Пересмешник - Алексей Пехов

— Поверь, я ничего не забываю, — благожелательно ответил я ему, не обращая внимания на то, что Зефир и Ио едва зубами не стучат от страха. — Когда я найду виновника моих бед, то убью его просто и незатейливо, и без всяких лишних разговоров.

Мой друг пристально посмотрел на меня и внезапно улыбнулся:

— Сегодня я нервничаю больше обычного. Извини.

— Разве я выгляжу обиженным?

— Знаешь, чем мне нравится наша дружба? — он сорвал с куста сухую пепельную розу. — Ты не перестаешь удивлять меня, несмотря на свою молодость. Все эти старики, включая меня, иногда безнадежно глупы, раз считают, что нам нечему научиться у юнцов. Это далеко не так. Возвращаясь к теме, я говорил тебе, что ты жив только потому, что множество совершенно разных людей из уважаемых семей были бы не довольны, если бы тебе снесли голову? Слишком много вопросов оставило после себя то «расследование». Поэтому Князь решил не рубить с плеча, а упрятать тебя в камеру, так сказать «условно живого», пока страсти не поутихнут и о тебе не забудут. Но я не давал им забыть.

Он подмигнул мне и бросил сухой цветок в воду, как только мы взошли на третий и последний из мостов. Бутон упал в маслянистую, блестевшую в свете тусклых газовых фонарей воду.

— Что ты собираешься делать, когда все кончится? — невзначай спросил Данте.

— Ты об истории с Ночным Мясником?

— Да.

— Рано еще об этом говорить, на мой взгляд.

— Строить планы никогда не рано. Даже если они не осуществятся. Лично я все-таки собираюсь отправиться на курорт к Жвилья, несмотря на войну.

— А я подумываю отправиться на эту самую войну.

Он, вопреки моим ожиданиям, даже не засмеялся, но в его глазах я увидел какую-то ранее не виданную мною у Данте эмоцию. Что это было, я так и не понял: горечь, понимание, сожаление, фатализм? Стэфан, ошеломленный моим решением, пораженно молчал, а Анхель излучала тревогу и неверие.

— Зачем тебе влезать в кровь, Пересмешник?

Я, прежде чем ответить, оглянулся, посмотрел на зарево пожаров, которые сейчас бушевали в Рапгаре, неловко пожал плечами.

— Талер хотел послужить своей стране, но у него не получилось. Быть может, получится у меня? Если здесь все кончится, я потеряю свою цель в жизни, пускай она и не слишком значима. А там… у меня не бог весть какой Облик и Атрибут, но, возможно, моя помощь будет не лишней.

— Возможно, — не стал спорить он и перевел разговор. — Почти пришли.

Площадь в виде неправильного эллипса была идеально чистой, на черном, блестящем мраморе не лежало ни единого листочка. Справа и слева от дороги застыли статуи, сделанные из все того же черного мрамора. Каждая из них превышала в высоту двухэтажный дом и смотрела на проходящих под ее ногами смертных.

— Ты никогда здесь не бывал? — участливо заглянул мне в глаза Данте.

Я покачал головой:

— Что я здесь забыл? Красивые скульптуры.

— Это Князья, которые правили Рапгаром после завершения Смутных времен.[40] Можешь познакомиться.

Князья были совершенно разными и в то же время похожими друг на друга. Не внешним сходством, а одинаковым выражением жестокой властности на лицах. Их было двадцать шесть, по тринадцать на каждой стороне дороги, и нам пришлось пройти мимо них всех, чтобы оказаться возле последнего отрезка пути, ведущего к комплексу усыпальниц.

Здесь умиротворяюще шумели фонтаны, работающие благодаря старой магии даже зимой.

Ребристые полусферы гробниц, каждая величиной с пятиэтажный дом, облицованные мрамором, походили на панцири каких-то неведомых бронированных животных. Каждая из усыпальниц располагалась близко к другой, между ними вились дорожки, хорошо освещенные газовыми фонарями, и росли старые каштаны. Одни строения были больше и массивнее, другие — меньше и казались приплюснутыми сверху, но каждое из них довлело над тобой, и я ощущал себя не слишком уютно.

— Раз ты здесь не был, тебя это должно заинтересовать. Идем, я кое-что покажу.

Данте привел меня к находящейся справа гробнице с высоким гребнем. Ее вход был обращен на восток, в сторону от площади. Здесь облицовка выглядела новее, чем на других частях усыпальницы, а работа казалась более грубой и очень поспешной. Вокруг необычайно сильно пахло осенней травой и отчего-то шоколадом.

— Что скажешь? — полюбопытствовал Данте.

— Создается такое впечатление, что мастера оказались криворукими.

Он понимающе улыбнулся и похлопал по стене:

— Именно из нее выпустили душу одного из лежащих здесь Князей. Прадед, он прожил почти восемь веков, рассказывал, что после случившихся событий она выглядела так, словно была разорвана изнутри. Это потом подлатали, да повесили ворота обратно. Видишь, они до сих пор немного погнуты.

Я посмотрел на знакомый многоугольник, выбитый на большом замке, на усиленные петли, на замурованные створки:

— Как его загнали назад?

Данте весело рассмеялся:

— Вернись на землю, Пересмешник! Загнать это назад сложнее, чем уничтожить! По-твоему он будет спокойно сидеть в узилище, пока рабочие повесят новые ворота, заделают прорехи в стенах, а волшебники наложат чары?!

— То есть его уничтожили?

— Возможно, что и так, — нехотя ответил Данте. — Знаю лишь, что Академия Доблести потеряла почти всех магов, прежде чем они додумались, как причинить этому вред.

— И что же это за чудо-оружие?

— Звук, — он улыбнулся, увидев мое непонимание, спрятал руки в карманы пальто и обратился к Ио:

— Объясни ему.

Горгулья хотела что-то сказать, но ее перебил Стэфан:

— Помолчи, умник. Ты косноязычен, как камень, в который вселен. Позволь с моим хозяином разговаривать мне самому! Существа из Изначального огня, Тиль, если, конечно, они не помещены в физическую оболочку с жесткой основой, как мы, амнисы, пребывают в состоянии хаоса и нестабильности. Звук, если использовать его на высоких частотах, все время меняя тональность, мешает существованию таких созданий, так как вносит в их тела еще больший хаос. Это все равно, что ослепить человека светом, оглушить громкой музыкой и облить кипятком одновременно, если ты понимаешь. Именно это с нами происходит, когда волшебники вырывают амнисов из Изначального огня и вселяют в предметы. Ощущения не из приятных.

— То есть они… шумели? — мне показалось, что меня разыгрывают.

— Что-то вроде того, — улыбнулся Данте. — Во всяком случае, так говорится в книге, которую ты сегодня с таким интересом рассматривал. Кто-то шумел, кто-то в это время пытался выкинуть бывшего Владыку в другой мир. В итоге у них это получилось, правда, после того, как почти половина города, тогда еще не такого большого, как этот, оказалась уничтожена, и жертв было больше двенадцати тысяч.