Парк юрского периода - Майкл Крайтон

Хэммонд

Джон Хэммонд с трудом сел на влажную землю у склона холма и попытался отдышаться.

«Боже правый, ну и жарища!» — подумал он.

Было жарко и влажно. Ему казалось, что он дышит сквозь мокрую губку.

Хэммонд посмотрел на русло ручейка, которое осталось внизу, до него было уже метров двенадцать. Ему казалось, что он много часов назад отошел от струящейся воды и начал карабкаться по холму. Его лодыжка распухла и побагровела. Он совсем не мог ступать на эту ногу. Пришлось прыгать по склону на одной ноге, которая теперь ужасно болела от напряжения.

И еще хотелось пить. Перед тем, как отойти от ручья, Хэммонд напился, хотя понимал, что это неразумно. Теперь он чувствовал дурноту, временами все вокруг начинало кружиться. Он с трудом удерживал равновесие. Однако Хэммонд знал, что ему непременно нужно взобраться на холм и попасть на тропинку. За последний час он несколько раз слышал на тропинке чьи-то шаги и принимался кричать, зовя на помощь. Но, очевидно, голос его звучал слабо, и на выручку к нему никто, не явился. Так что, увидев, что время идет, Хэммонд осознал, что ему самому придется карабкаться на холм, несмотря на больную ногу. И теперь он пытался осуществить свой замысел.

Треклятые дети!

Хэммонд потряс головой, как бы пытаясь ее прочистить. Он взбирался уже час с лишним, но преодолел только треть расстояния до вершины холма. А ведь он уже устал, дышал тяжело, словно старый пес. Ногу дергало. Хэммонд чувствовал головокружение... Разумеется, он прекрасно понимал, что не подвергается никакой опасности — слава Богу, он был совсем недалеко от своего бунгало — но приходилось признать, что он безумно утомился. Сидя на склоне холма, он вдруг ощутил, что не может больше пошевелиться.

Хотя почему его так удивляет, что он устал? Ему ведь семьдесят семь лет. В этом возрасте обычно не лазают по горам. Даже если пребывают — как он — в отличной форме. Вообще-то Хэммонд собирался прожить до ста. А для этого надо лишь заботиться о себе, о своем здоровье и заниматься делами. Ей-Богу, у него полно оснований для того, чтобы жить долго-долго! Ему предстоит построить новые парки. Создать новые чудеса...

Хэммонд услышал писк, а затем щебетание. Наверное, какие-то маленькие пташки скачут в кустиках. До него все это время доносились голоса мелких зверьков. В Парке было полно самых разнообразных животных: крыс, опоссумов, змей...

Писк стал громче, вниз покатились комочки земли. Кто-то приближался к Хэммонду. Он увидел темно-зеленого зверька, который скакал к нему по склону холма... потом еще одного... и еще...

— Компи! — леденея, подумал Хэммонд. Стервятники.

Вид у компи был совсем неопасный. Они были не больше курицы и нервно подергивали головой — точь-в-точь, как куры... Но Хэммонд знал, что это ядовитые животные. Их слюна содержала медленно действующий яд, которым они обычно убивали покалеченных зверей.

— Покалеченных зверей! — помрачнев, произнес про себя Хэммонд.

Первый прокомпсогнатус уселся на склоне холма и уставился на старика. Он сидел в полутора метрах от него и наблюдал за ним. Вскоре к нему присоединились остальные. Они стояли рядком и следили за ним. Потом начали подпрыгивать, щебетать и размахивать маленькими когтистыми лапками.

— Брысь! Пошли вон? — воскликнул Хэммонд и швырнул в них камнем.

Компи отскочили назад, но лишь на полметра. Они не испугались.

Похоже, знали, что он не в состоянии причинить им вреда.

Хэммонд, рассердившись, отломил ветку и замахнулся на них. Компи отпрыгнули, схватились за листья и счастливо запищали. Вероятно, решили, что он с ними играет.

Хэммонд опять вспомнил про их яд. В памяти всплыло, как одного из служителей, ухаживавших за животными, укусил прокомпсогнатус, сидевший в клетке. Служитель рассказывал, что яд действует, как наркотик: чувствуешь покой, хочется спать. Никакой боли не ощущаешь.

Просто хочется спать...

— К черту! — тряхнул головой Хэммонд.

Он подобрал еще один камень, тщательно прицелился и попал зверьку прямо в грудь. Тот испуганно взвизгнул, упал на спину и перекувыркнулся через хвост. Его собратья немедленно попятились.

Так-то лучше!

Хэммонд повернулся и снова начал карабкаться вверх. Он держал в обеих руках по ветке и скакал на левой ноге, страдая от боли в бедре. Он уже взобрался на три метра, как вдруг компи запрыгнула ему на спину. Хэммонд дико замахал руками, стряхнул зверька, но потерял равновесие и покатился вниз по склону. Когда же остановился, другой компи подскочил к нему и откусил от его руки крошечный кусочек. Хэммонд в ужасе увидел, что по пальцам потекла кровь. Он опять повернулся и полез вверх.

Еще один компи вспрыгнул ему на плечо и укусил сзади за шею. Вскрикнув от пронзительной боли, Хэммонд отшвырнул животное. Затем встал к ним лицом, тяжело дыша, а они окружили его и подпрыгивали, склонив головки набок и наблюдая за ним. От укушенного места на шее распространялось по плечам и спине приятное тепло.

Хэммонд лег навзничь на склон холма и, как-то странно расслабившись, почувствовал, словно душа отделяется от его тела. Но при этом он знал, что все всегда было в порядке. Он ни в чем не ошибся. Это Малкольм неправильно провел анализ... Хэммонд лежал тихо-тихо, как дитя в своей колыбельке, и чувствовал неизъяснимый, восхитительный покой. Когда к нему в очередной раз приблизился прокомпсогнатус и укусил его за лодыжку, он лишь для порядка попытался его отогнать. Зверьки подбирались к нему поближе. Вскоре они уже щебетали вокруг него, словно взволнованные пташки. Он поднял руку, видя, что какой-то компи запрыгивает ему на грудь; он оказался удивительно легким и изящным. Хэммонд почувствовал лишь слабую, очень слабую боль, когда зверек наклонился и принялся жевать его шею...

На берегу

Отправившись вслед за динозаврами по извилистым и то поднимавшимся вверх, то опускавшимся вниз бетонным туннелям, Грант внезапно увидел выход из пещеры и очутился на пляже. Перед ним расстилался Тихий океан. А вокруг на песке резвились и брыкались молодые велоцирапторы. Но затем животные одно за другим вернулись в тень пальмовых деревьев, росших по краю мангровых зарослей, и, опять построившись в ряд, уставились на океан. Они пристально глядели на юг.

— Не понимаю, — пробормотал Дженнаро.

— Я тоже, — сказал Грант. — Мне ясно только то, что они явно не любят солнца.

На пляже было не очень солнечно, ветер нагнал легкий туман, океан был затянут дымкой. Но почему они так резко покинули свое гнездо? Что привело на берег всю колонию велоцирапторов?