Отцы Ели Кислый Виноград. Третий Лабиринт - Фаня Шифман

Реувен, пойдём!» — окликнул его отец. Реувен послушно вышел за всеми в коридор.

«Ты-то как себя чувствуешь? Наверно, тяжело было? Я же знаю, каково это — родить двойню… А ты ещё и такая худенькая…» — наконец, спросила Рути, оставшись с дочкой наедине. — «Я уже и забыла! — ведь сейчас я чувствую себя прекрасно.

Поэтому спроси у Мории, она тебе расскажет. А главное — я чувствую себя счастливой, это, верно, оттого, что ты ко мне пришла… — устало улыбнулась Ширли, откидываясь на подушку; увидев, что Реувен выходит в коридор, жалобно окликнула его: — Рувик, ты не уходи!.. Подожди…» «Теперь вот что, дочь, — серьёзно заговорила Рути, когда они остались вдвоём. — Я давно тебе говорила: я хочу, чтобы вы покинули свой холм и переехали, скажем, в Эранию. Мне очень тревожно за тебя, а теперь — и за маленьких! Как это так? — с двумя младенцами поселиться на отшибе, в таком неустроенном месте! Как ты не понимаешь! Муж на работе, работа с командировками связана… А сейчас вот в армии, чёрт его знает, где. Да и мальчишка он ещё, несерьёзный! И всё, всё на тебе! А если заболеют?» — «Мамочка, о чём ты говоришь! Нас там три семьи — все родные и близкие, все друг другу помогаем! Живём, как одна семья! Шабаты у нас всегда вместе, а то у родителей, или идём к Морие. А ещё с нами весь посёлок.

Сейчас и мне, и Хели вся Неве-Меирия поможет, как у нас принято. Даже не знаю, хватит ли холодильника… Очень обустроенное место, главное — с душевной точки зрения! И потом… Хели, ты же знаешь! — отличный врач, Ренана последний год учится на дипломированную медсестру. Продукты нам на всех Ирми привозит. Ещё Шмулон помогает, друзья Максима тоже всегда рядом… О чём ты говоришь! А про Рувика ты зря так: он очень хороший и заботливый! Ну, почему ты его невзлюбила!» «А своего первого любимого ты уже совсем забыла?» Каждый раз, когда Ширли ей говорила, какой Рувик заботливый и хороший муж, Рути тут же, словно на автомате, задавала этот вопрос, словно не задумываясь, насколько это ранит дочь. «Мамочка, я тебя очень прошу запомнить: я люблю своего мужа, брата погибшего Ноама, люблю память о Ноаме — вот мы же дочку хотим назвать Наоми-Хана! Поэтому я тебя прошу больше мне никогда ничего подобного не говорить!» — «Значит, ко мне в Эранию перебираться ты не хочешь? Ты же там выросла!..» — «Категорически! У меня с Эранией связаны самые жуткие ассоциации… после всего… И вообще… Я тоже думаю, что лучше бы тебе переехать жить к нам сюда. Мория же предлагала это тебе, и не раз. У неё бы тебе было хорошо, лучше, чем одной… в той дыре, где ты живёшь…» — «Эранийский адрес знает Гай, а в Неве-Меирию он ни за что не поедет… если вдруг вернётся из Америки…» — отвернувшись, пробурчала Рути. — «И ради этого ты хочешь меня оторвать от всех моих друзей, и сама живёшь там одна, вдали от всех?» — «Нет, это не главное… Я пекусь о твоей и твоих детей безопасности!

Я очень боюсь, что они ещё вернутся… Арье говорил, что появились на то некоторые намёки… Снова силонокулл входит в моду… Подумай… — и Рути поднялась, поцеловала дочь, ещё раз долгим взглядом посмотрела на спящих младенцев, после чего громко, нарочито весело проговорила: — Ну, доченька, ещё раз поздравляю! Деток ты родила чудесных, особенно внучека, хотя он и мельче девочки! Ну, да вырастет! Только бы она его не била, как её тётушка своих братиков… Беседер, пойду, мне ещё на автобус успеть… Подарки я оставила у Мории, там одежда для деток, одеяльца, потом ещё привезу. Арье с Тили и Амихаем к тебе завтра зайдут, они привезут коляску, кроватки, что-то из одёжки ещё собирались — тоже у Мории оставят… Лиора… О, вот она! И Цвика с Нахуми!..

Шалом!» — воскликнула Рути, отвечая на приветствия племянников, и снова повернулась к дочери.

«Я две недели или месяц поживу у Нехамы, она предложила, вообще очень хочет присмотреть за детьми Рувика хотя бы в первые недели… Так что не волнуйся…

Но приезжай, пожалуйста… когда тебе удобно, когда хочешь! Мы всегда тебе очень рады! И Нехама тоже примет с удовольствием, — сказала Ширли, не замечая, как скривилась Рути. — И не беспокойся за нас — Рувик тут со мной, и все родные и друзья тоже!»

Ширли и Реувен назвали своего сына Мордехай-Гедали, дочку — Наоми-Хана, а Хели с Максимом назвали свою дочку Одайя-Нира, но с самого начала все звали её Нирой.

Ренана, с подачи отца, положила начало традиции в их маленькой компании: в честь рождения первенца рядом с караваном они посадили масличное деревце. А теперь возле каравана Ширли и Реувена были посажены два саженца, которые наперегонки потянулись вверх. Один саженец посадил у входа Максим. Спустя полгода пришло время — и Ирми посадил ещё одно масличное деревце: в честь того, что у них с Ренаной родилась дочка, которую они назвали Эфрат-Шошана. Бенци Дорон руководил этими посадками и потом постоянно помогал — и не только советами! — по уходу за саженцами. Окапывая новый саженец у каравана Неэманов, он промолвил: «Вот давайте, вы, все три семьи, рожайте побольше детишек — и будет у нас тут на холме настоящая масличная плантация! И мне на старости лет будет, чем заняться!

Только бы Шмуэля женить…» — и усмехнулся, подмигнув сначала Ренане, потом Реувену — тот смущённо отвернулся. Шмуэль улыбнулся, потом сказал: «Всему своё время, пап…» Для охраны их крохотного квартала караванов на холме Ирми завёл щенка-овчарёнка, которого назвали Лаф-Лаф. Щенок вырос и превратился в красивого и дружелюбного, даже слишком дружелюбного, пса, которого полюбили и дети, и взрослые, живущие на Гиват-Ноам.

Так прошло ещё два года.

Реувен часто разъезжал по заданию редакции сайта «Ноам», а в перерыве между командировками они с братом-близнецом пару раз в неделю по ночам работали на студии — в основном, когда готовили очередной сюжет к выпуску. Так было и в тот день, с которого всё началось…

В неурочный ранний час в караван Ширли постучал офицер внешней охраны, чтобы вручить семье повестку с требованием в течение месяца освободить караван. Такие же повестки получили и остальные обитатели Гиват-Ноам. От них требовалось оставить холм, который они заняли незаконно, согласно поступившей от неназванной правозащитной организации эксклюзивной жалобе.

Это был час, когда Ширли поднимала и кормила детей, чтобы отвезти их вниз в садик-мишпахтон, который находился в центре посёлка возле дома Доронов. В своё время туда же Нехама отдала Бухи, она его присоветовала и дочери, а вот теперь — невестке с сыном. В этом садике-мишпахтоне после уроков работали Шилат с Лиорой и ещё две их подруги из ульпены. Шилат до самозабвения любила племянников и частенько спорила с сестрой и братом насчёт методов ухода за малышами и их воспитания.