Смута. Ее герои, участники, жертвы - Людмила Евгеньевна Морозова

вызвать в Москву Марка Поздеева. Умный дьяк сразу понял, что ему нельзя признаваться в связях с арестованным Андроновым. Поэтому он сказал, что никаких грамот от своего прежнего приятеля не получал и поэтому не собирался посылать ему денег. Григория Фонарника знает через дьяка Григория Клобукова и действительно принимал у себя в Костроме (это отрицать было невозможно, поскольку их встречу наблюдали слуги). Но тот, по его версии, приезжал по своим личным делам — просил у него взаймы 50 рублей, из-за своей бедности и невозможности продолжать торговые дела. Марк отметил, что ему ничего не дал, поскольку сам не располагал средствами. С Андроновым (дьяк был вынужден признаться) был давно знаком. Но при поляках, когда тот сильно возвысился, дружбу с ним не водил и вскоре уехал из столицы. Последний раз видел его на мосту при взятии Кремля. Имущество Андронова не описывал, поскольку все было разграблено казаками. Даже когда привели Григория и Федора, Марк не признался в том, что получал от узника грамоту, он лишь сказал, что действительно раньше часто бывал в доме Андронова, вместе с ним ел и пил и помогал в разных делах. Но потом никаких драгоценностей на хранение у него не получал, ни перстней, ни серег, ничего другого. По этому поводу можно было смело говорить правду, поскольку все хорошо знали о разграблении двора бывшего казначея.

Судьи все же решили проверить с помощью пыток слова дьяка. Ему стали огнем прижигать пятки и подвешивать на дыбу. Но ничего нового узнать не удалось. Стойкость и упорство Марка Поздеева были вознаграждены. Его признали невиновным по всем статьям и даже назначили в помощники к дьяку Разрядного приказа Сыдавнову Васильеву. На дальнейшую карьеру дьяка участие его в деле Андронова не повлияло.

А что же делала в это время наша героиня? В страхе и ожидании вестей она все еще находилась в Осташкове под надзором воеводы. Муж за ней не ехал, все родственники покинули. Поэтому когда из Москвы прибыл Артемий Пуляев и заявил воеводе, что и купчиху требуют в Москву для допроса, она даже вздохнула с облегчением. Ведь неопределенность была хуже всего. В столице же можно было более правильно понять происходящее.

На этот раз путешествие до столицы было спокойным. Евфимию и ее сыновей охраняли стрельцы. Кроме того, после воцарения Михаила Федоровича на дорогах стало спокойнее. Разбойничающие казаки покинули центральные районы и переместились на Север. В Москве Евфимию тут же доставили в Посольский приказ, где ее уже ждал Петр Третьяков. Новые власти почему-то решили, что преступление Ф. Андронова носит сверхважное государственное значение. Его даже подозревали в заговоре против нового царя и пытались выяснить имена сообщников. Но Евфимия в этом отношении ничем не могла помочь следователям. Она лишь повторила то, что сказала осташковскому воеводе. Отсутствие каких-либо ценностей при ней подтверждало ее правдивость. Поскольку у следователей не было никаких улик против матери двух малолетних сыновей, то было решено лишь выслать ее подальше от столицы — в Казань. После допросов Евфимию отправили в приказ, называвшийся Казанским дворцом, который ведал казанскими землями. Там распорядились выделить ей место для поселения на посаде у Арских ворот Казанского кремля.

Сборы были недолгими, поскольку никакого имущества у Евфимии не было. Ссыльную радовало лишь то, что повезли ее за казенный счет и в Казани обязали местного воеводу выделить женщине с детьми небольшие средства на обустройство. У Евфимии были и свои деньги, но они были надежно спрятаны за голенищем сапога, и никто об этом не знал. Судьба брата Федора, конечно, волновала нашу героиню, но расспрашивать о нем было очень опасно. Ведь своими неразумными действиями, в частности побегом и попыткой сослаться с родственниками и знакомыми, он навлек на всех беду. Приблизительно через год Евфимия узнала, что брат был казнен вместе с другими государственными преступниками: Иваном Заруцкими и сыном Марины Мнишек Иваном («Воренком»). Конечно, эта весть заставила бедную женщину пролить немало слез, но она понимала, что ради собственного благополучия и ради будущего детей следует навсегда забыть о Федоре.

Жизнь налаживается?

Годы шли. Сначала Евфимия жила очень скромно на те средства, которые выделял ей казанский воевода. Потом по ее просьбе в Казань перебралась сестра Аксиния со своим взрослым сыном Трифоном Морозовым. Аксиния была очень благодарна сестре за то, что та своим молчанием оградила ее от допросов московских судей, поэтому всячески помогала. Трифон, имевший обширные родственные связи, вскоре открыл свое торговое дело на Гостином дворе. Оно шло успешно, поскольку через Казань проходила бойкая торговля со странами Востока.

В феврале 1617 года из Новгорода вернулся Василий Болотников. Сначала он поехал в Москву в составе свиты Д. И. Мезецкого, заключившего со Швецией Столбовский мирный договор, очень важный для России. По нему вновь возвращались все новгородские земли, и Карл-Филипп, шведский королевич, отказывался от своих притязаний на царский престол. В столице Василий узнал, что его жена с сыновьями сослана в Казань. Используя дружеские отношения с Мезецким, он попытался добиться возвращения ее в столицу, но все оказалось напрасным. Дело Андронова еще было свежо в памяти новых властей. Купцу лишь разрешили самому переехать в Казань и поселиться вместе с опальной женой.

Встреча супругов была необычайно радостной, ведь они не виделись 7 лет. Дети за это время выросли и из малышей превратились в подростков. Евфимии казалось, что она наконец-то может вздохнуть с облегчением и забыть прежние невзгоды. Муж должен был стать ее надежным защитником и обеспечить безбедное существование семье. Теперь можно было не выклянчивать подаяние у воеводы и вновь превратиться в зажиточную купчиху. Экономная женщина тут же отдала Василию 10 золотых монет, которые все эти годы прятала за голенищем сапог и берегла для вложения в семейное торговое дело. Потом она подробно рассказала о всех невзгодах, о коварстве И. П. Шереметева, не вернувшего их добро, об отданных на хранение чудовскому монаху найденных вещах, о краже в доме осташковского купца Хломова, об оставленных у игумена Нектария ценностях и о том, что далеко не все пропало из их семейных драгоценностей — часть надежно спрятана от посторонних глаз.

Василий был очень удивлен находчивости и смелости жены, сумевшей в очень тяжелой ситуации не подвести родственников и хотя бы частично сохранить их имущество. Он решил, что сам должен заняться всеми потерями и по возможности вернуть утраченное. Быстро собравшись, купец отправился в Москву, где у него были хорошие знакомцы среди царской администрации. Больше всего ему хотелось наказать И. П. Шереметева и К. Хломова. Однако