Поэты 1820–1830-х годов. Том 1 - Дмитрий Дашков

439. МЕНАДА

Ты вся мила, ты вся прекрасна!Как пламенны твои уста!Как безгранично сладострастнаТвоих объятий полнота!

Сад не блещет уж огнями,Розами усеян зал;Кубки брошены с венками,Голос пира замолчал.Мы одни. Как сладко дремлетГолова теперь моя!Беззаботность дух объемлет;Только страсти сердце внемлет,Дева неги, близь тебя!Как прекрасна ты с обвитойВиноградом головой,С пикой тирса, в листьях скрытой,И в небриде дорогой!Такова ты, представляяХор планет в кругу менадИли тигров собираяИ с усмешкой им бросаяБагрянистый виноград.

О! напень же снова чаши,Или выпьем из одной, —Стопит вместе души нашиЭтот нектар золотой.Но, мой друг, твои ланитыЧувств пожаром уж горят;Страстью жилки их налиты;Пышет грудь, власы развиты,Знойным солнцем блещет взгляд!

Что ж? от ласк моих ты большеЮных персей не скрывайИ восторгов бурей дольшеСердца жизнь усугубляй!На устах как сахар таетТвой душистый поцелуй;С головы венок спадает;Нежный голос замирает,Будто ропот горных струй…

Глас сирены лицемерной,Прочь от слуха моего!Слава, прочь! я знаю верно,Что не знаю ничего.Океан тоски мертвящей —Ум пытливый мудреца;Нежный взор, бокал шипящий —Вот луч рая, золотящийБлеском радуги сердца!

440. ВАКХИЧЕСКАЯ ПЕСНЯ

                Dissipat EviusCuras edaces. Quis puer ociusRestinguet ardentis FalerniPocula praetereunte lympha!

Наполним бокалы, — я жаждой такойДосель никогда не томился, —О, выпьем же! Кто не пивал под луной,          За чашей с людьми не мирился?Всё в пестрой сей жизни коварный обман;Лишь ты без обмана, шипучий стакан!

Всего на пиру я у жизни вкусил;Душою пред черными таял очами, —Любил я. О! кто на земле не любил?Но милыми кто ж обаянный устами,Всю цену блаженства изведал вполне,Доколе он страсти томился в огне?

В те годы, когда наш младой идеал          Без крыльев нам дружество кажет,Ласкал я друзей. Кто своих не ласкал?          Но кто же теперь нам докажет,Что так ему верны бывали друзья,Как ты, винограда златая струя?

Любви изменяет нам часто звезда,          Для дружбы душа холодеет.Лишь ты неизменен, наш нектар, всегда!Становишься стар ты. И кто ж не стареет?Но кто же, как ты, похвалиться бы мог,Что годы сугубят в нем сил кипяток?

Девичьим ли сердцем кто в жизни счастлив —Соперник уж нашего близок кумира:И вот мы ревнивы. Но кто ж не ревнив?          В тебе лишь гармония мира!О чаша, чем больше счастливых тобой,Тем каждый твой рыцарь довольней судьбой!

Когда с летом жизни для наших сердец          Разгул милых шалостей гибнет,К бутылке мы рвемся душой наконец,И вдруг постигаем, — но кто ж не постигнет, —Что истины яркой теперь, как всегда,На дне лишь бутылки играет звезда?

Когда отворился Пандоры сундук          И радость исчезла прямая,Осталась надежда, бальзамом от мук.          Да, да! лишь надежда златая!Но что нам в ее обольстительном сне:Рой благ досундучных у чаши на дне!

Да зреет же вечно в садах виноград!Когда мы с своей распростимся весною,Вино, постарев, наш утешит закат.Умрем мы. Но кто ж не умрет под луною?Тогда на Олимпе нас встретит ЗевесИ Геба наполнит фиалы небес!

441. СЛЕЗЫ И ХОХОТ

Оживите сердце вялое!Дайте жить по старине!Иль оплакивать бывалоеСлез бывалых дайте мне!

Alors je suis tenté de prendre l’existencePour un sarcasme amer d’une aveugle puissance,De lui parler sa langue, et, semblable au mourantQui trompe l’agonie et rit en expirantD’abîmer ma raison dans un dernier délire,Et de finir aussi par un éclat de rire.

В былые дни, пред солнечным закатом,Когда падет вечерняя роса,Пылает бор и разноцветным златомПодернутся над морем небеса;Когда, браздя лазурные поляны,Как призраки, блуждают облака —Там чудный храм, там девы лик румяный,Там гордый шлем и витязя рука;Когда вдали на башне одинокойЗлатого дня последний миг звучитИ за него, сливаясь в гимн высокий,Всей твари глас творца благодарит, —              Тогда духовным сладострастьем              Переполнялась грудь моя;              Богатый радостью и счастьем,                      Лил слезы я.

Теперь при мне дивятся ли природе,Любовь ли чтут наперсницей харит,О славе ли, о гордой ли свободеДоверчиво мне юность говорит;Брамина ль герб толпе надоедает,Глядит ли в знать мой мальчик Франц Пейрон,Былой ли шут богатством осыпаетСвоих коней, поклонников и жен;Дивится ль мир звезде Наполеона,О Байроне ль толкует мне пиит,Философ ли премудрость СоломонаВсем поровну со временем сулит,—              Тогда к своим я щам и каше              Мечтой восторженной лечу,              Дивлюсь какой-нибудь Малаше                                И хохочу.

В былые дни, когда на дерн атласныйГлядит сквозь тень садовую лунаИ соловья с кантатой сладострастнойДуша цветов гармонии полна;Когда в часы прогулки молчаливойЛилейных рук я трепет ощущал,Ловил очей огонь красноречивый,Улыбки блеск душой подстерегал…              Пусть нерв то было раздраженье, —              Но фактов скаредных меня              Тогда не грызло изученье,                             И плакал я!

Теперь я зрю ль невинное созданье,Влекомое к пороку нищетой,Его спасу ль, дам телу одеянье,Дам сердцу жизнь — и новою ль душойБлеснет краса воскреснувшей лилеи,И влюбится ль творец Пигмалион,И вдруг потом о бегстве ль ГалатеиС его слугой услышит Селадон, —              Тогда (будь сказано меж нами)              Хоть я, вздохнув, и поворчу,              Но через миг, пожав плечами,                              Захохочу.

В былые дни мне душ мечталось братство;Я долго ждал: не встретится ль Пилад?Делил бы с ним я бедность и богатствоИ за него точил бы свой булат.              В подлунном мире — Аббадона,              Химера в нем твой Абдиил!              Но я читал тогда Платона                         И слезы лил.

Теперь судьбы ль я с чадом повстречаюсь,Его птенцом из праха ль извлеку,Крестом ли с ним, с безродным, поменяюсьИ братом ли пришельца нареку;И если он, сей друг, сей брат крестовый,Меня пронзит кровавой клеветой,Пришлет мне казнь иль тяжкие оковыИ прибежит позор увидеть мой, —              «Где ж ты?.. Спеши взглянуть, ленивец!» —              Тогда я Каину вскричу              И, равнодушный несчастливец,                           Захохочу.

И стало быть, такими-то судьбамиПускай с детьми толкует Гераклит;И стало быть, над зрелыми умамиДа царствует философ Демокрит!              Перед комедией лубочной              Я больше плакать не хочу, —              И что б ни сделалось — нарочно                            Захохочу!..

ПРИМЕЧАНИЯ