Лучшее за год III. Российское фэнтези, фантастика, мистика - Василий Владимирский

Следует обратить внимание на время появления книги. 1941-й, Вторая мировая война. Идеалистические мечты о всеобщем светлом будущем, порожденные прогрессом науки и техники и надломленные Первой мировой (а также гибелью «Титаника» и «Гинденбурга»), сменились столь же всеобщим разочарованием и растерянностью. Неудивительно, что мотивами книги стали консервация, дезориентация и обновление. Действительно, отправка колонистов к Проксиме Центавра (кстати, излюбленный маршрут «космических ковчегов») символизирует стремление общества сохранить себя. Забвение целей полета и сущности корабля, ставшего вселенной, отражает потерю ориентиров и разрушение прежнего облика грядущего. И финал книги связан с надеждой на обновление и началом новой жизни в лучшем из миров.

Если одним из результатов Первой мировой войны стало появление «певцов потерянного поколения» (Олдингтон, Ремарк), то в начале новой войны Хайнлайн описал поколение «заблудившееся».

Еще одним ключевым произведением, описывающим «звездный ковчег», стала небольшая повесть К. Саймака «Поколение, достигшее цели». Как и во всем своем творчестве, Саймак добродушен, сентиментален, патриархально рассудителен и, главное, оптимистичен. Фабула обоих произведений во многом совпадает. Так же как и в романе Хайнлайна, обитатели космического корабля утратили знание не только о цели своего путешествия, но и о том, что они находятся на космическом корабле. Однако, в отличие от хайнлайновских персонажей, героями Саймака движут не эгоистичные устремления, а чувство долга. Кроме того, повесть Саймака имеет ярко выраженную антидогматическую и отчасти антиклерикальную направленность. Дихотомия веры и знания характерна для литературных «звездных ковчегов» (и для современного общества). Хотя можно вспомнить, что в Средние века именно монастыри выступили хранителями и носителями знаний, послужив основой для последующего Возрождения. Позиция Саймака направлена не столько против религии, сколько против догматического образа мышления, отрицающего возможность развития и изменения. Неслучайно в «ковчегах» и Саймака, и Хайнлайна, да и многих других авторов, самым ценным грузом оказываются книги — кладези знаний и источники самостоятельного мышления.

Забытая обитателями «корабля поколений» цель путешествия, открытие главным героем истины и его дальнейшее противостояние закостеневшему в своих устоях обществу — все это стало своего рода обязательным минимумом для авторов, обращающихся к данной тематике.

По этой же схеме написаны, например, «Альфа Центавра — или смерть!» Л. Брэкетт, дилогия Т. Баса, состоящая из романов «Наполовину сверхчеловек» и «Бог-кит», роман Э. Купера «Семя света», «Ной-2» Р. Диксона. Дж. Блишу идея «звездных ковчегов» так полюбилась, что он разразился целой серией книг «Города в полете», включающей в себя романы «Приди домой, землянин», «Звезды будут принадлежать им», «Триумф времени», «Жизнь для звезд». Позднее автор еще раз вернулся к этой теме в работе «…И звезды — сцена». Развил тему Ф. Карсак в образующих дилогию романах «Этот мир — наш» и «Космос — наш дом». Интересной вариацией классической темы является цикл Дж. Вульфа «Книга Долгого Солнца», герои которого исследуют мир «звездного ковчега» на протяжении нескольких книг, не догадываясь о его происхождении. Столь же удручающую картину вырождения представил в «Корабле теней» Ф. Лейбер.

Весьма оригинально проблема создания стабильного, здорового общества, не предрасположенного к социальным потрясениям, решается в повести Г. Гаррисона «Плененная Вселенная». На сей раз строители «ковчега» не ограничились созданием корабля, но смоделировали для его обитателей культурную и социальную среду, взяв за основу цивилизацию древних ацтеков. Герой Гаррисона — Чимал, рожденный в результате нарушения табу на кровосмешение жителей соседских деревушек, оказывается «первой ласточкой» — незапланированной, но своевременной — из числа детей, генетически предрасположенных к гениальности. В этом «звездном ковчеге» также не обошлось без руководящей и направляющей роли служителей культа, обеспечивающих надлежащее функционирование корабля. Однако идея разделения социальных обязанностей, подкрепленная генной инженерией, могла быть реализована, как подчеркивает сам автор, только в авторитарном государстве, возглавляемом Великим Создателем.

