Шаманизм: Архаические техники экстаза - Мирча Элиаде

В предыдущей главе мы видели, в каком смысле шаманский экстаз можно считать возрождением мифического illud tempus (времени оного), когда люди могли в действительности общаться с Небом. Несомненно, небесное вознесение шамана (или знахаря, мага и т. д.) является глубоко модифицированными и иногда деградированными остатками этой архаической религиозной идеологии, основанной на вере во Всевышнее небесное Существо и реальные сношения между Небом и Землей. Шаман, однако, как мы видели, в связи со своим экстатическим опытом - позволяющим ему вновь переживать состояние, недоступное для остальных людей, - считается и сам себя считает избранным существом. Мифы, кроме того, вспоминают о более интимных отношениях между Всевышними Существами и шаманами; речь идет, прежде всего, о Первом Шамане, посланном Всевышним Существом или его субститутом (демиургом или солнечным богом) на Землю для защиты людей от болезней и злых духов.

Исторические модификации центрально- и североазиатских религий, то есть, говоря вообще, все более важная роль культа предков и божественных или полубожественных персонажей, занявших место Всевышнего Существа, изменили, в свою очередь, и значение экстатического опыта шамана. Нисхождение в Ад25, борьба со злыми духами, но также и все более близкие отношения с "духами", ведущие к "воплощению" этих духов в шамана или "одержимости" шамана ими, являются в большинстве своем более поздними нововведениями, которые мы можем приписать общему преобразованию религиозного комплекса. К этому следует еще добавить южные влияния, которые проявились довольно рано и модифицировали как космологию, так и мифологию и техники экстаза. К этим южным влияниям следует отнести сравнительно недавнее влияние буддизма и ламаизма, а также иранские влияния и, в меньшей мере, предшествовавшие им месопотамские влияния.

Вероятно, инициационная схема ритуальной смерти, за которой следует воскрешение шамана, также является новшеством, восходящим, однако, к очень древним временам; ее никак нельзя считать влиянием античного Ближнего Востока, поскольку символика и ритуал инициационной смерти и воскрешения зафиксированы уже в австралийских и южноамериканских религиях. Однако нововведения, связанные с культом предков, нашли свое отражение прежде всего в структуре именно этой схемы посвящения. Само понятие мистической смерти было модифицировано вследствие различных магико-религиозных изменений, вызванных лунными мифологиями, культом умерших и выработкой магических идеологий.

Таким образом, азиатский шаманизм следует считать архаической техникой экстаза, в основе которой заложена первичная идеология - вера во Всевышнее небесное Существо, с которым можно поддерживать прямые отношения путем вознесения на Небо; эта идеология постоянно преображалась в силу целого ряда экзотических влияний, увенчавшихся вторжением буддизма. Кроме того, представления о мистической смерти содействовали все более тесным отношениям с душами предков и "духами"; в конце концов эти отношения стали приобретать форму "одержимости"26. Как мы видели, феноменология транса подверглась многим изменениям и деградациям, обусловленным большей частью искажениями чистой природы экстаза. Тем не менее все эти инновации и все деградации не были в состоянии устранить саму возможность настоящего шаманского экстаза - в различных регионах мы встречали примеры подлинных шаманских мистических переживаний в форме "духовных" вознесений на Небо, причем подготовка к этим переживаниям осуществляется с помощью медитации, техника которой сравнима с техниками великих мистиков Востока и Запада.

1. J. Nemeth, Ueber den Ursprung des Wortes Saman und einige Bemerkungen zur turkisch-mongolischen Lautgeschichte, "Keleti Szemle", XIV, 1913-1914, p. 240-249; B. Laufer, Origin of the World Shaman, "American Anthropologist", XIX, Menasha, 1917, p. 361-371. Статья Лoуфера включает краткую историю и библиографию проблемы; см. также J.-P. Roux, Le nom du Chaman dans les textes turco-mongols, "Anthropos", LIII, 1-2, 1958, p. 440-456. О тюркском термине богю см. H.-W. Haussig, Theophylakts Exkers uber die Skythischen Volker, p. 359.

