На тревожных перекрестках - Записки чекиста - Станислав Ваупшасов

Когда Центр поручил нам собрать сведения о передвижении неприятельских войск через город Барановичи, мы послали на это задание Дубовскую. Она пробралась во вражеский гарнизон и с помощью молодой патриотки Яди, переводчицы в немецкой столовой, достала ценную разведывательную информацию. Оказалось, что каждую ночь на станции Барановичи скапливаются воинские составы и до рассвета никуда не двигаются из опасения попасть под бомбежку советских самолетов, летавших над Минском и Оршей.

Добытые ею данные мы немедленно передали в Москву, и ночные бомбардировщики совершили несколько успешных налетов на железнодорожный узел, разбив поезда, превратив в руины паровозное депо, казармы, склады и службы, вызвав опустошительные пожары.

Особо хочу рассказать о молодом разведчике и диверсанте Федоре Боровике.

Родом он из деревни Кошели Гресского района, войну встретил 18-летним юношей. Хотел эвакуироваться на восток, но попал в окружение, где и познакомился с Владимиром Ивановичем Зайцем{4}.

Федор сильно горевал, что не удалось перейти линию фронта и вступить добровольцем в действующую армию. Однажды, было это 15 августа 1941 года, Владимир Иванович его спросил:

- Комсомолец?

- Да. А что?

- Раз комсомолец, то при желании будешь полезен и в тылу врага.

- Что же мне делать? Посоветуйте.

- Дел на оккупированной территории у нас много. Однако начинать тебе, молодому, надо с малого. Ну, предположим... Хочешь быть моим связным? Для начала?

- Хочу. А что такое связной?

Вскоре Федя Боровик в полной мере узнал, что такое связной. По заданиям В. И. Зайца ходил на явки, встречался с разными людьми, передавал им условные фразы, получал зашифрованные сообщения. Первые дела юного подпольщика были захватывающе интересны, таинственны, рискованны. На каждом шагу подстерегала опасность - то в образе полевого жандарма или эсэсовца, то в обличье засекреченного немецкого агента.

Владимир Иванович Заяц перед каждой операцией тщательно инструктировал неопытного парнишку. Учил бдительности, наблюдательности, выдержке. Федя усваивал уроки хорошо, в работе был по-крестьянски нетороплив и основателен. С незнакомыми людьми сходился осторожно, разыгрывая роль пугливого деревенского недоросля. Его умение конспирироваться, ничем не выдавать принадлежности к подполью было замечено и оценено. Когда в феврале 1942 года Владимиру Ивановичу ввиду сильной блокировки пришлось уйти на Любанщину вместе с группой генерал-майора М. П. Константинова, Боровик был оставлен в его родной деревне с важным разведывательным заданием.

Спустя три месяца Владимир Иванович Заяц появился на территории своего района и связался с Боровиком. Федя возник перед ним сияющий, исполненный гордости за проделанную весьма трудоемкую работу. Он представил Владимиру Ивановичу исчерпывающий доклад о гарнизонах в Шищицах, Поликарповке, Греске и Щитковичах, обо всех изменениях, что произошли в них за это время, сообщил о последней, предмайской карательной акции в здешних лесах и сказал, что им тщательно проверена группа окруженцев и местной крестьянской молодежи, готовая влиться в ряды народного сопротивления. Вскоре В. И. Заяц зачислил эту группу во главе со старшим лейтенантом Мухиным в один из партизанских отрядов.

И только одного не выполнил Федор - не обнаружил шпионов. Когда докладывал об этом В. И. Зайцу, то чуть не расплакался.

- Не горюй, разведчик! - ободрил его Владимир Иванович.- Ты же делаешь первые шаги. Еще разоблачишь нам и лазутчика, и предателя. За выполнение ответственного задания благодарю от себя лично, от партизанского соединения!

- Служу Советскому Союзу! - тихо прошептал молодой подпольщик.

- А теперь тебе новое задание...

Почти весь 1942 год Федя продолжал разведывательную работу, затем, 10 декабря, был зачислен разведчиком в отряд имени Фрунзе бригады имени Суворова, действовавшей в Гресском и Слуцком районах. В обоих райцентрах стояли фашистские гарнизоны, и Боровик получил указание не спускать с них глаз. Федор установил связи с советскими патриотами, жившими в Греске и Слуцке, наладил там разведку, сам неоднократно бывал в гарнизонах, распространял листовки, выявлял шпионов и предателей. Пользуясь добытыми им сведениями, партизаны успешно проводили диверсии, организовывали засады, обезвредили несколько опасных агентов противника.

Наш спецотряд воевал по соседству с бригадой имени Суворова. Я был наслышал о смелости, находчивости и высокой результативности молодого разведчика Боровика. Попросил командование бригады передать нам этого замечательного парня. Товарищи пошли навстречу, и 23 марта 1943 года Федя перешел в спецотряд.

У нас он всем понравился - молодостью своей, смелостью, добрым характером. Боровику поручались трудные задания, и он выполнял их, не щадя жизни. В отряде Федор стал приобщаться к войсковой разведке, участвовал в нескольких боях, когда партизаны нанесли ощутимый урон оккупантам.

Затем неугомонный разведчик решил попробовать свои силы в железнодорожной диверсии, обратился ко мне с просьбой включить его в группу подрывников. Здесь у меня были возражения.

- Никуда я тебя не включу, Федя.

- Не доверяете, Станислав Алексеевич?

- Все обстоит как раз наоборот. Подбери людей и сам возглавь диверсионную группу.

Ликованию не было предела. Федор быстро сколотил группу, вышел на полотно и пустил под откос военный поезд. Разбито два паровоза, четыре вагона и две платформы с боевой техникой. Стал готовиться к следующей диверсии и тут получил от меня новое задание: проводить группу десантников с Большой земли, высадившихся в зоне спецотряда, далеко на запад, в те места, где я воевал в молодости. И с этой задачей Боровик справился отлично.

О дальнейшей судьбе Федора Васильевича Боровика я расскажу в эпилоге.

Так действовали разведчики нашего отряда, вчерашние мирные люди, далекие от какой-либо воинской профессии.

На территории временно оккупированной Белоруссии работали представители военной разведки, заброшенные в тыл врага командованием Красной Армии. Они не подчинялись чекистским спецотрядам, но контакты с ними у нас были постоянные, мы делали одно дело и подвергались одному риску. Особенно тесно мне пришлось взаимодействовать с военным разведчиком капитаном, а впоследствии майором, Федотом Акимовичем Калининым (Сеней),

Педагог по образованию, он не был кадровым командиром, но имел и армейскую подготовку: к началу войны носил звание младшего лейтенанта запаса. Уже в первые месяцы боев Калинин полной мерой хлебнул солдатского лиха. Сражался в Полоцком укрепрайоне, был ранен в столкновении с фашистской диверсионной группой, после госпиталя оказался на Калининском фронте, участвовал в наступлении Красной Армии, под Ржевом был вновь ранен - сначала легко в левую руку, а потом пулеметной очередью тяжело в грудь и правое плечо.