История Византийской империи. Становление - Федор Успенский

Для образца берем новеллу, излагающую вредные последствия системы продажи должностей [334]: «Случается, что целые ночи и дни мы проводим без сна и в заботах о том, чтобы доставить полезное нашим подданным и вместе угодное Богу. И не напрасно это бодрствование, ибо оно ведет к планам дать счастливую жизнь, свободную от всяких попечений, нашим подданным и принять на себя заботу обо всех. Прилагая всяческое изыскание и тщательное расследование, мы придумываем способ, каким бы можно было освободить их от всякой тяготы и обременения, исключая те обязанности, какие налагает казенная перепись и справедливое обложение. Ибо находим в делах большую несправедливость, которая с недавних пор стала теснить людей и приводить их в бедственное положение, так что они подвергаются опасности впасть в крайнюю нищету и не быть в состоянии уплачивать обычные и установленные по казенным описям подати. Ибо в то время, как бывшие прежде нас цари, а в подражание им и епархи, стали пользоваться производством в должности и чины как доходными статьями, как могли плательщики, вместе с возникшими отсюда поборами и излишним обременением, находить средства к уплате законных и справедливых взносов? Итак, мы стали обдумывать, как бы нам изменить к лучшему то вредное, что замечается в наших провинциях, и нашли решение вопроса в том, чтобы иметь в лице администраторов, носящих гражданские должности в епархиях, людей с чистыми руками, уклоняющихся от всяких взяток и довольствующихся казенным содержанием. Этого не иначе можно достигнуть, как если сами они будут получать свои места бесплатно. Приняв во внимание, что хотя царство наше лишается немалого дохода, но что, вместе с тем, приобретается большая польза для наших подданных, если они не будут подвергаться поборам со стороны своих ближайших начальников, мы нашли, что и царство, и казна выиграют от того, если будут состоятельными наши подданные и что если будет принята одна и та же система, то произойдет великая и невыразимая польза. Разве не ясно для всякого, что получивший должность за деньги дает не только то, что называется правом на должность [335], но должен приложить и другое, что входит в многообразное соприкосновение как с дающим, так и с получающим должность… Деньги даются не свои, а полученные заимообразно, а то, что получается в долг, соединено с ростом; итак, следует расчет, что получивший за деньги должность должен возвратить поборами с провинции все, что он издержал на заем, на капитал и на проценты, равно как на все издержки, соединенные с этим займом, присчитать и ту сумму, какую он заплатил начальнику и его окружающим, и что он должен оставить про запас себе на будущее время, когда он уже не будет у власти. Так что ему необходимо будет собрать с подчиненных не втрое против того, что он сам дал, а в десять раз больше. Вследствие этого терпит ущерб казна, ибо, что должно было бы поступить в казну, если бы чиновник имел чистые руки, он употребляет это в собственную пользу, делая плательщика нищим и относя на нашу ответственность его скудость, хотя сам виноват в ней. Сколько и других нелепостей происходит от этих взяток? Ибо занимающие провинциальные должности, если они берут взятки, освобождают виновных в подобном же преступлении, а невиновных присуждают к наказанию, чтобы сделать угодное виновным. От этого идет повальное обращение из провинции в столицу, бегут сюда с плачем иереи, члены городских курий, военные, ктиторы, димоты и землемеры, жалуясь на взятки и притеснения властей, но этим зло не ограничивается, от этого происходят смуты в городах и движение димов… (§ 1).

Все это обсудив и посоветовавшись с данной нам Богом благочестивейшей супругой и сообщив свое мнение тебе[336], мы издаем настоящий закон, которым определяем: ни за проконсульство, ни викариатство, ни за должность комита востока, ни за другую какую власть консульскую ли или игемонскую, которые обыкновенно называются консуларными и корректорскими, не допускается никакого права голоса и не позволяется давать за должность какое-либо приношение, но даром возлагать должность и вносить умеренную плату за знаки власти и письменные акты. К настоящему нашему закону присоединяется табель взносов, какие нужно платить за каждую должность как в наше божественное казначейство, так и в приказ твоего превосходительства за грамоты, или знаки, или акты (§ 2). Определяем, чтобы викарий Азии и архонт Фригии Пакатианы не носил более этого титула, а именовался просто комитом Фригии Пакатианы и чтобы получал из казны в счет (анноны и капитации) хлебной и поголовной подати то же, что шло ему с той и другой должности, так что вместо двух должностей учреждается одна комитива». Подобное же узаконение делается относительно викария Понта и архонта первой Галатии, вместо двух учреждается комит первой Галатии. Точно так же соединение властей распространяется на провинцию Анатолику (§ 5). Провинциальным административным чинам (архонты) подчиняется в провинции без исключения все население: простой народ во всех делах денежных и судебных, служащий класс, хотя бы он находился в подчинении у непосредственных начальников, подлежит ведомству правителя провинции по делам гражданским и судебным (§ 6). Административные чины обязываются под присягой не давать взяток и не обещать таковых, в противном случае платят вчетверо и лишаются имущества и должности (§ 7).

