы, нежели плоти, воняя обожжённым железом и излучая холод.

— И как король я требую ответов. Почему ты пришёл к нам, человек? — спросил Малекит. — Как ты посмел прийти в Атель Лорен?

— А куда ещё я мог пойти? — сказал Карл Франц. — Мир стал враждебным, и в нём стало сложно найти убежище. Старые союзники подвергаются одинаковому давлению, — он указал на Хаммерсона и Джеррода. — Наши величайшие города лежат в руинах, а наши люди в смятении. Наш последний рубеж обороны, Аверхейм, обратился в пыль под ногами мирового врага. Я Император без империи, как и ты, — произнёс Карл Франц, взглянув на Малекита.