Башня континуума - Александра Седых
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Серьезная аналитика, говоришь? Это когда ты, щенок паршивый, страстно проповедуешь абсурдные идеи Народного Трудового Альянса во главе с камрадом генералом Вольфом? — поинтересовался Кит желчно.
— Являясь первым заместителем главного редактора «Вестника», я считаю, мы обязаны донести до широких народных масс программу Народного Трудового Альянса под руководством мудрейшего и добрейшего камрада генерала Вольфа, единодушно избранного на роль лидера гражданами Промышленной Зоны Южная Венеция, — отвечал Дэниэл ровно.
Южная Венеция исторически являлась крупнейшим промышленным центром Империи. Это был закованный в стальной панцирь мрачный индустриальный мир, сосредоточивший в себе треть всех промышленных мощностей государства. Кусок еще более лакомый, чем даже пресловутые услад-плюсовые рудники. В течение пяти столетий этим куском строго распоряжались императорские наместники, пока семь лет тому назад не произошел кровавый переворот. Боевые отряды оппозиционного Народного Трудового Альянса — при финансовой и военной поддержке Синдиката Крайм-О — прошлись по Южной Венеции огнем и мечом, круша, уничтожая и уничтожая. Упоенный своими успехами и вдохновленный слабостью имперских властей, Вольф горел желанием развернуть свою революционную деятельность по всей Империи.
Что до личности самого генерала, то слухи о Вольфе курсировали престранные. Будто настоящий генерал Вольф по неясным причинам скончался через два месяца после переворота и был заменен двойником. И это далеко не все! Поговаривали, будто двойники Вольфа с тех пор менялись регулярно, ибо по тем же неясным причинам погибали — приходили в негодность — удручающе стабильно через каждые восемь-девять месяцев. Итого, на текущий момент НТА возглавлял уже девятый или десятый генерал Вольф.
Было ли Дэниэлу известно об этой чехарде генетических доппельгангеров? Вполне возможно. Поскольку он происходил из знатнейшей семьи Империи, у него имелась масса знакомых в их возвышенных кругах, которые могли сообщать ему интересные сведения, недоступные простым смертным. Впрочем, что касалось слухов о двойниках генерала Вольфа, Дэниэл считал их нелепыми бреднями, частью оголтелой клеветнической кампании, развернутой против этого достойнейшего, хотя порой неаккуратного в слишком страстных высказываниях, политика.
— Вся эта болтовня о клонах Вольфа! Какая несусветная чушь!
— Между прочим, моя служба безопасности не считает эти слухи такой уж чушью. Вольфы невероятно похожи, но не полностью идентичны. Все десять штук. Похоже, двойники меняются через каждые восемь или девять стандартных месяцев.
Дэниэл поперхнулся.
— Как? Ты шутишь?
— Разве похоже, будто я шучу? Если и так, то шутка, скорее, страшная, чем смешная. Брр.
Дэниэл поразмыслил. По-крайней мере, наморщил лоб, изображая мыслительный процесс.
— Ладно. Развивая твою бредовую теорию… что происходит с клонами? И, если так, откуда берутся новые? Кто делает это? Зачем?
Хорошие вопросы, на которые Кит не знал точных ответов. Если приближенные генерала Вольфа порой замечали странности в его поведении, то молчали, как рыбы, не желая прослыть сумасшедшими. Или опасаясь физической расправы. Широким народным массам необычайно импонировала грубоватая внешность генерала, его красноречие, страстная готовность биться до последнего с врагами революции, железобетонная решимость, которую генерал неоднократно подтверждал не только словом, но и делом. Крайне немногие догадывались, что за широкой спиной Вольфа стояла зловещая, великолепно законспирированная группировка темных личностей, известных под именем Инженеров.
Подлинные их цели оставались тайной за семью печатями. Ясно лишь было, что они возлагали значительные надежды на генерала Вольфа. И впрямь, тот был всем хорош: и дьявольской жестокостью, и рабской преданностью своим неведомым господам, но имелась у генерала одна вредная привычка. Сперва настоящий Вольф, а следом и его воплощения заканчивали жизни самоубийством, перерезая себе горло опасной бритвой. У Кита имелось наглядное доказательство тому в виде четкого цветного снимка, запечатлевшего Вольфа на полу своего кабинета, распластанного в луже крови, с раскромсанной глоткой. Факт собственной кончины не помешал бравому генералу на следующий день, как ни в чем не бывало, взобраться на трибуну и выступить перед народом Южной Венеции с пламенной речью во славу Революции.