Излагая в следующей статье обязанности правителя по отношению к населению, законодатель переходит в роль учителя нравственности и проповедника и рисует идеальную картину семьи, в которой губернатору принадлежит роль отца, а подчиненным — послушных детей [337]. «По сложении с себя должности, чиновник обязывается в течение 50 дней не оставлять провинции, чтобы дать возможность населению предъявлять к нему иски и требовать с него, если бы он чем несправедливо от них попользовался. Местному епископу предоставлялось при этом производить словесное дознание» (§ 9).

Ставя каждому в обязанность тщательное наблюдение за тем, чтобы подати вносились в казну без недоимок, законодатель [338] говорит: «Вы должны знать, что военные расходы и преследование неприятелей требуют большой внимательности и не могут быть производимы без денежных средств и не выносят ни малейшего промедления времени, притом же и я не из тех, который бы хладнокровно смотрел на сокращение пределов Ромэйской империи. Напротив, завоевав всю Ливию и поработив вандалов и с помощью Божией надеясь исполнить и многое другое больше этого, я требую, чтобы казенные подати поступали безнедоимочно, справедливо и в определенные сроки» (§ 10).

«Великому Богу и Спасу нашему Иисусу Христу все пусть воздадут благодарственные гимны за этот закон, который создает для них великие преимущества: жить спокойно в своих отечественных местах, с уверенностью в завтрашнем дне, пользоваться своими имуществами и иметь справедливых начальников. Ибо и мы с той целью издали настоящее распоряжение, чтобы, почерпая силу в праведном законе, войти в тесное общение с Господом Богом и препоручить Ему наше царство и чтобы нам не казаться невнимательным к людям, которых Господь подчинил нам на тот конец, дабы мы всемерно берегли их, подражая Его благости. Да будет же исполнен наш долг перед Богом, ибо мы не преминули исполнить по отношению к нашим подданным все доброе, что только приходило на ум. Ибо, желая уничтожить эти презренные и рабские хищения и предоставить нашим подданным возможность жить в благополучии под местными властями, мы озаботились тем, чтобы давать им должности безвозмездно, дабы и им не повадно было делать преступления и грабить народ, ради счастья которого мы подъяли всякий труд, не решаясь брать за образец наших предшественников, которые за деньги давали должности, отнимая у самих себя возможность требовать справедливости от несправедливых властей» (§ 11).

Мы привели почти целиком содержание новеллы. Можно бы задаться вопросом, почему законодатель так много говорит о нравственном значении своих мероприятий и почему к основной теме — запрещение давать должности за деньги — привлечено столь много не относящегося к делу? Если из свидетельств современников нам доподлинно известно, что продажа должностей продолжалась при Юстиниане со всей свободой и публичностью, то как грустно становится при чтении прекрасных мыслей и нравственных правил, бросаемых на ветер и ничем не связывающих самого законодателя? Но в новелле, кроме сентенций, есть реальные факты, которые вводят в действительную жизнь и с которыми следует считаться.

В смысле конкретных фактов в новеллах довольно последовательно проведена система административных преобразований, вместе с которыми введены новые начала в управление провинциями. Эта сторона деятельности Юстиниана тем более заслуживает внимания, что в ней можно видеть подготовительную стадию к позднейшим реформам, осуществленным императорами иконоборческого периода. Именно, отказавшись от старой системы дробления административных округов на незначительные по протяжению территории, на которых притом же гражданская и военная власть делилась между двумя начальниками, независимыми один от другого, Юстиниан расширил административные округа, сплотив их в сильные территориальные единицы посредством подчинения двух провинций власти одного генерал-губернатора с предоставлением ему военной, гражданской и судебной власти. Этим преобразованием, с одной стороны, усилен был авторитет провинциальных чинов посредством поднятия служебного ранга и получаемого губернатором от казны содержания, с другой — самые провинции вследствие этой меры получили более устойчивое положение и до известной степени стали деятельней в борьбе с внешними и внутренними бедствиями, разъедавшими империю. Подразумеваемые реформы касались по преимуществу восточных провинций: Писидии, Ликаонии, Исаврии, Еленопонта, Пафлагонии, Армении, Азии, Фригии, Галатии, Анатолики, Египта и некоторых европейских, как Фракия. Относящиеся сюда новеллы, сообщая некоторые специальные сведения о провинциях, позволяют вникнуть в цели и намерения законодателя, руководившегося, между прочим, соображениями о племенных группах населения, и, вместе с тем, дают живое представление о том типе власти, какой рисовался в уме Юстиниана.