2. G. J. Ramstedt, Zur Frage nach der Stellung der tschuwassischen ("Journal de la Societe Finno-Ougrienne", XXXVIII, 1922-1923, p. 1-34), p. 20-21; см. также Kai Donner, Ueber soghdisch nom "Gesetz" und samojedisch nom "Himmel, Gott" ("Studia Orientalia", I, Helsinki, 1925, p. 1-8), p. 7. См. также G.J.Ramstedt, The Relation of the Altaic Languages to Other Language Groups, "Journal de la Societe Finno-Ougrienne", LIII, I, 1946-1947, p. 15-26.

3. См. Sylvian Levi, Etude des documents tokhariens de la Mission Pelliot, "Journal Asiatique", serie X, vol. XVII, 1911, p. 431-464, spec. p. 445-446; Paul Pelliot, Sur quelques mots d'Asie Centrale Attestes dans les textes chinois ("Journal Asiatique", ser. XI, vol. I, 1913, p. 451-469, spec. p. 466-469; A. Meillet, Le Tokharien, "Indogermanische Jahrbuch", I, Strasbourg, 1913, p. 19, также замечает сходство тохарского samane с тунгусским. F. Rosenberg, On Wine and Feasts in the Iranian National Epic, переведен с русского Л.Богдановым, "Journal of the K. R. Cama Oriental Institute", n. 19, Bombay, 1931, p. 13-14, cf. note p.18-20) подчеркивает значение согдийского термина smn.

4. N. D. Mironov, S. W. Shirokogorov, Sramana-Shaman: Etymology of the Word "Shaman", "Journal of the North-China Branch of the Royal Asiatic Society", LV, Shanghai, 1924, p. 110-130; см. также Shirokogorov, General Theory of Shamanism among the Tungus; Nothern Tungus Migrations in the Far East; Versuch einer Erforschung der Grundlagen des Schamanentum bei den Tungusen; Psychomental Complex of the Tungus, p. 268.

5. N. D. Mironov, S. W. Shirokogorov, Sramana-Shaman, p. 119 sq.; S. W. Shirokogorov, Psychomental Complex, p. 279 sq. Тезис Широкогорова был принят также Поппом (N. N. Poppe), см. "Asia Major", III, Leipzig, 1926, p. 138. На южное (китайско-буддийское) влияние на бурханов указывал также Харва (Harva, Die religiosen Vorstellungen der altaischer Volker, p. 381). См. также W. Schmidt, Der Ursprung der Gottesidee, X, p. 573; D. Schroder, Zur Religion der Tujen, последняя статья, p. 203 sq.

6. N. D. Mironov, S. W. Shirokogorov, Sramana-Shaman, p. 122; Shirokogorov, Psychomental Complex, p. 281.

7. Sramana-Shaman, p. 125.

8. Ibid., p. 126; Psychomental Complex, p. 278: многие "духи" тунгусских шаманов имеют буддистское происхождение. Их иконографические изображения на шаманских нарядах представляют собой "точную репродукцию наряда буддистских жрецов".

9. Sramana-Shaman, p. 127, 130, n. 52.

10. Psychomental Complex of the Tungus, p. 282.

11. W. Banak, Un Pays de l'Asie peu connu: le Tanna-Touva ("Internationales Archiv fur Ethnographie", XXIX, 1928, p. 1-16), p. 9.

12. Psychomental Complex, p. 282.

13. См. Gutorm Gjessing, Circumpolar Stone Age ("Acta Arctica", II, fasc. 2, Copenhague, 1944). См. также K. Jettmar, Urgeschichte Innerasiens, p. 150-161; p. S. Chard; An Outline of the Prehistory of Siberia. I: The Pre-metal Periods, "Southwestern Journal of Anthropology", XIV, Albuquerque, 1958, p. 1-33; A. P. Okladnikow, Ancient Cultures and Cultural and Ethnic Relations on the Pacific Coast of north Asia, "Proceedings of the 32nd International Congress of Americanists", 1956, Copenhague, 1958, p. 545-556, особенно p. 555.