В советской фантастике, как, впрочем, и в НФ Восточной Европы, идея «звездных ковчегов» широкого распространения не получила. Классическая схема, предполагающая противостояние человека и общества, давала осечку в силу известных причин: изначально общинного уклада и вообще классовой чуждости. Если представить себе конфликт человека и коллектива еще было возможно, то предположение, что победителем из него может выйти человек, было за гранью даже фантастического. И произведения, затрагивающие так или иначе тему «звездных ковчегов», специфику общества отражали. Исключениями, своего рода аутсайдерами социалистической фантастики, стали романы двух видных болгарских писателей — «Гибель „Аякса“» П. Вежинова и «Путь „Икара“» Л. Дилова. В основе обоих сюжетов — многовековая экспедиция землян к дальним пределам (у Дилова в роли звездолета выступает целый астероид), но авторское внимание сосредоточено на психологических и нравственных проблемах (например, конфликт поколений), возникающих в среде звездных скитальцев. Обе книги не только увлекательны, но достаточно смело написаны. Откровенно дискуссионный характер романов привел к тому, что вежиновская книга была издана на русском в сильно урезанном варианте, а сага Дилова и вовсе не публиковалась в СССР.

Однако главной книгой социалистической НФ остается «Магелланово облако» С. Лема — своеобразный гимн коммунистическому будущему человечества и его лучшим представителям. Действие книги происходит в XXXII веке, когда решено большинство земных проблем и люди направляют корабль «Гея» к созвездию Центавра. Лем делит свое внимание между описанием общества будущего и обитателями корабля, людьми «новой формации». Известно, что сам автор был против переиздания своих ранних произведений именно по причине их «идеологизированное™», но образы сильных и мужественных покорителей космоса Лему удались. Несмотря на то что этих персонажей сложно представить вне коммунистического общества, а большинство конфликтов в книге связаны с творческими поисками, преодолениями себя и покорениями природных сил.

В советской НФ подобной теме посвящен разве что роман В. Михайлова «Дверь с той стороны», правда довольно опосредованно, и вызвавшая много споров повесть фантаста Б. Лапина «Первый шаг». Интернациональная экспедиция, длящаяся почти пятьдесят лет, в конечном итоге оказывается не путешествием к далеким звездам, а устроенным в специальном бункере на Земле грандиозным и циничным экспериментом. Впрочем, самому автору такой эксперимент (в который были вовлечены несколько поколений несостоявшихся космических странников) циничным не показался. Любопытно, что после выхода повести один из критиков, сопоставляя «Первый шаг» с повестью Саймака, обвинил в жестокости и антигуманном характере произведения как раз американского писателя.

Еще со времен Беляева одной из главных задач «строительства» звездных ковчегов стало спасение элиты или всего человечества от глобальной катастрофы, нависшей над Землей, будь то пандемия или мировая революция. Рассказ А. Кларка «Спасательный отряд» повествует об обнаружении инопланетной цивилизацией гибнущей Земли, все население которой покинуло планету внутри целой армады «звездных ковчегов». Трилогия Д. Макинтоша, состоящая из романов «Прирожденный лидер», «Один из трех сотен» и «Двести лет до Рождества», описывает отбор кандидатов для полета перед грозящей Земле катастрофой и сам полет. Спасается бегством с Земли, гибнущей из-за мощного выброса солнечной радиации, и человечество в рассказе X. Эллисона «Задним числом: 480 секунд».

Этот автор, кстати, способствовал и появлению на свет самого заметного из кино-и телепроектов на тему «звездных ковчегов» — он написал сценарий мини-сериала «Затерянные среди звезд». В основе сюжета — очередной исход человечества, бегущего от катастрофы в Космос. К новым мирам они отправляются на гигантском ковчеге, представляющем собой цепочку замкнутых биосфер, населенных представителями различных культур. Впрочем, писатель оказался настолько разочарован результатом воплощения своего сценария, что снял свое имя с титров картины.[2] Эллисон получил премию Гильдии писателей Америки за оригинальный сценарий пилотного эпизода под названием «Феникс из пепла», а позднее выпустил совместно с Э. Брайантом его одноименную новеллизацию.