Итоги Второй мировой войны. Выводы побеждённых - Немецкие Специалисты

Раздраженный и удивленный этой неудачей, Геббельс сделал на одной из пресс-конференций предложение немецкой прессе описывать частную жизнь отдельных выдающихся деятелей Германии, подобно тому, как это делали сами англичане. Он даже дал согласие сфотографировать для этих целей своих собственных дочерей катающимися на пони в парке Шваненвердер. Фотоснимки были сделаны, но подобная «пропаганда» дала результаты, совершенно противоположные тем, которых все ожидали, и поэтому практика фотографирования «знаменитых» личностей была немедленно прекращена. Это доказывает, что к пропаганде больше, чем к какой-либо другой области, подходит общеизвестная пословица: «Двое делают одно и тоже, а вещи у них получаются разные».

Американцы уже после войны вынуждены были признать, что их метод пропаганды листовками часто заводил их в тупик.[153] Например, однажды 5-я американская армия, сражавшаяся в Италии, должна была сбросить над немецкими позициями листовки, призывавшие немецких солдат капитулировать. В листовках расписывалась райская жизнь военнопленных в американских, английских и канадских лагерях. На фотоснимках пленные изображались сидящими в глубоких мягких креслах, к завтраку им подавалась яичница с ветчиной. Для того чтобы убедиться в эффективности листовки, ее предварительно показали немецким военнопленным, находившимся в Аверсе. Увидев листовку, они разразились громким смехом. Хотя сказанное и написанное в листовке вполне соответствовало действительности и многие из сдавшихся впоследствии сами получили возможность жить в таких же условиях, однако никто из немцев не мог поверить в это, потому что такая жизнь просто не соответствовала их представлениям о плене. После этого вся партия листовок была уничтожена и случаи выпуска подобных листовок больше никогда не повторялись. Вместо обещаний угостить яйцами и ветчиной появился значительно более трезвый аргумент: «Лучше сдаться в плен, чем, находясь в безвыходном положении, в условиях полного превосходства союзников, ожидать своей смерти».

Такая же участь выпала и на долю листовок, в которых утверждалось, что потери союзников на море компенсируются с избытком благодаря новым методам работы американских верфей, где Генри Кайзер «в течение пяти дней строит крупный океанский корабль». Несмотря на то, что это тоже был бесспорный факт, у немецких солдат не появилось к нему ни капли доверия, ибо это совершенно противоречило их прежним представлениям о производственной мощности судоверфей. Отсюда можно заключить, что любое, даже абсолютно правильное, сообщение не будет воспринято желательным образом, если оно не соответствует представлениям тех, к кому оно обращено. Поэтому все свои листовки и другие пропагандистские средства американцы почти всегда заблаговременно проверяли на военнопленных (опрос эмигрантов представлялся нецелесообразным) для определения возможного психологического эффекта. В необходимости такой тщательной проверки они убедились на опыте, потому что часто тысяча правдивых сообщений не в состоянии восстановить доверие к пропаганде, однажды потерянное в результате какой-нибудь лжи или просто неловкого приема. Опыт американской пропаганды сводится к следующему: «Никакая правда после лжи не восстанавливает должным образом веру в пропаганду».

Немецкие листовки, которые сбрасывались над позициями противника, вместе с радиопередачами для Америки разоблачали тех, кто наживался за счет войны. Американцы сами признавали, что подобная пропаганда могла бы иметь определенный успех среди некоторых слоев американского населения,[154] но поскольку в списке получателей военных барышей упоминались такие имена, как Сэм Леви и Мордекай Езакиль, то вся эта акция была объявлена антисемитским выпадом. В результате пропаганда такого рода потеряла всякий смысл и перестала интересовать даже самых отсталых американских солдат и рабочих, как «пропаганда» плохого толка. Столь же малый успех имела и немецкая контрпропаганда, стремившаяся поколебать союзников в их стремлениях к созданию Организации Объединенных Наций. Союзники ухватились за идею создания этой организации только потому, что поняли, какой важный козырь дали они противнику, объявив о требовании безоговорочной капитуляции Германии. Однако немецкая пропаганда сразу же обрекла себя на провал тем, что в своих выступлениях стала называть Объединенные Нации «Объевреенными Нациями».