14. См., например, A. M. Talgren, The Copper Idols from Galich and Their Relatives, "Studia Orientalia", I, Helsinki, 1925, p. 312-341. О связях пратюрков с народами Ближнего Востока в IV тысячелетии см. W. Koppers, Urturkentum und Urindogermanentum, p. 488 sq. Согласно лингвистическим исследованиям Синора (S. Sinor, Ouralo-altaque-indo-europeen ("T'oung Pao", XXXVII, Leyde, 1944, p. 226-244), p. 244), первичную родину прототюрков следует поместить "намного дальше на запад, чем это делалось до сих пор". См. также K. Jettmar, The Karasuk Culture and Its South-eastern Affinities, "Bulletin of the Museum of Far Eastern Antiquities", n. 22, Stockholm, 1950, p. 83-126; id., The Altai before the Turcs; id., Urgeschichte Innerasiena, p. 154 sq. По мнению Вайды (L. Vajda, Zur phraseologischen Stellung des Schamanismus, p. 479), североазиатский шаманский комплекс является результатом взаимных влияний земледельческих культур юга и охотничьих традиций севера. Но шаманизм не характерен ни для первых, ни для вторых; он является плодом культурной интеграции, и он моложе своих компонентов. Североазиатский шаманизм уходит корнями не дальше, чем в бронзовый век. Как мы увидим ниже (см. прим. 24), праисторик Нарр (Karl J. Narr) считает, что он в состоянии доказать, что начало шаманизма в Северной Азии восходит к переходному периоду между ранним и поздним палеолитом.

15. Об иранских элементах в монгольском языке см. B. Laufer, Sino-Iranica, "Field Museum of Natural History, Anthropological Series", XV, 3, Chicago, 1919, p. 572-576. Cм. O. Menchen-Helfen, Manichaeans in Siberia ("Semitic and Oriental Studies Presented to William Popper on the Occasion of His Seventy-Fifth Birthday, October 29, 1949", ed. E. J. Fischel, Berkeley amp; Los Angeles, 1951, p. 311-326), о согдийских наскальных памятниках IX века на юге Сибири. См. также P. Pelliot, Influence iranien en Asie centrale et en Extreme-Orient, "Revue d'histoire et de litterature religieuse", Paris, 1912.

16. Kai Donner, La Siberie, p. 215-216.

17. См., например, F. B. Steiner, Skinboats and the Yakut "Xayik", "Ethnos", IV, 1939, p. 177-183.

18. В неопубликованном еще эссе, вратце пересказанном Шмидтом (W. Schmidt, Der Ursprung, III, p.334-338), Гас (A. Gahs) утверждает, что прототипом шаманского бубна в Центральной и Северной Азии был двойной тибетский бубен. Широкогоров (Psychomental Complex, p. 299) согласен с гипотезой Шмидта (Der Ursprung, III, p. 338), согласно которой круглый бубен с деревянной ручкой - тибетского происхождения - первым попал в Азию, а также к чукчам и эскимосам. Азиатское происхождение эскимосского бубна предложил также Тальбитцер (W. Thalbitzer, The Ammasalik Eskimo, part 2, demi-volume 2, p. 580). Копперс (W. Koppers, Probleme der indischen Religionsgeschichte, p. 805-807) согласен с выводами Широкогорова и Гаса относительно южного происхождения шаманского бубна, но считает, что его прообразом был не тибетский бубен, а скорее бубен в форме решета, встречающийся также у магов архаических народов Индии (санталы, мунды, бхилы, байги). В связи с шаманизмом этих туземных народов (на который тоже, впрочем, большое влияние оказала индийская магия), Копперс (Koppers, Probleme, p. 810-812) задает вопрос о том, существует ли какая-либо органическая связь между тюрко-татарским корнем кам и группой слов, обозначающих магию, мага или страну магии на языке бхилов (kamru - "страна магии" и т. д.) и санталов (kamru - родина колдовства, Kamru - первый маг, и т. д.), а также хинди (Камруп, санскритское Камарупа и т. д.). Автор высказывает предположение (p. 783) о возможном южноазиатском происхождении слова kamaru (kamru), преобразованного позже народной этимологией в Камарупа (название округа Ассама, знаменитого большой популярностью шактизма). О шаманизме мундов см. J. Hoffmann, Encyclopaedia Mundarica, II, p. 422 sq.; Kopers, Probleme, p. 801 sq. См. также A. Gahs, Die kulterhistorischen Beziehengen der ostlichen Palaosibirier zu den austrischen Volkern, insbesondere zu jenen Formosas, "Mitteilungen der anthropologischen Gesellschaft in Wien", LX, 1930, p.3-6.