Невеста Коупленда - Сьюзен Филлипс

Саймон продолжал говорить, не сводя глаз с портрета.

— Конечно, когда родился ты, я понял, до чего глупо себя повел. Но было уже поздновато, ведь правда? Даже если бы я увез Аманду далеко от Кейп Кросс, чтобы пожениться, всегда оставался шанс, что кто-то проведает правду. Упаси Боже, чтобы люди узнали правду о Саймоне Коупленде! Узнали, что его единственный сын ублюдок, а жена — и не жена ему вовсе. Я решил, что гораздо целесообразнее — это стало моим излюбленным словом, — решил, что гораздо целесообразней ничего не предпринимать. Вот что я сделал — ничего.

Куин наклонился вперед, в его позе не осталось и следа былой ленности. Он должен был спросить своего отца, почему он все-таки женился на ней в самом конце, когда мать умирала. Но даже не успев задать вопрос, он уже знал верный ответ, словно заглянул в собственное сердце. Саймон не мог смириться с тем, что Аманда умрет, так и не став его женой.

В комнате воцарилась тишина, каждый погрузился в свои раздумья. Куин первым нарушил молчание.

— Надеюсь, Кристофер не будет судить меня так жестоко, как я тебя.

— Ах, нет, не стоит, мой мальчик! — воскликнул Саймон, встревоженный неожиданной мягкостью в словах сына. — Не прощай меня. Твоя ненависть — единственное, на что я всегда мог рассчитывать. Слишком резкие перемены вредны для человека моего возраста.

Куин расхохотался. Виски это повлияло, или слова Саймона — он не знал, но что-то помогло ему расслабиться. Наконец он опомнился, понимая, что должен сказать нечто большее.

— Я был несправедлив, Саймон. Мне не следовало осуждать тебя все эти годы.

Саймон почувствовал, как внутри него разрастается счастье. Он отпил глоток и прочистил горло.

— То судно, которое ты строишь, сынок. Уверен, ты не просчитаешься. Сколько, по-твоему, узлов этот корабль сможет дать?

Разговор переключился на действительно важные темы…

На следующее утро Ноэль и Констанс встретились в коридоре.

— Ты не знаешь где…?

— А Куин не…?

Они видели тревогу в глазах друг друга.

— О, дорогая, — Констанс наконец справилась с собой, стянув кружевной зеленый пеньюар на талии. — Не думаешь ли ты…?

Не говоря больше ни слова, они ринулись вниз по лестнице. Золотистый шелк порхал возле лодыжек Ноэль, летящей в переднюю. Куин был в таком опасном расположении духа вчера вечером, трудно вообразить, что могло случиться.

— Возможно, Дейнти видела их.

Они уже устремились на кухню, когда Нэль заметила, что дверь в гостиную приоткрыта. Она потянула Констанс за руку, и они вместе вошли внутрь.

Слабый свет едва проникал в комнату сквозь наглухо сведенные шторы. Спертый воздух пропитан запахом сигаретного дыма и выдохшегося спиртного. Пустые опрокинутые бутылки на ковре. Ботинки Куина прислонены к высокому канделябру. Трубка Саймона и окурки манильских сигар переполнющие рифленую конфетницу. На полу поблескивали бокалы, соседствующие с двумя деревянными макетами кораблей в разрезе и ломтями хлеба. Помятые и небритые оппоненты крепко спали.

Саймон разлегся на спине, устроившись на диване, его ноги свободно свисали с подлокотника, в то время как Куин ссутулился в мягком кресле, закинув ноги на стол, полупустая бутылка опасно накренилась у него на коленях.

— Вот это да! Неудивительно, что они не добрались до кровати. Они налились до бровей!

— В Джорджии, мы говорим «пьяны как скунсы», — улыбнулась Ноэль.

— Правда, моя дорогая? Как образно.

Что-то теплое и радостное росло внутри Ноэль, когда она осматривала бокалы, бутылки, модели судов, окурки сигар — все свидетельства мужского товарищества.

— Ах, Констанс, тебе не кажется, что они наконец-то помирились?

Констанс коснулась руки Ноэль, ее зеленые глаза внезапно наполнились слезами.

— Разумеется, видимость может оказаться обманчивой, но картина многообещающая, в самом деле, обнадеживающая, — она легонько потянула носом. — И не слишком приятно пахнет.

У Ноэль вырвался легкий, как пушинка, смешок.

— Не знаю, стоит ли будить их. Это первый раз, когда я вижу их вместе в одной комнате, не орущими друг на друга.

— Хм… Однако, признаюсь, меня разбирает любопытство. — Констанс склонилась над мужем и тронула его за плечо. — Саймон?

Никакой реакции.

Она тряхнула его посильнее.

— Саймон, проснись!

Он пробормотал что-то невразумительное и отвернулся на бок.

— Так легко не отделаешься, мой дорогой. Открой глаза.

Саймон с трудом приподнял одно веко и уставился на нее.

— Убирайся! — он снова закрыл глаза и провалился в сон.

Ноэль засмеялась.

— Ловко сработано, Констанс!

— Отлично, дерзкая девчонка, если тебе известен лучший способ, самое время его продемонстрировать, — она многозначительно посмотрела на Куина.

— Ладно, смотри, как надо.

Она убрала бутылку с коленей Куина и поставила ее на стол. Потом, опустившись на колени возле кресла, начала нежно поглаживать его рукой по щеке.

— Милый, пора вставать.

Не открывая глаз, он притянул ее к своей груди и начал ласкать ее волосы.

— Ах, Высочество, — обольстительно шептал он.

— Весьма поучительно, — зеленые глаза Констанс весело сверкали. — Нам, похоже, не добудиться их, так давай, по крайней мере, наведем хоть какой-то порядок в этой кошмарной комнате. Здесь отвратительно воняет, как в таверне самого дурного пошиба.

Ноэль раздвинула шторы и распахнула окна. Порыву прохладного утреннего воздуха удалось то, с чем не справились женщины.

Саймон медленно зашевелился.

— Которча…

— Прошу прощения, дорогой?

Он заставил свой рот заработать.

— Который час?

— Почти половина девятого, — когда он попытался привести себя в сидячее состояние, Констанс уперлась рукой в бок. — Саймон, о чем ты только думал? Пьянствовать всю ночь. Спать в гостиной. Не решаюсь представить, что еще.

— Когда мне станет полегче, Конни, напомни мне отшлепать тебя.

Ноэль хихикнула.

Куин на четверть приоткрыл глаза.

— И что здесь смешного? Мужчина не может спокойно выпить в своем собственном доме. Иди сюда, Высочество.

Он потянулся к жене, но она быстро увернулась.

— Нет уж, спасибо. Сегодня утром я не доверяю тебе.

— Не так громко, — простонал Саймон, прикрывая рукой глаза. — Будь проклято здешнее бренди.

— Что-то не помню, чтобы ты вчера жаловался, — Куин потер темную щетину на подбородке.

— Так почему же ты, су… — вовремя вспомнив о присутствии дам, Саймон осекся и ограничился недовольным ворчанием: — Сам потчевал меня этой дрянью. А теперь попрекаешь за то, что я это пил.