Не меньшее значение для пропаганды имеет и проблема отношений к руководителям государства противника. Так, например, немецкая пропаганда, направленная против Рузвельта, потерпела полную неудачу, потому что средний американец верил своему президенту независимо от того, соглашался он с отдельными его мероприятиями или нет. Немецкая листовка, изображавшая Рузвельта в виде жнеца, не собирающего, а разбрасывающего колосья, вызвала у солдат союзников исключительно враждебное отношение к немцам и укрепила их боевой дух.[155] То же самое можно сказать и про антигитлеровскую пропаганду союзников, совершенно не пользовавшуюся успехом среди немцев. В обоих случаях пропаганда велась против таких государственных деятелей, которые пользовались исключительным уважением у своего народа и на которых широчайшие массы народа смотрели по крайней мере как на гарантов успешного завершения войны. Такие действия органов пропаганды как с нашей стороны, так и со стороны противника означали отказ от проверенного практикой основного принципа ведения психологической войны, который еще в первую мировую войну настолько уважался Антантой, что ее пропаганда никогда не делала резких выпадов против генерал-фельдмаршала Гинденбурга, тогда как кайзер изображался чем-то вроде зверя.

Этапы развития немецкой пропаганды

Во время войны пропаганда не может замыкаться в кругу своих собственных задачи интересов, она должна быстро откликаться на каждое из военных событий. Это весьма наглядно подтверждается практикой. Трудности немецкой пропаганды заключались в том, что после небольшого периода военных успехов пришло время неудач, тогда как противник пережил как раз обратное. Подобный переход от побед к поражениям, естественно, ставит перед пропагандой очень большие задачи.

В соответствии с ходом боевых действий можно довольно четко отметить три основных этапа развития немецкой пропаганды:

1. Пропаганда военных успехов.

2. Пропаганда путем критического анализа своих ошибок.

3. Пропаганда путем внушения страха поражения.

Первый этап пропаганды охватывает начальный период войны вплоть до поражения нашей армии в России зимой 1941 года. С окончанием первого периода перед немецкой пропагандой встала задача заставить немецкий народ забыть о том, что ему говорилось раньше, то есть о том, что противнику на Востоке нанесено поражение и что он никогда больше не сможет поднять голову. В первый период сила морального воздействия пропаганды была обусловлена военными успехами. Пропаганда питалась победами на фронтах, а также тем, что немецкие сухопутные армии находились далеко за пределами родины. Пропаганда видела свою главную задачу в том, чтобы разъяснить немецкому народу справедливость этой войны и доказать ее превентивный характер. Сейчас трудно сказать, выполнила ли она тогда эту задачу. Высокий моральный дух народа в период частых военных побед является столь же слабым доказательством успешного выполнения этой задачи, как и все послевоенные высказывания перед любым международным форумом или субъективное мнение отдельных лиц. Сводки германского верховного командования считались в то время вполне надежными не только в нейтральных, но даже и во враждебных странах.

Второй этап развития германской пропаганды, с точки зрения ее тактики, является, вероятно, самым интересным. К этому периоду относятся уже упомянутые «споры» Фриче с пропагандой противника, немалую роль на этом этапе сыграли и еженедельные передовицы Геббельса в газете «Дас Рейх». Эти статьи во многих отношениях представляли собой нечто новое в пропаганде. Они создавали впечатление, будто правительство совершенно открыто и непринужденно беседует с каждым немецким гражданином о самых щекотливых вопросах политической и военной обстановки и разрешает ему иметь в этом вопросе свое собственное мнение. В своих выступлениях министр пропаганды использовал и известные ему сообщения пропаганды противника, успевшие проникнуть в народ. Он анализировал всяческие распространяемые в народе слухи и в определенных случаях позволял себе намеренно сгущать краски. Стиль и тон правительственных передовиц существенно отличались от стиля и тона прочих выступлений прессы и обзоров радиокомментаторов, которые «создавали общественное мнение». Если в первых своих статьях, осенью 1941 года, Геббельс обращался к представителям высших слоев немецкого населения, которые относились к примитивной пропаганде, разумеется, более критически. то с течением времени он стал приспосабливать содержание своих статей к интересам более широких слоев народных масс. Широкой гласности статей способствовала регулярная передача их по радио. Между прочим, текст одного из первых выступлений Геббельса распространялся среди населения в виде приложения к продовольственным карточкам.