Кит решил не рассказывать об этом брату. Дэниэл и без того, кажется, знал слишком многое. Быть может, как раз эти знания мешали ему спокойно спать по ночам.
— Дэнни…
— Вот видишь! Говорю же, это дешевые пропагандистские бредни! Не думал, что ты начнешь мне пересказывать параноидальные сплетни!
— Допустим… но в целом суть дела от этого ничуть не меняется. Пока Вольф не пришел к власти, заводы Корпорации, дислоцированные на Южной Венеции, функционировали прекрасно и без перебоев. Теперь на плаву осталось менее тридцати процентов из них. Остальные нам пришлось закрыть, переместить в прочие промышленные зоны или же выкупить у администрации Южной Венеции, поскольку они были реквизированы Вольфом в так называемый Государственный Фонд!
— Что ж, это справедливо. Грабишь ты, потом грабят тебя, — изрек Дэниэл напыщенно.
— Я никого никогда не грабил!
— Конечно, ты заработал целое состояние тяжким трудом. Или твой богатый папаша разнес себе голову из лучевика и оставил тебе наследство…
— Он был и твой отец тоже!
Дэниэл скривил такую кислую мину, будто наелся зеленого крыжовника.
— Об этом я пытаюсь забыть каждый раз, когда надираюсь до чертей…
Кит велел себе успокоиться, хотя получилось прескверно. Стоило вспомнить о тех событиях, как кровь закипала в жилах. Помнится, сразу после переворота на Южной Венеции он выступил, правда, без успеха, на закрытых парламентских слушаниях, призывая депутатов обеих фракций одобрить военные действия в отношении мятежного генерала. После чего в приватной беседе государь прохладно велел их милости пойти, принять холодный душ и перестать пороть горячку. Мол, они разберутся сами. Разберутся! Как же!
— Какие-то ублюдки отобрали у меня мою частную собственность, черт их возьми.
Дэниэл поморщился.
— Я ведь уже говорил, что тебе досталось поделом?
— Допустим, но как быть с уничтожением, пытками и расстрелами своих политических противников и тому подобным?
— Трудности переходного периода.
— Переходного периода от чего к чему?
— От нынешней монархии аристократически-олигархического типа к обществу всеобщей справедливости, социальной гуманности и равных возможностей, — ответил Дэниэл гладко, словно по писаному.
Кит не знал, что и думать. Не иначе братца тоже регулярно навещали лесные феи.
— Такова политическая платформа НТА?
— Именно. Частности включают упразднение монархии и аристократии, создание государственных промышленных, финансовых и информационных конгломератов, расформирование Священного Трибунала…
Кит уже начал задыхаться и давиться от ярости.
— Но это никакая не платформа! И не программа! Эта все та же старая добрая Утопия, разве что остолоп Вольф жаждет раздуть эту Утопию до прежде невиданных размеров. Отчего-то все попытки восстановить эту всеобщую справедливость, предпринятые в истории многократно, заканчиваются шаманскими кровавыми плясками на груде костей и черепов, а затем и полным крахом!
По губам Дэниэла скользнула умиротворенная улыбка. Груда костей и черепов. Чего еще желать. О чем мечтать.
— Я не могу обсуждать с тобой эти вещи. Ты смотришь на вещи сугубо прагматически. Ты смотришь на вещи, как делец. У тебя есть работа, Священное Писание и бутылка, и больше тебе ничего не нужно, и никогда не было не нужно.
— А что нужно тебе? Быть в оппозиции все равно к чему и умереть на баррикадах черт знает ради чего. Это просто смехотворно!
— Вряд ли более смехотворно, чем твое желание протиснуться сквозь угольное ушко прямиком в рай, — отрезал Дэниэл.
Кит все еще пытался оправиться от столь тяжкого удара, когда вернулась Терри с двумя стаканами горячего молока. Аккуратно водрузила поднос на антикварный столик и пристально уставилась на Дэниэла, который как раз вставил сигарету в уголок рта, прикусил зубами фильтр и зажег спичку, собираясь закурить.
— Дэнни! Что ты делаешь? Ты ведь обещал мне бросить!
Пойманный с поличным и сраженный ее напором, Дэниэл обжегся горящей спичкой и зашипел от боли.
— Нельзя ли полегче! Мне больно!
Терри оказалась глуха к его страданиям. Сложив руки на животе, она разразилась речью.
— Дэнни, я не знаю, почему ты решил начать курить, но лучше бы тебе бросить, пока ты не втянулся и не пристрастился к никотину. Посмотри на брата, он долгими годами не может избавиться от этой отвратительной, кошмарной привычки! Не помогает даже курс Ободряющего Самовнушения… а ведь его так рекламировали…